Читаем без скачивания Властители Шема. Канун Единства - Пол Пауэрс

Конан буквально закаменел, с трудом удерживая рвущуюся ярость.

Так его не унижали вообще никогда!

Во-первых, всю речь Зиллаха он прослушал сидя. Когда внесенные в зал аудиенций носилки поставили на пол, Конан попытался встать низкого и неудобного кресла и размять затекшую спину. Но смотритель царского замка Тейвел, Как-то незаметно оказавшись рядом, шепнул:

— Сиди, король, тебе не нужно утруждать свои ноги.

Конан не стал спорить и остался сидеть. И только к концу речи асгалунского владыки киммериец с некоторым смущением обнаружил, что сидит он во всем зале один — остальные стояли. Все. Даже сам царь Пелиштии — Зиллах.

А в обеденной зале его поджидала подушка.

Конан стерпел. Хотя зубами скрипнул так, что, казалось, па том конце стола слышно было. Но когда вместо доброго куска баранины ему подали вареные в меду фрукты с какой-то разваренной кашей, он схватился за кубок. Вообще-то, варвар в подобных обстоятельствах предпочел бы схватиться за меч. Но в пиршественной зале не принято было появляться с оружием и поэтому меча у северянина не было.

И тут его ожидало последнее потрясение — вместо вина в кубок оказалось налито молоко.

Подогретое.

Сладкое.

С медом и даже, кажется, какими-то пряностями…

Вот тут-то Конан и закрыл глаза. И засопел, призывая Митру даровать ему спокойствие и не нарушать церемонию Кануна Единства.

— Мой король!

В дверь с осторожностью просунулась голова Квентия.

— Ну?!!

Сейчас Конан не был расположен выслушивать очередные, и вряд ли приятные речи начальника малой стражи. Только что он нечаянно сломал у серебряной вилки драгоценную рукоятку из кости элефантуса и теперь пытался решить, не будет ли проще выкинуть к демонам эту злосчастную штуковину и употребить содержимое мисок при помощи рук и твердой хлебной корки.

Вчера вечером он был так зол, что на пиру почти ничего так и не съел, и потому сегодня живот подводило весьма ощутимо. А наваленная в драгоценные блюда бурда, хоть и выглядела премерзейше, но пахла вполне приемлемо и даже аппетитно…

— Я принес еду, мой король! Еду для настоящих воинов! Мясо. Хлеб. Вино.

— Ну и что ты тогда там стоишь, отродье Нергала?!!

После доброй еды человек и сам добреет. А кувшин крепкого офирского вина, непонятно как и где раздобытого вездесущим Квентием, так и вообще настраивает на мирный лад и воспитывает вполне сносное отношение к действительности даже у самых непримиримых и воинственных.

Конан откинулся на спинку резного кресла, сыто рыгнул. Покосился на Квентия, который, пока его король утолял свой голод, молча сидел на яркой войлочной подстилке в углу. Было понятно, что не только яства из шемской трапезы принес этот пройдоха.

— Выкладывай.

Квентий поерзал, начал издалека:

— По дворцу ходят странные слухи…

Примета скверная. Если уж даже Квентий начинает издалека, выражается витиевато и не рискует прямо сообщить своему королю, что именно болтают между собой слуги чужого замка — значит, ничего хорошего они уж точно не говорят.

Странное раздражение, донимавшее Конана со вчерашнего вечера на манер легкого зуда, смутного и трудно определимого, вдруг резко усилилось, оформилось и получило название, ознобной дрожью скользнув вдоль хребта. Его охватило чувство близкой опасности…

И многое сразу становилось понятным, словно чувство это зажгло новый факел, осветивший давно знакомую обстановку совершенно под другим углом и по-новому разбросав на местности длинные черные тени.

— Короче!

Сдержать грозный рык и не оскалиться оказалось проще простого — ярость испарилась без следа, оставив после себя лишь звериную настороженность матерого хищника, способного часами лежать в засаде, не выдав себя ни единым неверным вздохом или движением.

Опытные воины в этом единодушны с хищными зверями — в настоящей и беспощадной борьбе ярость только мешает. Когда настоящая опасность подходила вплотную, Конан моментально переставал злиться, становясь обманчиво спокойным.

Квентий поежился.

— Шемиты скрытные люди! Ты знал, что у Зиллаха есть брат?! Причем — старший!!!

— Допустим. И что?

— Так ведь это же все меняет!.. — Квентий растерялся, видя, что его сведения не произвели на Конана никакого впечатления. — Он старший! Значит, по праву первородства должен возглавить союз шемских полисов.

— Ничего это не меняет. — Конан вздохнул, осмотрел взятый со стола кинжал, поморщился. Скверный клинок. Шемиты небольшие мастера в оружейном деле.

— Мне об этом Гленнор докладывал еще несколько лун назад… Закарис, хоть и пришел в этот мир раньше, но этот малый чересчур безрассуден, а старый шемский царь хорошо понимал, что такого сумасброда опасно сажать на трон Пелиштии. Но опасаясь междоусобицы, старый владыка решил даровать отпрыскам власть по разуму и пристрастиям каждого. Зиллах — владыка Пелиштии и занимает трон в Асгалуне, а Закарис соправитель этого славного полиса. В торговые дела и управление Закарис не суется, зато в его ведении стража и войска.

— Чем тогда он отличается от начальника стражи? Закарис должен завидовать младшему брату, ведь у того почет и власть?

— Почет и власть — мишура, на которую падки лишь глупцы. Настоящий правитель не тот, кто сидит во главе пиршественного стола, а тот, кто имеет в руках реальную силу.

— Но если все стражники и воины города подчиняются ему — отчего же тогда Закарису не свергнуть брата и не стать самому королем? Этого доблестного воина поддержали бы многие. Болтают, что старший брат суров, но справедлив. Зиллаха ценят куда меньше.

— Потому, что Закарис хорошо понимает, что захватить власть — это одно, а удержать ее — совсем другое. Что он может сделать, имея в своем распоряжении лишь цепных псов? Разве этот слуга Бела что-то смыслит в ремеслах, или в торговле? Одно дело скакать во главе отряда, преследующего зуагиров, а совсем другое обеспечить каждого подданного лепешкой и бурдюком с вином… Тут меч не помощник. Это все новости?

— Нет. — Квентий осторожно покосился на Конана. — Еще поговаривают, что Асгалун — далеко не самый подходящий город для новой столицы. Он уязвим с моря в отличие от Шушуна. Да и молодой владыка Селиг куда лучшая кандидатура, чем…

— А! — Конан отмахнулся. — Эта вечная свара между полисами. В Шеме нет единой власти, отсюда и проистекают все невзгоды для этой страны. Что еще?

Квентий вздохнул. Откашлялся. Сообщил подчеркнуто нейтральным тоном:

— О тебе тоже слухи ходят… странные. Говорят, что с годами ты… э-э-э, несколько…