Читаем без скачивания Как СМЕРШ спас Сталина. Покушения на Вождя - Юрий Ленчевский

В начале января 1939 г. группа Люшкова в сопровождении Хосэбэ прибыла в Дайрен, чтобы оттуда отплыть на пароходе в Европу. В Дайрене для группы и сопровождающего ее Хосэбэ сняли номер в гостинице «Ямато». Сам Люшков поселился на вилле президента фирмы «Дайрен консу» Харуеси Санады, работавшего на разведотдел Квантунской армии. Во время ожидания пароходного рейса в Неаполь случилось непредвиденное событие. В отеле был задержан китаец, у которого была обнаружена записка: «Следите за нами. Leo». Попытка установить личность Лео не увенчалась успехом, так как китаец при попытке задержать его связника бежал. Однако, несмотря на случившееся, группа, соблюдая все меры предосторожности, отплыла в Неаполь на пароходе «Азия-мару».

17 января 1939 г. в Неаполе группу встретил майор Хироити Такэнака, помощник военного атташе японского посольства в Берлине. Он оформил въездные визы в Турцию и проводил группу на пароход «Таллес», следующий маршрутом Неаполь – Стамбул. 19 января в 2 часа 30 минут японский военный атташе в Стамбуле Митио Арикура встретил пароход на катере в море. Люшков с группой и Хасэбэ пересели в катер, который пристал к берегу в малолюдном уголке порта. Оттуда на трех машинах группа отправилась во второразрядную гостиницу.

По разработанному плану группа должна была перейти советско-турецкую границу у селения Борчка, где на восточном берегу речки Моруха в глубь советской территории уходила расселина, мало кому известная и не охраняемая. Опробовав снаряжение и купленное Арикурой через германское представительство фирмы Круппа оружие, группа выступила по направлению к советско-турецкой границе и прибыла в Борчку 24 января. Авангард из трех человек вышел из Борчки в 19 часов вечера, а через час вслед за ним отправились остальные четверо. Перед границей группе предстояло соединиться. Арикура и Хасэбэ должны были вернуться в Стамбул на следующее утро.

Группа без осложнений добралась до границы и гуськом двинулась по восточному скалистому берегу Морухи. Но когда она вошла в расселину, то из ее глубины и с западного берега по группе вдруг ударили из пулеметов и винтовок. Шедшие впереди Лебеденко, Малхак и Сурков сразу упали. Остальным удалось бежать. Стало ясно, что советские пограничники были предупреждены о переходе границы и что операция «Медведь» провалилась. Поэтому Арикура, Хасэбэ и остатки группы срочно покинули Борчку. В порту Хопа перед посадкой на пароход в Стамбул Арикура отправил в Берлин военному атташе генерал-майору Окабэ телеграмму: «Сакура опала». (Если бы операция закончилась успешно, он должен был послать другую телеграмму: «Хризантема расцвела».) 28 января остатки группы прибыли в Стамбул. Ожидая протеста советского правительства правительству Турции по поводу провокации на границе, группа выехала в Германию, где ее след затерялся. Хасэбэ осенью 1939 г. видели в Харбине, после чего он исчез, а Арикура в марте 1939 г. получил назначение в Мадрид. По поводу случившегося на границе английская газета «Ньюс кроникл» от 29 января 1939 г. писала:

«Как сообщило агентство ТАСС, 25 января погранвойска Грузинской ССР уничтожили трех человек, пытавшихся перейти границу со стороны Турции. Эти трое – троцкисты, пользующиеся поддержкой фашистов. У убитых найдены пистолеты, ручные гранаты и подробные карты местности. Целью преступной группы было убийство Иосифа Виссарионовича Сталина, находившегося в Сочи. Однако пограничники заблаговременно узнали о преступном плане и истребили злоумышленников. Нарком иностранных дел Литвинов выразил решительный протест в связи с тем, что Турция сделалась базой антисоветских провокаций».

Разведуправлением японского Генштаба было проведено служебное расследование с целью выяснить причины провала операции «Медведь». Однако оно не дало каких-либо конкретных результатов, кроме предположения, основанного на косвенных признаках, что таинственным Лео был Б. Безыменский. Что же касается Люшкова, то он вернулся в Маньчжурию и был направлен в «Бюро по изучению Восточной Азии», действовавшее под патронажем японской военной разведки. Там Люшков, работавший под псевдонимом «Маратов», с помощью материалов, полученных в ходе обработки советской прессы и радиопередач, готовил сводки об экономическом положении и внешней политике СССР. Выступал Люшков и как советник разведотдела Квантунской армии. Так, с целью разработки подрывных акций против СССР он в сентябре – октябре 1944 г. находился в Харбине, проживая в гостинице «Нью-Харбин» как японский служащий Като Тадаси.

