Читаем без скачивания Советская историография отечественной истории (1917 – начало 1990-х гг.) - Игорь Шебалин

В СССР в 30-е гг. сформировалась авторитарно-административная система и одновременно пропагандистскоидеологический режим. Политика стала играть решающую роль в складывании историографической ситуации в стране, а конкретные исследования стали сверяться с историческими взглядами И. В. Сталина, которые все чаще пропагандировались в обществе. Краеугольной в его понимании истории России была мысль об ее отсталости, высказанная в 1931 г. в речи на I Всесоюзной конференции работников промышленности. И. В. Сталин говорил: «История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били англо-французские капиталисты. Били японские бароны. Били все – за отсталость. За отсталость военную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную» (Сталин, И. В. Вопросы ленинизма / И. В. Сталин. – 11-е изд. – М., 1940. – С. 328).

В трактовке И. В. Сталина с образованием Российского централизованного государства была решена задача «обороны от нашествия турок, монголов и других народов Востока», однако «техникоэкономическая отсталость» страны существовала и в XVII в., и в XVIII в. Но существовал и Петр I, который, «имея дело с более развитыми странами на Западе, лихорадочно строил заводы и фабрики для снабжения армии и усиления обороны страны… Это была своеобразная попытка выскочить из рамок отсталости» (Там же. С. 359).

Для И. В. Сталина характерен был четко выраженный прагматизм в оценке исторических личностей. Уже после войны на встрече с постановщиками фильма «Иван Грозный» он далеко не случайно назвал того же Петра I «Петрухой», заметив, что тот не национален, ибо открыл дверь иностранцам. Логика И. В. Сталина здесь достаточно очевидна – необходимо поскорее отгородиться от «тлетворного влияния» Запада, аналогии петровского «открытого окна» в Европу поэтому не нужны. Особое внимание И. В. Сталин уделял истории партии. В 1931 г. он написал письмо в редакцию журнала «Пролетарская Революция» «О некоторых вопросах истории большевизма», в котором акцентировал внимание на «ошибках» историков Запада, а также авторов четырехтомной «Истории ВКП(б)» под редакцией Е. М. Ярославского. «Проработке» подверглись И. М. Альтер, А. Г. Слуцкий, Д. Я. Кин, Д. А. Баевский, С. А. Пионтковский, И. И. Минц, Н. H. Эльвов и др. В начале 1937 г. И. В. Сталин обратился с письмом «Об учебнике истории ВКП(б)» к составителям книги по истории партии. «Я думаю, – писал он, – что наши учебники по истории ВКП(б) неудовлетворительны по трем главным причинам. Неудовлетворительны либо потому, что они излагают историю ВКП(б) вне связи с историей страны, либо потому, что ограничиваются рассказом, простым описанием событий и фактов борьбы течений, не давая им необходимого марксистского объяснения, либо же потому, что страдают неправильностью конструкции, неправильностью периодизации событий» (К изучению истории: сб. ст. / И. В. Сталин. – М., 1937. – С. 28).

Сам И. В. Сталин давал весьма своеобразное определение истории партии: «История нашей партии есть история преодоления внутрипартийных противоречий и неуклонного укрепления рядов нашей партии на основе этого преодоления» (Сталин, И. В. Соч. / И. В. Сталин. – Т. 9. – С. 5). Опираясь на него, он разработал свою периодизацию истории ВКП(б):

1) исключил из периодизации дату II съезда РСДРП (1903 г.) и свел его значение к образованию РСДРП и появлению фракций большевиков и меньшевиков. По сути дела, отрицался факт образования партии нового типа, вопреки утверждению В. И. Ленина о том, что большевизм существует как течение политической мысли и как политическая партия с 1903 г.;

2) исключил из периодизации ленинский «период подготовки революции», зато включил 1904 г. в «годы революции», добавив к ним и «период русско-японской войны»;

3) продлил период реакции до 1912 г. и связал оформление большевиков в партию с VI Пражской конференцией РСДРП;

4) перенес на два года (с 1910 на 1912) начало периода нового революционного подъема;

5) соединил период империалистической войны с Февральской революцией, сократив продолжительность последней до марта 1917 г. Позднее в «Кратком курсе истории ВКП(б)» И. В. Сталин писал: «Книга Ленина «Что делать?» была идеологической подготовкой такой партии. Книга «Шаг вперед, два шага назад» была организационной подготовкой такой партии. Книга Ленина «Две тактики социалдемократии в демократической революции» была политической подготовкой такой партии. Наконец, книга Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» была теоретической подготовкой такой партии». Утверждая это, И. В. Сталин фактически свел процесс подготовки партии нового типа к созданию В. И. Лениным четырех названных выше трудов, содержание и значение каждого из которых он сузил до единственного аспекта.

