Читаем без скачивания Небо Атлантиды (Операция «Форс-мажор») - Антон Первушин

– Ага! – не удержал восклицания Стуколин. – Мужики, а ведь нам предлагают сбивать наших!

– Погоди, – осадил его Громов. – Мы ещё никого не сбили. Тут другой вопрос имеет принципиальное значение. Если я вас правильно понял, капитан, сбитие самолёта Олбрайт над Прибалтикой приведёт к тому, что Россию объявят террористическим государством, изолируют, а потом применят план «Форс-мажор»?

– Совершенно верно, – подтвердил Фокин.

– Но ведь подобный сценарий приведёт к колоссальным жертвам среди россиян. А нас осталось не так много, чтобы позволить себе подобные потери.

– Возможные жертвы наших «оппонентов» заботят мало. К тому же, они исходят из того, что новая «холодная» война быстро перерастёт в «горячую», и тогда Западный мир сам упадёт к их ногам.

– Провокация, – пробормотал Громов. – Гадость…

– Надеюсь, теперь вы понимаете, какая ответственность лежит и на нас, и на вас. Я бы с удовольствием предложил вам «Су-33» и полгода на тренировки. Однако у меня нет «Су-33» и подходящей площадки в Калининградской области. А у вас нет полугода на тренировки. Мы в цейтноте, и «оппоненты» опережают нас на целый ход. Нам остаётся только защищаться…

– Скажите, – помолчав, спросил Громов, – а «Белый орёл» всецело поддерживает вас и ваши предложения? Или внутри вашего тайного общества тоже есть сторонники варианта активного противодействия Западу?

– Костя, ты чего, уже согласился? – изумлённо спросил Стуколин.

Громов недовольно дёрнул плечом, не отводя внимательного взгляда от Фокина. Капитан ФСБ и активист «Белого орла» выдержал этот взгляд, не сморгнул и не отвернулся.

– Разумеется, и среди функционеров «Белого орла» хватает таких, кто выступает за «кузькину мать» для Америки, – ответил он. – Однако в одном вы можете нам доверять: мы никогда не станем «партией войны». Слишком непредсказуемы последствия, да и людей жалко. В конце концов ради них мы и работаем.

– Удивительно это слышать от человека, который посылает нас на верную смерть, – съязвил Лукашевич.

– Спокойнее, Алексей, – предупредил Громов. – Мы сами на это идём, никто нас не заставляет. Ты что, плохо зарабатывал на «иномарках»?

– Хорошо зарабатывал.

– А почему ушёл на «Варяг»?

– Э-э-э…

– Тогда и не морочь капитану голову!

– Спасибо, – поблагодарил Фокин за поддержку. – Итак, вы согласны?

– А вы оставляете нам выбор? – Громов нерадостно усмехнулся. – Когда на одной чаше весов будущее России и наших детей, а на другой… Выбора нет… Мы согласны.

Обучение искусству управления лёгким штурмовиком «Як-38», включая подготовку к единственному, но очень ответственному вылету, проходило на базе одного из многочисленных авиаполков Шестой армии ВВС и ПВО Ленинградского военного округа. К удивлению Стуколина с Лукашевичем, после прибытия выяснилось, что в этой части их друга и командира Константина Громова хорошо знают, а его подвиги в составе «Русских витязей» помнят и ценят. Впрочем, сам Константин старался держаться в стороне от поклонников, сознавая всю степень ответственности за возможную утечку информации.

Инструктором троицы был лётчик с двадцатилетним стажем подполковник Михаил Андреевич Вересов. Нынче он летал на истребителе «МиГ-29», защищая прибалтийское направление от воздушных нарушителей, однако начинал свою офицерскую карьеру на авианосном крейсере «Новороссийск». Шесть лет он дрессировал сноровистого коня по имени «Як-38», пока руководство морской авиации ВМФ не поставило на этих самолётах большой и жирный крест. Пришлось Вересову поменять место службы. Впрочем, он был из тех людей, которые философски относятся к жизненным пертурбациям, воспринимая их даже не как «неизбежное зло», а как часть нормального течения жизни: сегодня – одно, завтра – другое, всё путём. Казалось, что вывести подполковника из состояния устойчивого равновесия невозможно, однако была тема, которая всегда задевала его за живое, вызывала адреналиновый отклик, пробуждала дремлющий азарт. Этой темой стала эпопея с полётом Матиаса Руста, который 27 мая 1987 года безбоязненно пролетел над частями ПВО Прибалтийского, Ленинградского и Московского округов и посадил свою «Цессну-172» на Большой Москворецкий мост, в двух шагах от Красной площади. Когда это случилось, Вересов заканчивал переподготовку в Армавирском высшем военном училище и, понятное дело, никак не мог повлиять на развитие событий. Более того, именно этот исторический перелёт способствовал тому, что Михаил Андреевич отправился служить в Ленинградский военный округ: такими как он заменяли уволенных в запас офицеров Шестой армии, которые вдруг оказались «крайними» в деле Руста. Тем не менее, Вересов по непонятной причине был убеждён, что будь он 27 мая в лётном составе Ленинградского округа, то наглый воздушный хулиган вряд ли сумел бы прорваться к Москве. Когда уцелевшие после «чистки рядов» офицеры авиаполка пытались возражать Михаилу Андреевичу, резонно указывая ему на то, что он не один такой умный, а перелёт Руста был явно спланирован с учётом всех особенностей взаимодействия и работы частей ПВО округа, он тут же утрачивал всю свою рассудительность и с горящими глазами начинал расписывать, как он завалил бы «Цессну» к чёртовой матери, невзирая на приказы и общий бардак.