В конце июля 1945 г. Люшкова перевели в распоряжение Дайренской японской военной миссии и поселили в гостинице «Ямато» как Ямогучи Тосикадзу, служащего Харбинской ЯВМ. Когда советские войска вступили на территорию Маньчжурии, перед японским командованием встал вопрос: что делать с Люшковым? 15 августа 1945 г. его судьбу обсуждали начальник штаба обороны Квантунского полуострова генерал Янагита и начальник Дайренской ЯВМ Такеока.

Допрошенный 25 ноября 1945 года сотрудниками СМЕРШ Забайкальского фронта Такэока в своих показаниях сообщил, что убил Люшкова, выстрелил ему в левую сторону груди. Существует и другая версия гибели Люшкова. По словам бывшего сотрудника советского консульства в Харбине, труп Люшкова был найден в заливе близ Дайрена. Следствие установило, что Люшков был задушен и брошен с моторной лодки сотрудниками Японской военной миссии в Дайрене. Как бы то ни было, а предатель получил свое от своих хозяев.

Попытка покушения японцев на Сталина была заранее обречена на неудачу. Бывший офицер охраны Сталина Алексей Рыбин вспоминал: «Была ли у террористов в Мацесте возможность расстрелять Сталина разрывными пулями? Никакой. Внутренняя охрана насчитывала около двухсот сотрудников. Внешнее кольцо в лесной местности составлял отряд пограничников… Хвостовая группа сопровождения была еще до войны вооружена автоматами…

На самой Малой Мацесте действовало более пятидесяти других сотрудников. Мы там появлялись за три часа до приезда Сталина и подвергали проверке все, вплоть до подземных коммуникаций. Почти безлюдная территория Мацесты и прилегающий к ней лес прочесывались. Все подозрительные лица проверялись и при необходимости задерживались. Как при такой плотной охране могла устроить покушение даже наша пронырливая оппозиция? А уж про японцев не стоит и говорить…»

Как тщательно ни готовили японцы операцию, но она провалилась. Москву заранее предупредил о готовящемся покушении агент Борис Бжеманьский по кличке Лео, служивший в Министерстве иностранных дел Маньчжоу-Го. Он же сорвал и другой план, разработанный по наводке Люшкова. Накануне 1 мая 1939 года японские агенты должны были пронести мощную мину в Мавзолей. Ее часовой механизм был установлен на 10 часов утра, когда на трибуне Мавзолея должно было находиться все советское руководство. Но террористы были перехвачены и обезврежены еще на границе.

Подробности операции покушения на Сталина приведены в книге японца Хияма Есиаки «Японские планы покушения на Сталина», вышедшей в Токио.

В этом бесспорная заслуга советской контрразведки, свидетельство ее агентурных возможностей. Выше уже упоминался советский агент Лео – Безымянский – Бжеманьский. Он был не один. Назовем еще Матковского. Ближайший соратник Родзаевского, вождя РФП, – Михаил Алексеевич Матковский – участник Белого движения и Гражданской войны на Дальнем Востоке, сын колчаковского генерала, расстрелянного в ноябре 1919 года во взятом Красной армией Омске. Он эмигрировал в Харбин, где учился на юридическом факультете Русского университета. Там же он стал одним из основателей Русской фашистской партии в Маньчжурии, начальником ее Дальневосточного сектора, а после ее объединения с Всероссийской фашистской организацией – членом ее ЦИК и начальником Дальневосточного сектора. В конце 1930-х он сильно расходился во взглядах с Родзаевским, выступая против пронацистской ориентации последнего. В Харбине Матковский работал в Главном бюро по делам российских эмигрантов Маньчжурской империи начальником ее разведывательного и контрразведывательного отдела, в 1944–1945 гг. был первым помощником начальника бюро генерала Л. Ф. Власьевского, сотрудничал с японской военной миссией в Харбине. Матковский был арестован органами СМЕРШа в Маньчжурии в августе 1945 года и освобожден после 10 лет заключения.

Однако, по свидетельству сотрудника советского консульства в Харбине Георгия Георгиевича Пермякова, Матковский с 1935 года был агентом советской разведки (агентурный псевдоним «Заря»), и его арест, уголовное дело и приговор были маскировочными – по причине опасений за его безопасность, которой могли угрожать антисоветски настроенные эмигранты. Эту версию подтверждает появление Матковского в Харбине без конвоя в 1946 году – проездом в Токио, где он выступал в качестве свидетеля обвинения на одном из процессов.