Читаем без скачивания Избранные сочинения. В двух томах. Том 2. - Николай Карамзин

На диво будущим векам,

Гордился духом, помышляя

О славе дела своего;

Но вдруг огромный храм трясется,

Падет… упал… и нет его!..

Что ж бедный зодчий? Он клянется

Не строить впредь, беспечно жить…

А я клянуся… не любить!

1795

Выбор жениха

Лиза в городе жила,

Но невинною была;

Лиза, ангел красотою,

Ангел нравом и душою.

Время ей пришло любить…

Всем любиться в свете должно,

И в семнадцать лет не можно

Сердцу без другого жить.

Что же делать? где искать?

И кому люблю сказать?

Разве в свете появиться,

Всех пленить, одним плениться?

Так и сделала она.

Лизу люди окружили,

Лизе все одно твердили:

«Ты прельщать нас рождена!»

«Будь супругою моей! -

Говорит богатый ей, -

Всякий день тебе готовы

Драгоценные обновы;

Станешь в золоте ходить;

Ожерельями, серьгами,

Разноцветными парчами

Буду милую дарить».

Что ж красавица в ответ?

Что сказала? да иль нет?

Лиза только улыбнулась;

Прочь пошла, не оглянулась.

Гордый барин ей сказал:

«Будь супругою моею;

Будешь знатной госпожею:

Знай, я полный генерал!»

Что ж красавица в ответ?

Что сказала? да иль нет?

Генералу поклонилась,

Только чином не пленилась.

Лиза… далее идет;

Ищет, долго не находит…

«Так она и век проходит!..»

Ошибаетесь – найдет!

Лизе суженый сказал:

«Чином я не генерал

И богатства не имею,

Но любить тебя умею.

Лиза! будь навек моя!» -

Тут прекрасная вздохнула,

На любезного взглянула

И сказала: «Я твоя!»

1795

К бедному поэту

Престань, мой друг, поэт унылый,

Роптать на скудный жребий свой

И знай, что бедность и покой

Еще быть могут сердцу милы.

Фортуна-мачеха тебя,

За что-то очень невзлюби,

Пустой сумою наградила

И в мир с клюкою отпустила;

Но истинно родная мать,

Природа, любит награждать

Несчастных пасынков Фортуны:

Дает им ум, сердечный жар,

Искусство петь, чудесный дар

Вливать огонь в златые струны,

Сердца гармонией пленять.

Ты сей бесценный дар имеешь;

Стихами чистыми умеешь

Любовь и дружбу прославлять;

Как птичка, в белом свете волен,

Не знаешь клетки, ни оков -

Чего же больше? будь доволен;

Вздыхать, роптать есть страсть глупцов.

Взгляни на солнце, свод небесный,

На свежий луг, для глаз прелестный;

Смотри на быструю реку,

Летящую с сребристой пеной

По светло-желтому песку;

Смотри на лес густой, зеленый

И слушай песни соловья:

Поэт! Натура вся твоя.

В ее любезном сердцу лоне

Ты царь на велелепном троне.

Оставь другим носить венец:

Гордися, нежных чувств певец,

Венком, из нежных роз сплетенным,

Тобой от граций полученным!

Тебе никто не хочет льстить:

Что нужды? кто в душе спокоен,

Кто истинной хвалы достоин,

Тому не скучно век прожить

Без шума, без льстецов коварных;

Не можешь ты чинов давать,

Но можешь зернами питать

Семейство птичек благодарных;

Они хвалу тебе споют

Гораздо лучше стиходеев,

Тиранов слуха, лже-Орфеев,

Которых музы в одах лгут

Нескладно-пышными словами.

Мой друг! существенность бедна:

Играй в душе своей мечтами,

Иначе будет жизнь скучна.

Не Крез с мешками, сундуками

Здесь может веселее жить,

Но тот, кто в бедности умеет

Себя богатством веселить;

Кто дар воображать имеет

В кармане тысячу рублей,

Копейки в доме не имея.

Поэт есть хитрый чародей:

Его живая мысль, как фея,

Творит красавиц из цветка;

На сосне розы производит,

В крапиве нежный мирт находит

И строит замки из песка.

Лукуллы в неге утонченной

Напрасно вкус свой притупленный

Хотят чем новым усладить.

Сатрап с Лаисою зевает;

Платок ей бросив, засыпает;

Их жребий: дни считать, не жить;

Душа их в роскоши истлела,

Подобно камню онемела -

Для чувства радостей земных.

Избыток благ и наслажденья

Есть хладный гроб воображенья;

В мечтах, в желаниях своих

Мы только счастливы бываем;

Надежда – золото для нас,

Призрак любезнейший для глаз,

В котором счастье лобызаем,

Не сытому хвалить обед,

За коим нимфы, Ганимед

Гостям амврозию разносят,

И не в объятиях Лизет

Певцы красавиц превозносят;

Все лучше кажется вдали.

