Читаем без скачивания Американский поцелуй - Дэвид Шиклер

В течение десятилетий никто не знал главного секрета совместной жизни Джейкоба и Рейчел. Их родители пребывали в неведении. Ни соседи, ни дети, Элиас и Сара, ни о чем не догадывались. Последние, в силу своей юности, считали, что их родители просто необычные. Они видели, как Джейкоб и Рейчел исчезали каждый вечер в большой спальне, соединенной с ванной. Когда Элиас и Сара слышали шум льющейся воды, то полагали, что родители их самих зачали в теплой воде. Это привело к появлению у Элиаса заблуждения, что девушки становятся более сговорчивыми и страстными, если затащить их в ванну и поставить под душ. Сара придерживалась этого мнения до колледжа. Если мальчик или мужчина включал воду в пределах ее слышимости, то она начинала глупо хихикать или обращалась в бегство.

Легенда о купании Джейкоба стала достоянием общественности в январе 1991 года. Джейкобу было семьдесят два, Рейчел шестьдесят пять, в Персидском заливе шла война. Мать Джейкоба умерла пять лет назад, а отцу, влиятельному Шерману Вольфу, было девяносто. Шерман сгорбился и стал ниже почти на фут. Он жил в Бенджамин-хаус, доме для престарелых в Аппер-Ист-Сайде. Обстановка в Бенджамин-хаус была необычна. Кровати были жесткие, с деревянными рамами, но на полах лежали ковры, а сестры были приветливы. Шерман Вольф ворчал на женщину, игравшую в канасту в комнате отдыха. Он следил за военными действиями по газетам и телепередачам. В глубине души Шерман беспокоился. Мир помнил о «Биг энд толл», а о нем — уже нет. Его легкие сводило при глубоких вдохах. Он страдал от артрита, глухоты и дрожи в конечностях. Кроме того, в Ираке находился безумец, который, как решил Шерман, готовит нападение на Бенджамин-хаус и на него лично.

— Папа, — уговаривал Джейкоб. — Никто на тебя не нападет.

— Что? — Шерман смотрел на сына не понимая. — Что ты говоришь?

Джейкоб навещал отца по воскресеньям и иногда на неделе.

— Никто не причинит тебе вреда, пап. Я не позволю.

Шерман недоверчиво оглядел Джейкоба.

— Ты? — пробормотал он. — Тебе не остановить безумца.

— Не переживай насчет этого сумасшедшего. — Джейкоб поправил стеганое одеяло на плечах отца. Это одеяло сшила Эми, мать Джейкоба.

— Ты, — Шерман отвел глаза и вздохнул, — ты жалкий писака.

О купаниях Джейкоба стало известно благодаря Сюзан Март, подружке невесты и коллеге Рейчел. Они вместе работали над проверкой фактов в «Таймс». Когда Рейчел ушла с работы, чтобы воспитывать Элиаса и Сару, Сюзан Март осталась в журналистике. Она пятьдесят лет работала в «Таймс», публикуя статьи об экономических кризисах, брейк-дансе и проблемах в Белфасте. К концу 1970-х Сюзан вела собственную колонку, «Мартовские безумства». Сюзан писала на разные темы — от политической сатиры до насмешек над последними веяниями моды. В основном Сюзан интересовали нелепости: безвкусно одетый политик или никому не известный человек с извращенными пристрастиями. Именно в «Мартовских безумствах» впервые было опубликовано интервью с Даной Смит, любовницей осужденного серийного убийцы Бобби Боббингтона.

— Я буду говорить только с Сюзан, — всхлипывала Дана, и сдержала слово.

Сюзан Март написала о беспорядках в Дании в 1986 году, и ходили слухи, что ее скандальная статья сильно повлияла на результаты голосования в сенате по этому вопросу. Успех колонки доказал, что у Сюзан есть нюх на то, что нужно миру, или, по крайней мере, Америке. Бесспорно, что у Сюзан было расчетливое сердце, остроумное перо и желание находить болевые точки.

Ловушка захлопнулась утром 1991 года. Сюзан Март ехала в такси по Пятой авеню. Было четыре утра. Сюзан возвращалась с вечеринки, она была пьяна. Это была одна из тех ночей, когда алкоголь делал Сюзан восприимчивой и беззащитной, она безрадостно взирала на город из окна машины. Снаружи шел снег. Других машин было мало. Таксист принял Сюзан за туристку и перечислял достопримечательности Пятой авеню.

— Это Трамп-тауэр, — объяснял таксист. — Это собор Святого Патрика. А вон там двое трахаются!

Сюзан заморгала, вглядываясь в окно. Действительно, на ступенях собора сидели двое подростков. Таксист затормозил, чтобы лучше разглядеть их, Сюзан тоже присмотрелась. Ей хотелось бы сказать, что подростки занимаются любовью, но таксист был прав. Они именно трахались. Лицо девушки исказилось. Парень задрал ее юбку и пальто до самой шеи, хотя сам оставался в штанах. Обнаженность, снег и боль принадлежали только девушке! Сюзан была готова опустить стекло и закричать: «Насилуют!» — когда девушка улыбнулась. Это была отвратительная улыбка: развратная, грубая, алчная, почти святотатственная.

