Читаем без скачивания Дети Зоны: альтернативная история - Татьяна Живова

— Ведьмина осока. Она часто встречается в низинах. Но вы на неё лучше особо не зарьтесь: свойства растений Зоны постоянно меняются. Так что лучше не рисковать. Я её тоже далеко не всегда рву.

— Жаль. А ты что же, умеешь распознавать свойства растений?

— Ну я же травница! — Ксана, чтобы избежать дальнейших расспросов, подала им флягу. — Здесь чай. Самый обычный. Правда, он давно остыл, но зато сладкий! Запейте, а то потом во рту такое начнётся — словно там зомби ночевали!

Беглецы с видимым наслаждением выхлебали чуть ли не всю флягу, но потом спохватились, что не останется питья для дороги.

— На осоке можно долго идти без еды, питья и сна. — успокоила их Ксана. — Правда, если съесть её слишком много — то потом будет слабость, сонливость и страшная головная боль. Но нам это не грозит — до Кордона недалеко, хватит и того, что вы сжевали.

Всё же остатки чая решили приберечь. Ксана убрала обратно в рюкзачок флягу, скатёрку и аптечку, а опустошённые консервные банки сложила в пакет из-под хлеба и приторочила сбоку.

— Мусор. — пояснила она. — Негоже оставлять. Да и тем, кто может сюда забрести после нас, незачем знать, что здесь только что кто-то был. Попадётся какая-нибудь лужа студня — брошу туда, пусть булькает.

Она слегка попрыгала. Еле слышно звякнули язычки «молний» рюкзачка, как заметили монолитовцы, обмотанные изолентой.

— Вы готовы идти?

— Готовы.

— Отлично. Не забывайте, что я вам говорила про порождений и всё прочее.

— Есть, мэм! — Репейник шутливо приложил пальцы к капюшону комбинезона. И вслед за Ксаной бывшие монолитовцы покинули ангарчик и направились к выходу из Долины на юго-запад.

— Тату, нужна твоя помощь! — запыхавшись, выпалила Ксана прямо с порога отцовой лавки, куда ворвалась, едва не врезавшись в кого-то из сталкеров, затаривавшихся продуктами.

Жаба вытаращил глаза: на его памяти приёмная дочка почти никогда ни о чём его не просила. А если такое и случалось, то поводы были самые наисерьёзнейшие.

— Что у тебя стряслось, доню? — спросил он. — Врываешься, как будто выброс вот-вот грянет…

— Да не у меня стряслось! — нетерпеливо отмахнулась девочка и стрельнула глазами на народ у прилавка. — И никакой там не выброс, далеко ещё до него… Но мне тебе по-секрету надо что-то сказать.

Сталкеры понимающе захмыкали и один за другим потянулись на выход. Кто-то необидно шлёпнул Ксану пальцем по носу и сунул в руки пакетик солёных сухариков:

— Держи! Гидрометцентр ты наш!

— Ну вот, все ушли. — Жаба притворил дверь. — Давай, рассказывай.

Торопясь, волнуясь и глотая слова, девочка выложила ему своё сегодняшнее приключение. О том, что нашла потерявшихся бывших монолитовцев и пообещала им помощь.

— Они тут недалеко, я велела им спрятаться, а сама за тобой пошла. Тату, ведь ты поможешь им, да?

Торговец схватился за сердце, ощупью нашёл стул и сел. Вытащил платок и вытер внезапно взмокший лоб и шею.

— Ну, доню, ты и наваяла делов… — проговорил он. — А если бы они тебя убили? Это ж не люди, это фанатики! Они страшнее всех твоих приятелей-мутантов вместе взятых! О чём ты думала?

— Но… тату, они были такие… — Ксана беспомощно повертела рукой, подбирая слова, — Такие… потерянные… измученные… У них были такие глаза… Тату, я видела их глаза, я говорила с ними. Они не врали мне. И они действительно мира хотят, нормальными хотят быть… Они просили меня помочь, поговорить с людьми… Тату… — девочка стиснула руки на груди и умоляюще заглянула в лицо отцу. — Ну ты хотя бы сходи и сам посмотри на них, поговори. А?..

Жаба задумался. Он-то знал, насколько доверчива его приёмная дочурка и как нетрудно её обмануть. Так что где гарантия, что эти фанатики-расстриги не притворялись?

«С другой стороны,» — мозговал Жаба — «егоза наша вернулась живая и невредимая, а «безголовые» — обычно они безголовые и есть, они бы и ребёнка не пощадили.»

По дочкиным же словам выходило, что и вели они себя по-людски, и забрались туда, куда отродясь не хаживали. Ни разу монолитовцы дальше Припяти не совались, сколько он, Жаба, себя помнил в Зоне.

— Так. — решительно сказал он и хлопнул по коленям. — А найди-ка ты мне, доню, Хромого и приведи сюда. Сама понимаешь, старшой в Деревне он, а не я, и если что — ему решать, что делать с твоими… подопечными. Поговорим и решим, как быть.

