Читаем без скачивания Во времена фараонов - Леонард Котрелл

Так Уинвуд Рид начинает свое великое произведение «Крестный путь человечества», и, пожалуй, для вступления к любой книге о Египте не найти лучших слов. Ибо Египет — это Нил. Я вспоминаю, как по дороге к Тель-эль-Амарне, когда мы переправлялись через реку, лодочник-араб сказал нам:

— Египет — это дар Нила, а Нил — дар доброго бога. Поэтому все мы, египтяне, дети бога.

Почему же именно на берегах этой великой реки возникла одна из древнейших цивилизаций на земле? Главным образом потому, что цивилизация способна развиваться лишь там, где люди могут жить длительный период времени. Десять тысяч лет назад, задолго до того, как человек научился использовать окружающую среду, на земле было немного мест благоприятных для постоянных поселений. Человек вел кочевой образ жизни, постоянно передвигаясь в поисках новых охотничьих угодий или пастбищ. Порой он сеял случайные злаки, собирал урожай и снова двигался в путь, нигде не задерживаясь надолго.

По-видимому, первые обитатели Нильской долины — хотя и не все так думают — пришли с юга, с берегов Красного моря, и проникли в Египет через Вади-Хамма-мат. Сами древние египтяне верили, что их предки пришли из страны Пунт, которая сегодня называется Сомали. 9tqt кочевой народ хамитской группы обнаружил здесь болотистую долину, заросшую папирусом и тростником и населенную гиппопотамами и другими животными, ныне оттесненными далеко на юг. Здесь же они нашли самую плодородную в мире почву, которую река приносила каждый год со склонов Абиссинского нагорья. Баснословное плодородие Египта объясняется его уникальным географическим положением. Великие озера Альберт и Виктория, подобно гигантским резервуарам, накапливают воды тропических ливней, что позволяет могучей реке пробегать тысячу миль между знойных пустынь, которые иначе поглотили бы ее. Однако ежегодные разливы Нила объясняются другой причиной. Раз в год Абиссинское нагорье перехватывает дождевые облака, несущиеся на север с Индийского океана. И тогда тропические ливни наполняют пересохшие русла Атбары и Голубого Нила, главных притоков Белого Нила.

Стремительное течение этих двух рек поднимает уровень Белого Нила, вырывается наконец из плена скал, преграждающих ему дорогу через Нубию, и затопляет всю долину на севере; этот разлив приносит отложения с Абиссинского нагорья, которые и являются источником плодородия Египта. Доисторическим обитателям Нильской долины оставалось лишь после спадения паводка бросить в эти наносы семена, которые в хорошие годы обеспечивали их зерном до следующего разлива, — при этом работать им приходилось всего несколько недель, а все остальное делало жаркое солнце. Поэтому нет ничего удивительного в том, что кочевники задержались в Нильской долине.

Однако вовсе не «дары Нила» превратили их в цивилизованное общество, а как раз то обстоятельство, что иногда Нил лишал их этих даров. В иные годы Нил «гневался». Тропических ливней оказывалось недостаточно, река приносила слишком мало наносов, или же, наоборот, чересчур обильные ливни вызывали катастрофические паводки, когда Нил смывал дома и целые деревни и уносил людей и скот. В такие «плохие годы» люди голодали. Профессор Гленвилл говорил об этом следующее:

«Ежегодные разливы Нила определяют успех или неудачу сельского хозяйства всей долины. И отсюда вытекают самые характерные особенности цивилизации Древнего Египта — от централизованного контроля правительства до консервативного духа крестьян».

Постепенно, за десятки столетий, первобытные египтяне научились управлять своей рекой. Было замечено, что разливы Нила совпадают с определенным расположением светил. Начались астрономические наблюдения, и был изобретен календарь. Египтяне научились отмечать уровни воды в разные времена года (на протяжении многих лет) и по этим отметкам довольно точно предсказывать высоту очередных разливов. Необходимость вести такие записи естественно привела к возникновению письменности; вначале это были немногочисленные примитивные символы, но со временем выработался письменный язык, достаточно сложный и выразительный. Древние египтяне освоили также ирригационное искусство: научились строить дамбы, рыть каналы и водохранилища, где можно было держать излишек воды на случай засухи. Те же разливы, которые ежегодно сносили межевые знаки, заставили египтян разработать точную систему землемерия, позволявшую правильно заново размежевывать поля, что, в свою очередь, привело к развитию геометрии, которая позднее пригодилась им при строительстве различных сооружений. Таким образом, мы можем с уверенностью сказать, что великие пирамиды и все другие архитектурные чудеса Древнего Египта обязаны своим происхождением Нилу.