«Уж я бы его не упустил! – говорил с пылом Вересов. – Уж он бы у меня попрыгал! Как змея на сковородке!»

Сослуживцам оставалось только разводить руками, оставляя Михаила Андреевича в его невинном заблуждении.

Майор Вересов никогда ранее не выступал в роли «шкраба»,[4] но за свою жизнь прошёл столько переподготовок, что теперь ему не составило особенного труда передать накопленный опыт пилотам «Белого орла». Разумеется, он учитывал, что за столь короткий срок не сможет сделать из этой троицы специалистов по «Яку-38», но уповал на их знания и боевой опыт.

– О полном курсе придётся забыть, – на первом же занятии объявил Вересов. – Матчасть учить не станем. Главное – получить навыки управления: взлёт, посадка, выход на цель…

– Как насчёт манёвров уклонения? – деловито поинтересовался Стуколин.

– Если останется время, – отрезал Вересов.

– Что значит «если останется время»? Мы же этот долбанный борт защищать должны будем.

– В крайнем случае защитишь грудью.

– Это как? – удивились пилоты, впервые услышавшие о манёвре «грудь».

– Возьмёшь ракету на себя, – охотно объяснил Вересов.

– А если ракета не зацепится?

– Значит, не зацепится…

«Яки» стояли в отдельном ангаре, и какой-то умник из командования авиаполка в целях обеспечения секретности додумался отделить ангар и «рулёжку»[5] при нём строительными работами. Целыми днями в тридцати шагах от ангара взрёвывал бульдозер и слонялись рядовые срочной службы в замызганных спецовках. Разумеется, неведомый умник добился прямо противоположного эффекта, и в любое время на той стороне рва можно было увидеть свободных от дежурств офицеров, которые с немалым интересом наблюдали за тем, как Вересов обучает посторонних пилотов премудростям вертикального взлёта и посадки. Оставалось только надеяться на благоразумие наблюдателей, что они не будут трепать языком, рассуждая на темы, с чего бы это вдруг командованию понадобилось возвращать в строй списанные «Яки», да ещё и учить чужих пилотов взлёту со специализированной автомобильной платформы.

Сами уроки занимали почти всё светлое время суток, что по летнему времени составляло без малого двадцать часов. В распоряжении друзей-пилотов находились четыре машины: три «Як-38М», на которых им собственно и предстояло совершить исторический вылет, и один «Як-38У». Учебная модификация штурмовика «Як-38У» отличалась от базовой модели прежде всего тем, что у неё была заметно увеличена носовая часть за счёт установки дополнительной кабины. Обращало на себя внимание и расположение этой кабины: обычно в учебную модификацию «врезают» кабину инструктора, а в «Як-38У» было наоборот – «врезалась» кабина обучаемого, а инструктор располагался там, где сидит пилот на базовом самолёте. Впрочем, наши герои ожидали чего-то необычного от самолёта вертикального взлёта и посадки, а потому почти не удивились нестандартному расположению кабины обучаемого.

В первый же день, едва только состоялось знакомство пилотов с инструктором, Вересов повёл их к ангару и предложил «покататься». Первым в кабину обучаемого он посадил Громова, сам занял место в кресле инструктора и, не теряя времени даром, запустил двигатели. Прямо на глазах Лукашевича и Стуколина восьмитонная машина небесной окраски под громкий рёв трёх двигателей начала подниматься, покачиваясь по крену, над «рулёжкой», на высоте ста метров словно замерла, а затем надфюзеляжная створка воздухозаборников подъёмных двигателей опустилась, шасси сложились, сопла подъёмно-маршевого двигателя повернулись, и «Як» перешёл в полёт по восходящей глиссаде.[6]