— Я мигом! — просияла девочка и метнулась на выход.

Через некоторое время староста Деревни, Саня Хромой, уже сидел в лавке, и Ксана повторяла свой рассказ уже для него.

— Что скажешь, Сашко? — спросил Панас, когда она закончила. — Новички — это по твоей части.

— Хороши новички, мама их лошадь…

Хромой озабоченно почесал затылок.

— Тут, дядько Панас, интересная ситуёвина получается… — начал рассказывать он. — Я вот буквально утром узнал от хорошего человечка, что такая же петрушка приключилась пару дней назад у «Юпитера». Вроде, ещё какие-то очухавшиеся фанатики к людям вышли. И примерно то же самое балакали — и что связь у них с Монолитом оборвалась, и что много чего не помнят… Что-то там связанное с тем, что Выжигатель, слав-те-хосподи и матушка-Зона, звездой героя накрылся. Вот я и думаю: мож и права твоя дочурка, и эти её найдёныши — навроде тех, что с «Юпитера». Не вредные.

— А что с теми-то стало? — залюбопытствовал Жаба.

— Говорят, их долговцы с Янова к себе взяли. А те и радёхоньки были хоть куда-то приткнуться. Сам знаешь, как их в Зоне «любят». А теперь за ними — вся долговская кодла, и если кто рты на них раззявит — будет кому за них по шее навалять: группировки за своих горой стоят… По уму, твои находки, Ксанк, тоже бы к кому в группировку пристроить, а не к вольным. Вольные — на то и вольные, что анархия у них — похлеще, чем у свободяев. А тут — бывшие фанатики, небось крови сталкерской на них — больше, чем блох на бобике. Ой, сомневаюсь я, что смогут они стать своими среди вольных!

— Так что же? — со слезами в голосе всплеснула руками Ксана, — Бросить их? Пусть гибнут? Я не могу, я обещала…

— О-хо-хо… — вздохнул Панас и погладил дочку по голове. — Добрая ты у меня, доню… жалостливая…

— Ну вы хотя бы поговорите с ними сами! Дядя Саша… тату! Ну пожалуйста! И там уже решите, что делать. Может и правда потом их в группировку, у вас же есть знакомые? — Ксана переводила умоляющий взгляд с одного мужчины на другого. — И… они ведь живые люди, не зомби какие… Неужели люди бросят их? Так они если не погибнут — то ещё больше озлобятся!

Торговец и староста Деревни переглянулись.

— Шут с тобой, Ксанка! — махнул рукой Хромой. — Умеешь ведь убеждать… Ладно, пошли, покажешь, где ты их там заховала! Погодь, только за стволом схожу. А то мирные-то они, может, и мирные, но с пустыми руками я к этим сектантам — пусть и бывшим — не пойду… чего и тебе, дядька Панас, советую!

Минут через десять они, заперев лавку, вышли из Деревни. Сталкеры провожали любопытными взглядами необычное трио и полушутливо интересовались, куда это так спешно наладились торговец, староста и травница, уж не по хабар ли? По Деревне уже пошёл слух, что Ксанка какие-то важные вести на хвосте отцу принесла, а после того, как в лавку спешно проковылял Хромой, которого дочка Жабы едва не тащила за собой за рукав куртки, одиночки только ещё больше уверились: произошло что-то крайне занятное. И теперь строили догадки и задавали вопросы.

— По грибы пошли, блин! — не выдержав, рявкнул на особо любопытных Хромой. — Не видите разве — стволами запаслись? Ща ещё гранат возьмём — и потопаем!

— Кто ж по грибы со стволами да гранатами ходит? — деланно удивился кто-то из новичков. — И что это за грибы такие?

— А вот сядешь в Зоне под куст личину отложить — узнаешь! — кровожадно пообещал староста — Когда вот такой гриб подползёт и тебя зубами за жопу ухватит! Или ещё за кой-чего!

Одиночки грянули хохотом, а опростоволосившийся новичок покраснел и поспешил затеряться в толпе.

— Балаболы, мать их лошадь… — пробурчал староста. — Мало я их строил!..

Так, под это бурчание, они достигли того места, где в поросшем орешником овражке Ксана спрятала своих подопечных.

— Ну, где они там? — Хромой, морщась, согнул и разогнул ногу. Колено, некогда смятое кабаньими копытами, всегда ныло, если приходилось пройтись, особенно быстро. Потому Хромой из Деревни выходил нечасто.

— Сейчас… — Ксана, волнуясь, вышла вперёд.

— Репейник! — позвала она. — Кузнец, Сухой! Это я, Ксана! Я привела тех, кто поговорит с вами!

Несколько секунд ничего не происходило, а потом колыхнулись ветки, и из овражка вынырнул Репейник. За ним показались остальные.

— Ксана… — мельком улыбнулся старший монолитовец девочке, не забывая, тем не менее настороженно изучать цепким взглядом её спутников — Ты вернулась!..