Послеоктябрьская периодизация истории партии, предложенная И. В. Сталиным, базировалась на фетишизации партийных директив и выступлений вождей. Она исключала НЭП, зато выделяла период «борьбы за индустриализацию» (1926-1929 гг.), относящийся ко времени, когда она фактически не велась, период «борьбы за коллективизацию» (1930-1934 гг.) и, наконец, период «завершения социалистического строительства» (1935-1937 гг.).

По мнению многих историков, предложенная Сталиным периодизация создавала миф о нем как руководителе партии большевиков с момента ее образования.

Процесс политизации истории как науки сопровождался произволом и насильственными методами воздействия. И. В. Сталин и его окружение не могли не раздражать независимые исторические школы, проявлявшие уважение к отечественным научным традициям.

В этом плане весьма примечательна жизнь академика Е. В. Тарле. После возвращения из ссылки его перестали именовать академиком и практически не печатали. О нем заговорили после выхода в свет монографии «Наполеон», которая в «Правде» и «Известиях» была оценена негативно. Однако книга понравилась И. В. Сталину, и на следующий день в газетах появилась заметка «От редакции», которая взяла под защиту ученого. В марте 1937 г. с Е. В. Тарле была снята судимость, и он вновь был объявлен академиком. В 1937-1939 гг. появились его новые труды: «Жерминаль и прериаль», «Нашествие Наполеона на Россию», «Талейран». Е. В. Тарле в канун войны был дважды пожалован Сталинскими премиями.

По-иному сложилась судьба Ю. В. Готье, работу которого «Железный век в Восточной Европе» журнал «Историк-марксист» квалифицировал как «идеологическую подготовку интервенции против СССР». В 1934 г. он вернулся из ссылки, и долгое время считалось, что ничего оригинального не создал. Лишь относительно недавно выяснилось, что он писал дневник, содержавший порой резкие, но в принципе верные оценки тогдашней действительности.

Наступление сталинизма на историческую науку имело широкие географические рамки. В 1930 г. на Украине состоялось судилище по делу мнимой организации «Союза вызволения Украины» (СВУ), в которую якобы входили многие учёные во главе с историком М. С. Грушевским. Лидерам СВУ инкриминировалось раздувание буржуазного национализма, внедрение чуждой культуры. В 1931 г. аресты возобновились, было объявлено о деятельности некоего «Украинского национального центра». М. С. Грушевский, имя которого склонялось и в связи с этим процессом, был отправлен в ссылку, а его книга «История Руси – Украины» запрещена.

После письма И. В. Сталина в редакцию журнала «Пролетарская Революция» начался разгром историко-партийной науки. В массовом порядке из научных центров страны стали изгоняться историки, попадавшие под уничтожающий огонь критики. В 1936 г. был расстрелян декан исторического факультета МГУ профессор Г. С. Фридлянд, который, как было заявлено, использовал научную деятельность «для контрабандистского протаскивания идей, враждебных ленинизму». В резолюции общего собрания ячейки истории партии ИКП «Об итогах обсуждения письма тов. Сталина» (декабрь 1931 г.) было записано: «В ходе обсуждения вскрыт ряд новых антипартийных контрабандистских вылазок и развернуто беспощадное большевистское разоблачение выявленных троцкистских контрабандистов (Миронов, Альтер) и иных фальсификаторов истории нашей партии (Юдовский, Горин, Ванаг, Бантке и др.) Обсуждение показало нежелание историковкоммунистов до конца вскрыть и по-большевистски признать свои крупнейшие ошибки политического и исторического характера (Кин, Баевский, Минц, Лукин и др.)» (Куманев, В. А. 30-е годы в судьбах отечественной интеллигенции / В. А. Куманев. – М., 1991. – С. 86.). Восемь из десяти названных выше историков были репрессированы и погибли. Жертвами террора стали крупные ученые: историкпублицист Ю. М. Стеклов, историки партии В. Г. Кнорин и В. Г. Сорин, директор Института истории АН СССР академик Н. М. Лукин, директор Библиотеки им. В. И. Ленина В. И. Невский и др.