Сухими фигами питаясь,

Но в мыслях царски наслаждаясь

Дарами моря и земли,

Зови к себе в стихах игривых

Друзей любезных и счастливых

На сладкий и роскошный пир;

Сбери красоток несравненных,

Веселым чувством оживленных;

Вели им с нежным звуком лир

Петь в громком и приятном хоре,

Летать, подобно Терпсихоре,

При плеске радостных гостей

И милой ласкою своей,

Умильным, сладострастным взором,

Немым, но внятным разговором

Сердца к тому приготовлять,

Чего… в стихах нельзя сказать.

Или, подобно Дон-Кишоту,

Имея к рыцарству охоту,

В шишак и панцирь нарядись,

На борзого коня садись,

Ищи опасных приключений,

Волшебных замков и сражений,

Чтоб добрым принцам помогать

Принцесс от уз освобождать.

Или, Платонов воскрешая

И с ними ум свой изощряя,

Закон республикам давай

И землю в небо превращай.

Или… но как все то исчислить,

Что может стихотворец мыслить

В укромной хижинке своей?

Мудрец, который знал людей,

Сказал, что мир стоит обманом;

Мы все, мой друг, лжецы

Простые люди, мудрецы;

Непроницаемым туманом

Покрыта истина для нас.

Кто может вымышлять приятно,

Стихами, прозой, – в добрый час!

Лишь только б было вероятно.

Что есть поэт? искусный лжец:

Ему и слава и венец!

1796

К неверной

Рассудок говорит: «Все в мире есть мечта!»

Увы! несчастлив тот, кому и сердце скажет:

«Все в мире есть мечта!»

Кому жестокий рок то опытом докажет.

Тогда увянет жизни цвет;

Тогда несносен свет;

Тогда наш взор унылый

На горестной земле не ищет ничего:

Он ищет лишь… могилы!..

Я слышал страшный глас, глас сердца моего,

И с прелестью души, с надеждою простился;

Надежда умерла: и так могу ли жить?

Когда любви твоей я, милая, лишился,

Могу ли что-нибудь, могу ль себя любить

Кто в жизни испытал всю сладость нежной страсти

И нравился тебе… тот жил, и долго жил;

Мне должно умереть: так рок определил.

Ах! если б было в нашей власти

Вовеки пламенно любить,

Вовеки в милом сердце жить,

Никто б не захотел расстаться с здешним светом;

Тогда бы человек был зависти предметом

Для жителей небес. – Упреками тебе

Скучать я не хочу: упреки бесполезны;

Насильно никогда не можем быть любезны.

Любви покорно все, любовь… одной судьбе.

Когда от сердца сердце удалится,

Напрасно звать его: оно не возвратится.

Но странник в горестных местах,

В пустыне мертвой, на песках,

Приятности лугов, долин воображает,

Чрез коп некогда он шел:

«Там пели соловьи, там мирт душистый цвел!»

Сей мыслию себя страдалец лишь терзает,

Но все несчастные о счастьи говорят.

Им участь… вспоминать, счастливцу… наслаждаться:

Я также вспомню рай, питая в сердце ад.

Ах! было время мне мечтать и заблуждаться:

Я прожил тридцать лет; с цветочка на цветок

С зефирами летал. Киприда свой венок

Мне часто подавала;

Как резвый ветерок, рука моя играла

Со флером на груди прелестнейших цирцей;

Армиды Тассовы, Лансы наших дней

Улыбкою любви меня к себе манили

И сердце юноши быть ветреным учили;

Но я влюблялся, не любя.

Когда ж узнал тебя,

Когда, дрожащими руками

Обняв друг друга, все забыв,

Двумя горящими сердцами

Союз священный заключив,

Мы небо на земле вкусили

И вечность в миг один вместпли, -

Тогда, тогда любовь я в первый раз узнал;

Ее восторгом изнуренный,

Лишился мыслей, чувств и смерти ожидал,

Прелестнейшей, блаженной!..

Но рок хотел меня для горя сохранить;

За счастье должно нам несчастней платить.

Какая смертная как ты была любима,

Как ты боготворима? Какая смертная была

И столь любезна, столь мила?

Любовь к тебе пылала,

И подле сердца моего

Любовь, любовь в твоем так сильно трепетала!

С небесной сладостью дыханья твоего

Она лилась мне в грудь. Что слово, то блаженство:

Что взор, то новый дар. Я целый свет забыл,

Природу и друзей: природы совершенство,

Друзей, себя, творца в тебе одной любил

Единый час разлуки

Был сердцу моему несносным годом муки;

Прощался с тобой,

Прощался я с самим собой…

И с чувством обновленным

К тебе в объятия спешил;

В душевной радости рекою слезы лил;