Читаем без скачивания Поиск неожиданного - Николай Басов

Орк кивнул.

— Не знаю твоего имени, чужеземец, извини.

— Называй меня рыцарем, Безантус, этого обращения будет довольно.

Безантус быстро, как и положено военному, поклонился. И Фран высказал то, что и следовало, потому что очень уж его этот самый бывший вояка заинтересовал:

— Ты же из солдат, ты не должен служить тут. Ты наверняка вспоминаешь славные бои и походы… Мы можем поговорить, солдат, это всегда интересно.

— Как будет угодно господину рыцарю. — Безантус еще поклонился и куда-то исчез на несколько минут.

— Что происходит? — спросил рыцаря оруженосец шепотом, чуть склонившись с высоты своего роста к самому уху Франа.

— Потом поймешь, — отозвался рыцарь и поискал глазами кресло.

Гиена догадался, чуть приседая от натуги, подтащил самое лучшее из креслиц, которые стояли в этом помещении, к столу, на котором горячей кучкой, словно угли, лежало тусклое золото. Можно было удивляться тому, что вот этот не самый яркий металл, отчеканенный в весьма истертые монеты, местами грязноватые от въевшейся в их рисунок сальной пакости из-за множества рук, в которых они побывали, привлекали столько внимания. Но с золотом, решил рыцарь, всегда так — даже если оно выглядит непритязательно, от него сложно отвлечься.

Калмет положил руку на спинку креслица и встал за плечом рыцаря, будто это и было его законным местом. И вот удивительно, Гиена, мелкий воришка из Береговой Кости, к тому же еще и не выздоровевший до конца, вдруг вытянулся за плечом полукровки-эльфа, едва ли не повторяя стойку самого оруженосца за рыцарем Франом.

Хлопнула дверь, и в комнате появился мальчишка, который первым открыл окошко в дверях банка, тот самый, безусый. Он тащил поднос, на нем стояло несколько простых оловянных стаканчиков и небольшое блюдо с виноградом. Кувшин с вином за ним нес Безантус. Он принялся наливать вино в стаканчики, заставив каким-то не вполне уловимым жестом мальчишку раздавать их всем по очереди, начиная, конечно, с рыцаря.

Фран попробовал вино, оно было кислым, терпким и почему-то наводило на мысли о лошадиной гриве, которая во время галопа попадает в лицо всаднику. В конце этой несложной церемонии Безантус взял один стаканчик и себе. На столе остался еще один стакан и… Это было удивительно, но оказалось, что помимо оловянных посудин Безантус прихватил еще и серебряный, чеканный кубок. По-видимому, он предназначался господину Бабе ал-Сулиму. Только бы не забыть ненароком его имя, подумал рыцарь.

Как по приказу, в тот же миг сам господин Баба появился в этом помещении, запахивая на жирной, почти женской безволосой груди халат, который в свете дня мог бы показаться пестрым и нарядным, но сейчас почему-то выглядел серым, как и все в этой зале. Господин Баба подождал, вероятно, пока чужеземцы поклонятся ему вслед за его охранником и привратным слугой, но так и не дождался этого. Рыцарь лишь суховато кивнул, но при желании это можно было все же принять за подобающее приветствие.

— Я — Баба ал-Сулим, чужеземцы, — визгливым, но и хрипловатым со сна голосом произнес управляющий банком. — Мне сказали, что без меня невозможно…

И тогда он заметил деньги на столе. Он замер, в его темных, полувосточных глазах застыло выражение… Нет, не радости и не удивления. В них застыло замешательство, будто бы банкир не знал, что ему с этой грудой золота, с этим богатством теперь делать.

Он все же опомнился, мельком взглянул на рыцаря, прошел к креслицу, на котором до этого сидел Фаттах, уселся, тяжко выставив в сторону ногу, кажется, он страдал подагрой. Рыцарь пригляделся в свете тех свечей, которые стояли на столе, к его лицу. Это было лицо все тех же степных, южных восточников, людей, но теперь в нем просвечивало что-то почти гноллочье, зубы и строение челюсти были почти такими же, как у Гиены. Вот только волосы не закрывали лоб жесткой челкой, как у Берита, а отступили, оголив покатый, низкий, бугристый, словно бы вылепленный из глины череп.

— Сколько здесь? — Баба повернулся к Фаттаху.

— Я не пересчитывал без тебя, господин, но по весу… Поболе семи тысяч динаров, если считать золото чистым, как наше… Я не знаю этих монет, господин мой.

— Что это за монеты, сэр рыцарь? — спросил Баба у Франа.

— Мы называем их берталями, господин Баба. Мне сказали, что каждая из них идет по три дуката с третью или за семь с четвертью сольдов.

— Многовато ты считаешь, сэр рыцарь. — Банкир принялся думать, он даже руку поднял, чтобы простецки почесать затылок, но, все еще продолжая думать, руку опустил и снова уставился тусклым, неразличимым в этом свете взглядом в рыцаря. — Я могу, пожалуй, посчитать их по весу.

— По весу выйдет еще больше, — усмехнулся рыцарь.

На самом-то деле ему не хотелось улыбаться, он не мог видеть в этом вот Бабе ал-Сулиме того, что хотел: не мог понять, что он думает, что его волнует, чем он на самом деле занимается, когда не считает деньги и не злится из-за нежданного пробуждения, как вышло этой ночью. Рыцарь, несмотря на дар понимать всех окружающих, не был способен пробить жесткую, словно броня, корку, закрывающую жизнь банкира.

А вполне может быть, решил он неожиданно, что у Бабы уже давно вообще нет жизни, он слишком подчинился своему ремеслу — менять монеты, наживаться и приносить наживу своему далекому господину — Гаруну аль-Рахману по прозвищу Золотой. По сути, его следовало бы пожалеть.

— Что следует сделать с этим… богатством, господин? — Бабе едва удалось придать голосу спокойное звучание. Как и прибавить вежливое обращение по отношению к чужеземцу, что сидел перед ним и даже не поднялся при его появлении.

— Эти деньги следует передать капитану стражи храма Метли в городе Береговая Кость. — На миг рыцарь задумался. — Или тому солдату, который исполнял должность капитана до недавнего времени, пока оттуда не сбежал некий преступник, которого должны были повесить.

— Что это означает? — нахмурился Баба ал-Сулим.

— Капитана этого могли уволить, — пояснил рыцарь нехотя, — за ненадлежащее исполнение службы. Это произошло всего несколько дней назад, ты сумеешь найти его без труда.

— Это взятка? — снова спросил Баба. Он привык задавать вопросы и привык, чтобы на них отвечали. Рыцаря это начинало немного раздражать.

— Следует оформить этот перевод денег, как… Не знаю, допустим, как наследство от далекого родственника. Ведь это несложно, не так ли, господин Баба?

— Это возможно, только я не совсем понимаю…

— Понимать тут нечего. — Рыцарь допил вино, на этот раз Калмет тут же налил в его стаканчик еще немного. — Ты берешься исполнить это дело или нет?