От египетской цивилизации сохранилось гораздо больше материальных памятников, чем от Греции, Рима и даже средневековой Европы. Частично это объясняется климатом Египта, а частично — заботой древних египтян сохранить тела своих умерших и все необходимое для загробной жизни. Последнее ввело в заблуждение многих авторов, считавших, что над всем существованием египтян тяготели мрачные образы смерти. В начале XIX столетия египетский поход Наполеона вновь пробудил интерес к древним обитателям этой страны и дал пищу воображению писателей-романтиков. Теофиль Готье в одной из своих новелл вкладывает в уста Клеопатры такие слова:

Хармион, говорю тебе, эта мысль ужасает меня! В других странах люди погребают своих мертвецов, и вскоре их прах смешивается с землей. А здесь кажется, что у живых нет важнее дела, чем сохранять своих покойников: могущественные бальзамы оберегают их от разрушения, и они вечно хранят свою форму и обличье… Под этим народом лежит еще двадцать народов; каждый город стоит на двадцати слоях гробниц, и каждое новое поколение проводит жизнь над тысячами мумий в их обителях вечного мрака…,

Яркий образ и довольно страшный, но вряд ли справедливый по отношению к древним египтянам: подобно своим потомкам, нашим современникам, они были скорее веселыми и довольно материалистическими людьми, которые любили жизнь и совсем не спешили с ней расстаться. Именно потому, что они полнокровно наслаждались земными благами, египтяне всеми силами стремились сохранить их в загробной жизни. Так, богач испытывал удовлетворение от мысли, что его стада и отары последуют за ним, гонимые его пастухами; судья и после смерти сохранит свое высокое положение, и верные писцы будут по-прежнему ему служить; у полководца останутся его войска, флот, а знатный придворный будет вечно принимать своих друзей на великолепном пиру, где играют музыканты и рабы обносят гостей изысканными блюдами и винами, или же будет охотиться в тростниковых зарослях на берегах небесного Нила на диких уток, или пронзать рыб раздвоенным гарпуном, а его стройная юная жена будет обнимать его колени, чтобы он не выпал из лодки из стеблей папируса.

Все эти сценки, изображенные на настенных фресках или рельефах гробниц, предназначались вовсе не для того, чтобы напоминать живым о социальном положении покойного, а для того, чтобы сохранить ему в загробной жизни все те блага, которыми он пользовался при жизни. Единственным исключением был фараон, который сам считался богом: если его оправдывал суд Осириса, он получал высшую награду и мог вечно сопровождать Ра в его ежедневных шествиях по небосводу. Сценки семейного счастья в гробницах менее знатных людей наводят на мысль, что они вряд ли завидовали фараонам.

Египтянам не составляло труда строить многочисленные гробницы и храмы, потому что по берегам Нила на многие километры тянулись гряды известняковых холмов, откуда они могли брать любое количество легкого в обработке камня. Памятники же их сохранились благодаря своей массивности, но, главное, благодаря сухому, жаркому климату, в котором камень не так подвержен эрозии. До сих пор надписи времени Рамсеса II выглядят так, словно их высекли только вчера. В засушливом климате сохранились также тысячи более мелких древних предметов, которые пролежали столетия в сухом песке между известняковыми холмами и полосой обрабатываемых полей.

Археологи до сих пор находят на границе пустынь тела египтян додинастической эпохи, умерших задолго до изобретения бальзамирования. Они лежат в неглубоких могилах со своими предметами туалета, оружием и горшками с пищей, и на скелетах зачастую сохраняются клочки кожи и волосы. (Одно такое захоронение выставлено в Британском музее.) Легко представить себе, как древние египтяне, наблюдая подобные явления, постепенно пришли к мысли о необходимости сохранения материального тела покойного, чтобы он мог пользоваться им в загробной жизни. Отсюда развитие искусства бальзамирования, которое зародилось еще до века пирамид и сохранялось вплоть до конца династической истории. Вера в необходимость материального сохранения тела лежит в основе всей египетской религии. А поскольку тело остается нетленным, значит, надо обеспечить его всеми материальными благами — пищей, одеждой и другими земными предметами первой необходимости. Египтяне так и поступали и в результате оставили после себя то, что профессор Гленвилл назвал «уникальным национальным музеем древней жизни».