Читаем без скачивания Клеопатра с парашютом - Дарья Донцова

Неожиданно байкер оглушительно чихнул, дреды на его голове взлетели в разные стороны. Софья Петровна взвизгнула, Лена попятилась, а мотоциклист загудел:

– Простите, заи! Мыло здорово духовитое, нос пробило. Апчхи!

Йорк-терьер навострил уши и залаял что есть мочи.

– Всем заткнуться! – велел Кирилл, входя на стенд. – Так, камера слева… Нет, справа. Должна прибыть бригада с Первого канала, им надо оставить лучшее место. Я договорился о сюжете в программе «Время». Молчать! Не спорить! Воды мне! Кофе и пирожных! Без крема, миндальных! Кого стрижем?

– Гав, ав-ав… – выводил йорк.

Кошечкин подпрыгнул.

– Что? Собаку? Да… вы… вы…

Лена взяла Кирилла за плечо.

– Знакомьтесь, это Софья Петровна. Она – ваша голова, очаровательный песик сопровождает нашу победительницу.

– Ну, ладно, – смилостивился Кирилл, – можно начинать. Эй, телевидение! Работать молча, не сопеть, в лицо не светить, с вопросами не приставать.

– Дышать можно? – совершенно серьезно поинтересовался оператор.

– Только тихо, – не понял подначки Кирилл. – Где великий Кошечкин?

Повисла тишина. Я не выдержала первой:

– Простите, а кого мы ждем?

– Боже! – закатил глаза Кирилл. Потом выдул изо рта огромный пузырь жвачки, громко лопнул его и продолжил: – В какой бутик ни придешь, там все тупые-тупые! Где вас таких берут? В каком Задрипанске? Не поняли? У вас сегодня работает великий Кошечкин! Не вижу Кирилла!

– Вы – не он? – уточнила я.

– Боже, конечно, нет! – разозлилось чудо в розовых штанах. – Я пресс-секретарь, пиар-агент и адвокат гениального Кошечкина. Я Павел Ива́нов. Ударение на «а». Не Ивано́в, ни в коем случае не так! Где наш лучший в мире Кирилл-ножницы?

– Тут я, – пробасили от витрины с губной помадой, и на стенд вышел байкер.

Глава 5

Ленка судорожно икнула, Софья Петровна втянула голову в плечи. А я со злорадством посмотрела на изрядно испуганную «простую покупательницу» и на всякий случай спросила мотоциклиста:

– Вы и есть Кирилл Кошечкин?

– Для тебя Кирюша, зая, – пробасил стилист. – Начнем, пожалуй! Павлуха, не суетись под ногами. Мадам, ваши пожелания?

Софья Петровна сделала круговые движения руками.

– Ну… как-то так…

– Отлично, – одобрил Кирилл. – Зая, встань справа!

Я покорно переместилась.

Кошечкин взял ножницы, пощелкал ими, наклонился над клиенткой… и тут ожил йорк. С пронзительным рычанием он вырвался из рук хозяйки, бросился на парикмахера, вцепился ему в дреды и начал трепать одну старательно начесанную и оформленную в виде колбаски прядь.

Павел быстро сел на корточки и закричал:

– Помогите, пожар!

– Уймись, зая, – поморщился Кирилл и стал выдирать у песика из пасти свои волосы. – У, какая ты злобина! Нехорошо так сердиться, печень лопнет.

Йорк неожиданно заткнулся.

– Хороший зая! – похвалил его Кошечкин. – Ну, начнем снова. Зая, встань слева!

Я послушно передвинулась, куда он просит.

– Не ты зая, – улыбнулся гигант.

– Вы имеете в виду Павла? – стараясь сохранять серьезный вид, поинтересовалась я.

– Правильно, зая, – кивнул мастер. – Павлуха, хорош сидеть! Что главное в стрижке?

– Волосы клиента? – предположила пришедшая в себя Водовозова.

– Нет, зая, – возразил Кирилл, – нам нужен счастливый блеск в глазах. Глянет человек в зеркало и… ах! Вот тогда моя душа поет и пляшет, тогда я понимаю, что не напрасно живу, приношу радость. Короче, беру пенек и делаю из него сверкающую огнями новогоднюю елку!

– Ой, гирлянды не надо! – не поняла гения стрижки Софья Петровна. – И елка не к месту, на дворе лето.

У Лены запищал мобильный. Водовозова глянула на экран, поджала губы и шепнула мне на ухо:

– Справишься тут одна? На кастинге скандал, две модели дерутся. Катя Егорова растерялась, не знает, как их растащить.

– Беги, облей вешалок холодной водой, – еле слышно ответила я, наблюдая, как вокруг стенда собираются посетители бутика. – Не в первый раз, не переживай.

Водовозова убежала, а я стала смотреть на Кошечкина, который, надо признать, очень виртуозно орудовал ножницами. Минут через пять мне стало понятно: Кирилл старательно обучает Павла. Именно ему, а не публике стилист рассказывал про волосы Софьи Петровны, форму ее головы и объяснял, как можно скрыть недостатки внешности дамы.

– Черепушка в данном конкретном случае плоская, как у змеи, – бубнил стилист, – так что нам, зая, нужен объемчик на затылке. Ясно?

– Ага, – без особого интереса кивнул Павел.

– Лоб узкий, маленький, хорошо его челкой прикрыть. Да пустить ее чуть кривовато, – гудел Кошечкин. – Понятно, зая?

– М-м-м… – отозвался пиар-агент.

Кошечкин покосился на него.

– Зая, не отвлекайся! Запоминай азы!

Павел снова выдул пузырь из жвачки, лопнул его и с самым несчастным видом спросил:

– Зачем?

Кирилл взъерошил волосы Софьи Петровны.

– Не упирайся, зая. Я из тебя человека сделаю. Подай-ка пенку для волюма…

Помощник лопнул очередной резиновый бабл и протянул стилисту ярко-красный баллончик.

– Зая, – с легкой укоризной произнес Кошечкин, – ты перепутал. Спрей не нужен.

– Какая разница? – энергично двигая челюстями, огрызнулся Павел.

– Принципиальная, – терпеливо произнес стилист. – Ну-ка, пшикни тем, что мне подсовываешь.

Павел послушно нажал на распылитель, из баллончика с тихим шипением вырвалась, на мой взгляд, бесцветная струя воздуха. Йорк, безостановочно тихонько тявкавший на столике у зеркала, чихнул, икнул, свалился на бок и замер.

Я хихикнула. Вот здорово! Спрей Кошечкина – ближайший родственник волшебного геля для укладки, которым пользуется Франсуа? Впрочем, похоже, у Кирилла более мощное средство. Оно лишило голоса собачку, а от аэрозоля Арни из квартиры в Париже всего-то удрали мыши.

– Пенка имеет вид мусса, – застрекотал Кирилл, взяв темно-синий куб с пульверизатором. – Наклонись, покажу, как ее правильно наносить.

Павел закатил глаза, но побоялся ослушаться. Иванов вплотную подошел к креслу, наклонился к макушке Софьи Петровны, выдул огромный пузырь, хотел лопнуть его, но потерпел неудачу – жвачка прилипла к волосам клиентки.

– Ой, вот гадость! – воскликнул парень и отшатнулся.

– Зая! – подпрыгнул здоровяк-стилист. – Ну ты даешь!

Поскольку «простая покупательница» сидела лицом к публике, произошедший конфуз был виден только нам троим.

– Нельзя так делать, – тоном бабушки, укоряющей любимого внука-шалуна, произнес Кошечкин. – Ну ничего, бывали у нас и худшие форс-мажоры. Сейчас соображу, как лучше поступить. Стой спокойно, зая. Ничего не трогай.

Вместо того, чтобы подчиниться Кириллу, Павел схватил фен, в секунду включил его и направил на макушку Софьи Петровны струю горячего воздуха. А затем заворчал:

– Вечно ты мною недоволен. Сейчас его сдую.

Кошечкин быстро вырвал у нерадивого ученика гудящий фен. Поздно! От тепла жвачка растеклась еще больше и окончательно «приварилась» к волосам ничего не подозревающей любительницы бесплатных стрижек. Но это еще не все. Поток раскаленного воздуха изменил направление, попал на онемевшего йорка и в секунду смахнул его на пол.

– Павлуша, жвачку убирают с помощью холода, – пояснил Кирилл, – если липучка попала на свитер, его нельзя стирать в воде даже комнатной температуры. Необходимо положить в морозильник. Когда жвачка замерзнет, ее можно легко сковырнуть.

– Тетка не пуловер, – резонно заметил Павел и повернулся ко мне. – Тут есть холодильник для туш?

– Н-нет, – оторопела я. – А зачем он нам?

– В супермаркетах в таких туши хранят, – ответил Иванов.

– Здесь бутик фирмы «Бак», – напомнила я, – мы торгуем косметикой и парфюмерией.

– Неужели вы не открыли гастроном? – презрительно спросил пиар-агент. – Во всех приличных точках они давно есть! Жаль. А то можно было бы бабень отнести на ледник.

– Сейчас, сейчас… изменю концепцию стрижки… – мерно гудел Кирилл.

Меня поразила незлобивость Кошечкина. Любой другой мужик, увидев, что натворил наглый парень, схватил бы горячие щипцы и прищемил ими нос пресс-секретаря. Но мастер даже грубого слова не сказал. Может, он буддист? Вогнал себя в состояние нирваны и не хочет портить карму ругательствами?

С пола донеслось тихое тявканье. Я нагнулась, подняла растрепанного йорка, посадила его на столик и погладила. Песик резко повернул голову, я ойкнула.

– Что случилось, зая? – тут же спросил Кирилл.

– Он меня укусил, – пробормотала я. – Вот, смотрите, маленькая, но глубокая ранка!

Павел взмахнул руками, пошатнулся и осел на пол.

– Ему дурно? – испугалась я.

– Он крови боится, – пояснил Кирюша. – Вытри руку салфеткой, тогда зая встанет.

Иванов закатил глаза и простонал:

– Мне плохо…

– Очень красиво жаловаться на свое самочувствие при взгляде на мой травмированный палец, – не выдержала я. – Можете вернуться к нам из обморока, кровь не выступила.