Читаем без скачивания Гребень волны - Евгений Филенко

Он отважился еще на один шаг, и чертова галька зашуршала, поползла под его ботинком. «Воронка… Конечно же, без этого никак, – успел подумать он, падая на выставленную руку. – Теперь-то уж все». И действительно: когда он выпростал ногу из воронки и выпрямился, здоровенный полосатый звиг уже сидел напротив на свернутом в калачик толстом лоснящемся хвосте, а мокрые губы его, свернутые в трубочку, плотоядно подрагивали. Отныне Кратову оставалось одно – убить этого звига прежде, чем тот убьет его самого. Все складывалось не так элегантно, как замышлялось, и впереди была сплошная пальба, брызги крови и лохмотья горелого мяса, сила против силы, меч на щит, но иного выхода теперь уже просто не существовало. И он вскинул фогратор – чуть раньше, чем звиг напал на него. Все же сказывалась долгая, изматывающая мускулы и нервы первичная подготовка, да и природными данными бог не обидел.

Но второй звиг все это время торчал у него за спиной. Известно, что звиги всегда атакуют поодиночке, но охотятся парами… И второй звиг, сочтя, что пришел его черед, убил Кратова ударом ороговевшего жалоязыка в основание черепа.

– Повторить? – спросил Грачик и протянул руку к пульту видеала. На руке сквозь тугую черную шерсть проступала сложная многоцветная татуировка.

– Не надо, – пробормотал Костя. Ему было стыдно. – Ни к чему это теперь.

– Как оно там, в потустороннем мире? – полюбопытствовал Грачик. – Старина Харон держит извоз как прежде?

– Твои промахи, полагаю, очевидны тебе самому, – произнес Михеев. Он сидел в кресле – лысый, огромный, в обширных белых брюках и бесформенной, пятнистой от пота распашонке. Развалившись так, что руки свисали через подлокотники до полу, а ноги простирались на всю комнату. И весь он разительно напоминал собой выброшенного на берег осьминога. – Впрочем, что я говорю! Будь они тебе очевидны, ты по крайней мере притворился бы, что намерен их избежать… Итак, первое. Когда не хочется производить много шума, следует ходить босиком, – Михеев с ощутимой натугой приподнял одну ногу и выразительно покрутил ступней в плетеной сандалии. – Предварительно остановив потоотделение на подошвах. Особенно по галечнику. Особенно когда ждешь ловушек. Вроде той воронки.

– Особенно когда кругом звиги, – вставил Грачик, ухмыляясь в мушкетерские усики. – Да такие голодные.

– Второе. Предупреждали мы тебя, что непременно будут сюрпризы?

– Предупреждали, – буркнул Костя, потупясь. – А я, может быть, не умею останавливать потоотделение.

– Ну так бы и сказал звигам: мол, не обессудьте, ребята, не умею. Ты… как бишь тебя… Кратов, даже не почувствовал за спиной второго звига. Хотя знал, что он обязательно будет. А ведь он буквально сверлил тебя своими гляделками. В мыслях он уже убил тебя, сожрал и переварил. Лишь то обстоятельство, что это был звиг-вассал, помешало ему прихлопнуть тебя сразу. А так он предоставил тебе возможность посостязаться со звигом-сюзереном в быстроте реакции. Звиги – существа бесхитростные, честные охотники, подлости в них нет.

– Кстати, и реакция у тебя тоже неважная, – заметил Грачик.

Костя сидел красный, как маков цвет. Ему казалось, что сейчас рдели даже пятки, которые подвели его с потоотделением, будь оно неладно. Никогда прежде он не сознавал себя таким неуклюжим дураком, как сейчас. Он готов был провалиться сквозь землю.

– У меня, может быть, лучшая реакция на всем курсе, – наконец выговорил он с обидой. Чтобы хоть как-то возразить.

– Посмотрите на него! – захохотал Грачик.

– Малыш, – с нежностью произнес Михеев. – Как бишь тебя… Никогда не произноси таких слов в присутствии звездоходов. Мало того, что реакция сама по себе не есть большое достоинство. Тоже, нашел предмет для гордости – физиологическую характеристику организма! Еще похвались, что у тебя отличный утренний стул… Я уже старый. Меня давно списали из Звездной Разведки. И даже в лучшие годы я не рисковал заигрывать с двумя звигами на тропе охоты. Разве что нужда заставляла. Ну-ка, воздвигнись.

Костя медленно встал, оправляя рубашку.

– Вот тебе боевое задание, – продолжал Михеев. – Когда захочешь – не обязательно сейчас и даже сегодня – подними правую руку, выстави в направлении меня указательный палец и скажи: «Пуфф!» Если ты проделаешь это достаточно быстро и неожиданно, будем считать, что я убит.

– Можешь тогда съесть его, – потешался Грачик. – Переварить и удалить из организма.

– Пуфф! – сказал Костя.

Однако его указательный палец смотрел в потолок, потому что Михеева уже не было в кресле, где он только что лежал в лежку, словно раскисший моллюск. Михеев стоял вплотную лицом к лицу с совершенно уже ничего не соображающим юношей и заботливо, под локоток, направлял его правую руку вверх.

– Так, – проронил уничтоженный Костя. – Ясненько. Кому я могу заявить о своей профессиональной непригодности?

– Например, мне, – ответил Михеев, снова громоздясь в свое кресло. – Садись-ка лучше, где сидел.

– Обиделся, – сказал Грачик. – Гордый! А чего ты пыжишься? Тебе когда еще будет двадцать лет, и ты пока что абсолютный нуль. Эмбрион! Даже с учетом твоей реакции. Тебе никто этого раньше не говорил? Ты, наверное, полагал, что мы полюбуемся твоей статью, хором закричим: «Ах, какой ты хороший!», посадим тебя в корабль и фуганем завоевывать Галактику? Эх, знать бы тебе, как меня драили здесь в свое-то время… Долго драили, пока вышел толк!

– Задницей по битому стеклу, – добавил Михеев. – Это сейчас что ни полигон – то курорт. Так вот, для справки, чтобы ты уяснил перспективу. Я, конечно, уже старик. Все меня и зовут за глаза «дед Михеич». Придет пора – и ты будешь звать так же. А когда-то я был Звездным Разведчиком высшего класса. В нашей работе класс присваивается за знания, опыт и заслуги. Но еще существует градация по категориям. Вот категория-то и даруется за способности, что даны каждому от рождения, от бога, от папы с мамой и развивались по мере продвижения к совершенству. В том числе за реакцию.

– И за отличный стул по утрам, – не упустил случая Грачик.

– У меня, к примеру, в пике формы была четвертая категория. А вот Грачик имеет второй класс, но третью категорию. Его учили и готовили лучше, чем меня. Я сам и учил.

– А первую категорию имеет лишь сам Господь Бог, – сказал Грачик. – Когда он тоже в пике формы.

– Сейчас ты… как бишь тебя… Кратов, являешься Звездным Разведчиком девяносто девятого класса девяносто девятой категории. Когда мы тебя пропустим через первую мясорубку, твоя категория, возможно, будет выражаться одной цифрой. И тогда мы станем учить тебя быть хорошим Звездным Разведчиком. И научим, если ты от нас не удерешь.