Читаем без скачивания Поэзия одной строки… Публицистические очерки о творчестве поэта Терентiя Травнiка - Ирина Соловьёва

Продолжая тему, надо сказать, что не всегда поэт паломником посещал обители, но бывало и трудником, трудясь во Славу Божию. Монастырская жизнь – жизнь особая, к ней не столько привыкнуть надо, сколько полюбить, прочувствовать со всеми ее немудреными делами. А дела всякие бывали: приходилось и просфоры печь, и на пилораме потрудится, и на клиросе петь, и пономарить, и алтарничать – все по благословению. Вот как описывает монастырскую жизнь Т. Травнiкъ в одном из своих писем: «Пять утра. Вот и подъем. Еще с вечера решили с отцом Феодором поехать на рыбалку. Спалось плохо. Всю ночь тоскливо кричала сова, а вот и петух подхватил и продолжил совиную ноту, но как-то мажорно, по-утреннему, с эдаким августовским мордентом. Еще темно и безлунно, и очень, очень тихо. Готовим резиновую лодку, молчим. А еще в моё послушание нередко входит сбор грибов. Гуляю по лесу, да собираю. Места грибные здесь, бывало, за день принесешь ведер пять опят и плетеную корзиночку подберезовиков и подосиновиков. Потом сестры, что на послушании при монастыре их обрабатывают да по банкам, это на год к трапезам, да на посты…».

Из дневника поэта:

«Иногда дороги мне напоминают линейки в школьных прописях, а я, странствующий по ним, должен правильно что-то написать, пройдя по этим линиям своими шагами. Иду и пишу… Пишу сначала взглядом, потом вдохом, потом шепотом и, наконец, слогом и словом. Многое в моих дневниках начинается с линии этих самых дорог, русских дорог, родных и таких знакомых своей неизвестностью. Дороги и люди, люди и судьбы, судьбы и время, время и жизнь. Кто-то шел до меня, кто-то обязательно пройдет и за мной следом. Сегодня это дороги, завтра это – года. Года так похожи на шаги, только их значительно меньше дано нам в жизни. Шаги, они летят невообразимо быстрее, они мимолетны. Когда жизнь воспринимаешь, как должный для прохождения путь, то все становиться иным, значимым я бы сказал…»

А вот еще одно письмо, в котором Травнiкъ упоминает о звоне, о благовесте, теперь уже ночном. «Жизнь при храме всегда тиха и таинственна, и не нужно особого воображения, чтобы размыть границы времени и ощутить себя в каком-то ином состоянии, в ином веке. Пришлось мне звонить как-то в колокол в полуночницу. Колокольня высокая, о трех ярусах, подъем по винтовой лесенке, в проемах летучие мыши, щурятся и жмутся, поднимаешься медленно – уж больно проем узок, и вот ты наверху один, и только ветер и ночь. Колокол самый тяжелый. Удар должен быть одиноким и негромким. Медленно раскачиваю язык и вот… Кажется сама ночь спархивает с веток от удара, тихо, как падает с ветки зимний снег. Нечасто доводилось звонить, а ночью и подавно впервые. Мерный бой ночного колокола. Ночь впитывает бархатный баритон бронзы, и он растекается по округе, как чернильная капля по промокашке в школьной тетрадке, и ни одна птица не вспорхнет от испуга. Это и есть гармония черно-синего бархата, гармония ночного колокольного звона. Звучит нота ми, нота Земли, а Земля еще спит. Звонить ночью – это как беседовать с тайной. Сперва, боишься – как это так? Тихо… И вдруг звон. Потом сознаешь, что это не крик пьяный, не лай собачий, не выстрел, это колокол, точнее кол-о-кол, так возвещали в далекой древности, ударами древком по древу. Бронза пришла позже, а слово „колокол“ сохранило свою древесную тишину. Я чувствую это и не звоню, а, скорее, шепчу ночи на ушко: я тихонечко буду звонить, в… колышек-о-колышек… Господь дарует благовест – благая весть – Евангелие – даже слов не надо, звони – и все понятно будет, и дрожит туман, сам видел… Вот она – молочная река, а вот – кисельные берега, и у каждого они свои, главное, чтоб звон получился… ма-ли-новым – не кислым, а кисельным, питательным, обволакивающем изнутри каждое внимающее сердце».