Таксист пожал плечами.

— Поехали, — сказал он.

Сюзан не спалось. Она не могла выкинуть этих подростков из головы. В ее молодые, шальные годы она вела злободневную колонку об общественных нравах, сексе, частной жизни, нравственности. Проблема в том, что сама Сюзан внезапно ощутила себя грязной. Все произошедшее прошлой ночью было нездоровым: не только подростки, но и вечеринка, на которой побывала Сюзан. Это было сборище великих мира сего: ведущие программ новостей, модели, актеры, несколько уважаемых журналистов и наемный убийца мистер Брюс. Сюзан бесили не джин и сигары, даже не присутствие киллера и унижение девушки. Ее раздражало то, что она не стыдилась этих вещей, доверялась им, когда писала о них. Ей было за шестьдесят, а она ни разу не была ни замужем, ни в Диснейленде и никогда не училась петь. Вместо этого она потакала животным, первобытным инстинктам планеты: убийствам, вымогательствам, преступлениям против женщин и человечества. Она слишком долго смотрела на весь этот ужас. Проблема в том, что, как сказал Ницше, если долго глядишь в бездну, бездна глядит в тебя. Тем новогодним утром Сюзан Март пришла к страшному выводу: ей срочно была нужна новая опора в жизни. Одна часть ее души тосковала по убийству, по очистке страны от напалма или по жестокому сексу на ступенях церкви. Она не просто хотела этих зверств, она настолько жаждала их, что не было способа прекратить это. У нее не было мужа, детей: никакого утешения в жизни. Ее надменность, гордость, неприкосновенная независимость в муках умирали этим утром, и, как думала Сюзан, навсегда.

Сюзан бросила все. Она сотрясалась от рыданий. Она пыталась вспомнить ирландскую колыбельную и не смогла. Целый час она изучала свое отражение в зеркале, она ненавидела эти морщины, которые раньше считала признаком мудрости. В девять утра, когда зазвонил телефон, Сюзан сидела на диване, обняв двух своих котов, Кусаку и Драчуна. Сюзан не могла разговаривать, но, когда услышала голос звонившего на автоответчике, вздох облегчения вырвался из ее груди. Звонила Рейчел Вольф, напоминая о ежегодном позднем завтраке в «Дюранигане». Этот ритуал они соблюдали уже двадцать лет.

— Увидимся в одиннадцать, — жизнерадостно сообщила Рейчел. Автоответчик отключился.

Сюзан вытерла глаза. Она лежала на диване, приходя в себя и размышляя.

«Поздний завтрак, — думала она. — Какое прекрасное выражение — поздний завтрак».

«Все так просто», — размышляла Сюзан. Она поняла, что это было знамение.

Поздний завтрак. Поздний завтрак, традиции и разговор с другом. Может ли шестидесятипятилетняя женщина писать об этом вместо хулы и скандалов?

Сюзан сжала в объятиях Кусаку и Драчуна. Она приняла душ.

— Чем ты вчера занималась? — поинтересовалась Рейчел. Она ела яйца и картошку с чесноком и петрушкой.

Сюзан ела тост с корицей.

— Вечеринка. В северной части города.

Рейчел улыбнулась.

«У нее хорошее лицо, — подумала Сюзан. — Теплое и благоухающее, как тост».

— Сливки общества? — спросила Рейчел.

Сюзан кивнула.

— А ты чем занималась, Рейч?

Волосы Рейчел были полностью седыми, но достаточно длинными, чтобы собирать их в пучок. Как у молоденькой девушки, решила Сюзан.

— Как обычно, — сказала Рейчел.

Сюзан наклонилась вперед.

— А что обычно?

Рейчел улыбнулась.

— О, ну ты знаешь.

Сюзан покачала головой.

— Нет, — ее голос прерывался. — Нет, Рейч, я правда не знаю.

Рейчел взглянула на подругу. Ее лицо стало серьезным. У нее было двое детей и пять внуков. Она безошибочно определяла, когда ее близким требовалась помощь.

— Ну, Джейкоб приготовил бифштекс, как всегда в канун Нового года. Мы немного выпили вина. Затем позвонил Элиас, потом Сара.

Сюзан ждала.

— А потом?

Рейчел колебалась. Уже сорок три года ни Рейчел, ни Джейкоб никому не говорили о том, что делают каждый вечер. Но никто никогда этим не интересовался, а теперь перед Рейчел сидела подруга, Сюзан Март с тенью смерти в глазах, выражение, которое Рейчел уже видела однажды, когда Элиаса взяли под психиатрическое наблюдение, после того как он пытался покончить с собой, потеряв женщину. Эта смерть, брешь в желании жить, заставила Рейчел волноваться за подругу, как за сына. Единственное, что было нужно, — рассказать секрет.