Читаем без скачивания Огненная дева - И. Пфлаумер

— Они что, заявление на меня написали? — Я вспомнила, как когда-то в таверне остановились то ли воры, то ли ещё какие-то преступники и шумно рассказывали друг-другу: 'А я стражникам и говорю — заявление у вас есть? Нету? Так какие ко мне могут быть вопросы, я добропорядочный гражданин, живу по закону… И всё. Утираются и отпускают!

— Если ты не воровка, откуда знаешь о заявлениях?

— А что, нынче все, кто не воры, полные идиоты?

После моего 'нынче' он снова скривился. Мне было как-то совсем по-детски обидно. Я так мечтала об этой встрече, столько раз представляла её себе, а теперь сижу на диване прямо перед столом Айво, он обзывает меня воровкой и смотрит на меня с таким презрением, будто я пришла за милостыней. В уголках глаз потеплело, но я загнала слёзы обратно. Не плакала десять лет и ещё сто раз по столько же не буду. Даже перед ним. Особенно перед ним. Пусть лучше думает, что я неотёсанная грубиянка.

— Как тебя зовут? — спросил он, откидываясь на спинку кресла.

— Лиин.

Капитан встал и подошел к шкафу.

— На, надень — распорядился он, и кинул мне удивительно мягкую, точно из паутины сотканную шелковую сорочку. Она пахла тем же дорогим мылом, что и камзол.

— Отвернитесь хоть, — пробурчала я, борясь с желанием прижаться щекой к нежной ткани.

— Там есть что-то, чего я не видел?

Я почувствовала, как всё лицо покрылось румянцем. Он ещё и за шлюху меня принимает! Камзол теперь сожжет в камине — я трогала его своими грязными руками. 'Всё равно не буду плакать! — я повторяла это про себя, для надёжности закусив губу. Она снова лопнула, но мне было не до этого. Я встала с дивана, повернулась к капитану спиной и скинула камзол. Руки тряслись так сильно, что пуговицы удалось застегнуть только с третьего раза.

— Это паломники тебя так?

Заметил мои синяки. Великая Леля, ну почему же я такая уродливая!

— Какая разница. Мне можно идти? Я потом передам вашу рубашку караульному.

— Сиди здесь пока. Рубашку можешь оставить себе.

Капитан нажал на какую-то кнопку на столе и через минуту в комнату вошел адъютант.

— Ваше высокоблагородие! — адъютант отдал честь, ни разу не взглянув в мою сторону. А мне и не нужно было на него смотреть, я с дуба видела его физиономию сто раз.

— Мне нужна информация о некоей Лиин из трущоб. Её опекунами является семейная пара, владельцы таверны, скорее всего в районе западных ворот. Фамилия опекунов — Дайн. Как только что-то узнаешь — доложи.

— Так точно, Ваше высокоблагородие!

Служивый откланялся и исчез в дверном проёме.

В кабинете стало тихо-тихо, только перо чуть скрипело по бумаге. Кровь бежала по подбородку — слишком сильно я прикусила губу. За окном шелестел листвой мой любимый дуб. Вряд ли я когда-нибудь снова взберусь на его ветви. Скорее всего, капитан вернёт меня мамаше. Вот уж она оторвётся на мне за происшествие в гостинице. Или сначала до меня доберётся хозяин? Лучше бы мамаша. Она хотя бы просто забьёт до смерти.

— У тебя кровь, — нарушил молчание капитан. — Можешь умыться в соседней комнате. Дверь налево.

Наверное, нужно было сказать спасибо, но я боялась, что если открою рот — разрыдаюсь в голос.

Соседняя комната была отделана мрамором. Уборная сияла чистотой, но я смотрела только на своё отражение. Засохшая кровь на левой щеке, грязное пятно на правой, волосы в саже и копоти, на шее огромный синяк от руки хозяина, все губы в крови. Неудивительно, что он смотрит на меня с таким презрением. Ну да не важно. Я могу ещё немного посмотреть на него, на мне рубашка, пахнущая его мылом, и он хотя бы знает моё имя. Не важно, что Айво забудет обо мне через пол часа после того, как я покину кабинет. Это всё равно больше, чем то, на что я могла рассчитывать.

Я повернула блестящую ручку и из крана полилась тёплая вода. Ни разу в жизни не мылась настолько тёплой водой! Рано падать духом, я ещё жива и я в ванной комнате Капитана! Из этой ситуации нужно извлечь как можно больше пользы!

Я сняла рубашку, схватила мыло и старательно стёрла с кожи прикосновения пьяного ублюдка. Для этого, правда, пришлось приспустить штаны, но ощущение чистоты того стоило. Изогнувшись, я засунула голову под струю и промывала волосы до тех пор, пока они не начали скрипеть. Потом долго оттирала лицо и руки. Даже выскребла грязь из под ногтей, хотя ради этого пришлось слегка попортить идеально гладкую поверхность ароматного кусочка.

Теперь я мылась не на свежем воздухе, поэтому нужно было как-то обсохнуть. Мамаша использует для этого большие полотенца, правда на её слоновью фигуру и скатерти не хватит, но я-то поменьше буду. Рядом с раковиной висел маленький рушник и я вытерлась им как смогла. Только волосы остались влажными, пришлось кое-как примять их пальцами, чтобы лежали ровнее. Ну вот, теперь на меня из зеркала смотрела тощая, большеглазая уродина, но она, по крайней мере, была чистой.

Капитан даже не поднял голову, когда я вошла в комнату. Было обидно, ну да мне не привыкать. Пока он занят, я могу смотреть на него беспрепятственно. Смотреть и запоминать как можно больше. Только я и так помню всё до мелочей. За восемь лет сложно не запомнить человека, особенно если ты думаешь о нём каждую секунду и каждую минуту.

— Откуда ты знаешь об Огненной деве? — даже головы не поднял.

— Из старой баллады: 'И тёмные тучи с южных краёв пронесутся ураганом над миром. И все склонят головы перед властителем пустыни. Лишь Огненная дева с пылающим сердцем, пройдёт сквозь снега, болью будет наполнен её путь. И если хватит её пламени, и если отдаст она всё, что имеет, сумеет она осветить тьму, подобно молнии. Но где же Огненная дева? Кто видел её в этом заледенелом крае? — напела я по памяти.

— И ты решила назвать себя Огненной девой, чтобы избежать наказания?

— Нет, просто я и есть Огненная дева.

— Детский сад! — Капитан раздраженно отбросил перо. В дверь постучали.

— Войдите!

— Ваше высокоблагородие! Разрешите доложить: Лиин Дайн, семнадцати лет отроду, действительно проживает вместе с опекунами, содержателями постоялого двора и таверны при нём. В преступных делах замешана не была, на учёте как правонарушитель не состоит.

— Вы разговаривали с её опекунами?

— Так точно, Ваше высокоблагородие. Вчера оная девица учинила в таверне скандал, оскорбила посетителей и скрылась в неизвестном направлении. Опекуны надеются, что она одумается и вернётся домой.

— У них маги были в роду?

— Никак нет, ваше высокоблагородие. Но я могу проверить архивы.

— Ясно. Вы свободны.

Адъютант попрощался и удалился.

— Так что ты украла вчера?