О, благовест, как тон твой чуден,И впрямь, малинов и душист!Где б ни был ты – не позабудешь —Российский колокол речист

Его язык многоглаголенИ переводы ни к чемуТому, кто от рожденья волен,Как звук, венчающий струну

Именно там, в монастырской тишине или в сельском храме, слушает поэт как «читает инок в башне старой неусыпаемую Псалтырь» и «с молитвой свечной отклик ждёт душа, посылая требы в небо». Главная цель – это уединение, возможность остаться наедине с собой, ощутить движение и голос «своей заштопанной души», когда она на повечерии «воспаряет, сбрасывая путы». Всё это даёт поэту ответы на вопросы, связанные с поиском человека себя в этом мире, в этой жизни, ответы на вопросы, обращенные к смерти, к любви и к Богу.

Я часто летом уезжаюНа месяц, может, и на дваТуда, где ладан смолью таетИ чуть мерцают купола…

Монастыри – это «форпосты всех эпох», которые и по сей день хранят Русь от бедствий и разрухи. «Раем белоствольных колоколен и белокаменных церквей» называет поэт «землю-земель родную Русь». Взглянешь на православные храмы, деревенские чудо-церковки с их лампадками, мерцающими в полумраке перед иконами, и возрадуется, и воспарит душа умиленно и кротко. Т. Травнiкъ сравнивает икону с небом – сколько глубины и простора в этом образе! Какое благоговение и трепет души испытывает каждый, прикладываясь к иконе, к миру горнему…

Лик на доске – как небо рядом,Целуя небо каждый раз,Я вижу, как овечье стадо,Покорных слёз течёт из глаз…

Колокольный звон, «льющийся бронзой по воздуху», маковки куполов с крестами, летящими «многосолнечно в небо» – всё это самобытные символы православной России, что так мила и дорога поэтическому сердцу Травнiка. И невольно думаешь: да, Русь, действительно – святая. И эти святые символы Руси, знакомые всем нам с детства, впитанные с молоком матери, дороги каждому сердцу русского человека. Огромный пласт поэтического наследия Т. Травнiка посвящен воспеванию этой неземной красоты: «Не видел я чудесней блеска, чем купольность Руси моей». Сколько любви слышится в строках поэта, когда читаешь о «томном колокольном звоне, повисшим «малиновым накатом» над родной стороной, и хранящих нас от всех печалей «белых колоколен корабли». Тихая радость и мир исходит от этих поэтических строк, посвященных и главным православным двунадесятым праздникам, и особым дням великого поста, и вербного воскресения, и страстной неделе… и многим другим значимым датам и событиям в жизни православной церкви. Окунаясь в мир духовной поэзии Т. Травнiка, созданной по вдохновляющей благодати Божией, сам наполняешься этой благодатью, льющейся поэтической строкой прямо в сердце. Своими духовными стихотворениями поэт ставит высокую планку для своих читателей, постоянно призывая задумываться над прочитанной строкой, стихотворением, создавая тем самым, все условия для возрастания души человеческой, развития личности каждого человека, наставляя на путь благомыслия и прощения.

Господь нас учит любви,Надеяться, верить и ждать.А в самые скорбные дниЦенить – руку друга,Щадить – сердце друга,Вбирать в себя боль и – прощать…

Читая эти поэтические строки, душа моя и утешается, и радуется, и получает духовное назидание, которое открывает сердце к Богу. В сборниках стихов «Благодарение», «Светец» и, в недавно вышедшем, собрании «Любовь» представлена особая поэзия духовной направленности, мудрость и зрелость которой рождены молитвой и непрерывной работой души Т. Травнiка – поэта-лирика, воспевающего особую, духовную красоту родной России.

«В 2011 году исполнится тридцать лет, как я начал путешествовать по Руси, – делится поэт в одном из писем к своему другу и крестнику, опытному путешественнику Армену Геворгиевичу Пртавяну – не знаю зачем, но я подсчитал. Так вот, если сложить все пройденные расстояния, то получится почти кругосветное путешествие. Так я проехал и прошел по дорогам своей необъятной Родины. Это и монастыри, и храмы, и деревни с городами. Впечатления записываю в дневниках. За годы многое изменилось во мне, но не любовь к Родине. Милая Русь, ты меня отыскала и не забываешь в этой жизни, поэта, художника и композитора „землирусского“. Ты подарила мне не просто радость, но любовь ко всей Земле. Открылось это не сразу, а постепенно, как бутон цветка, и колыбелью всему стала маленькая Всехсвятская церковь, случайно встреченная на пути когда-то в сказочном городе Переславле-Залесском».

Из дневника поэта: