Читаем без скачивания Белый тапир и другие ручные животные - Ян Линдблат

Содержание животных оказалось важным фактором видового преуспевания человека. Индейца оно обеспечивает свежим мясом в случае неудачной охоты; для нашей культуры охота вообще меркнет перед животноводством. Живя в искусственной до абсурда среде, мы мало задумываемся о животных, чье мясо едим каждый день; на цыплят и поросят в больших хозяйствах не расточается ни капли искреннего человеческого участия и сочувствия. А душевная забота индейца — я подразумеваю индейцев, перешагнувших абсолютно первобытную стадию, — его забота о диких питомцах сродни любви моей дочурки. И моей любви, и твоей тоже, дорогой друг животных.

Кто-то сказал: лучшее в человеке — его собака. Когда наш далекий предок, перебрав всех ползающих, летающих, прыгающих и бегающих тварей, в один прекрасный день встретил угловатого щеночка — далекого предка домашней собаки во всех ее невообразимых разновидностях, — он обрел идеального товарища для своих вылазок. Ведь женщина оставалась дома, у очага, это в первобытном обществе было необходимо. Когда же неуклюжий щенок подрос, мужчина автоматически заменил ему вожака, за которым он следовал бы в своей стае, то есть наиболее опытного пса. С радостью, а может быть, и с удивлением человек обнаружил, что этот зверь в отличие от всех прочих не прибавляет, а убавляет ему забот. Вместо того чтобы, подобно другим плотоядным, посягать на и без того скудные запасы семьи, собака деятельно помогала на охоте, подчас рискуя собственной жизнью! Оказалось, вместе человек и пес могут охотиться совсем новым способом, который порознь им недоступен. Так открылся путь к сотрудничеству — змеистый и многообещающий путь симбиоза, по-своему не менее продуктивного, чем симбиоз рака-отшельника и актинии.

Кошка так и не сумела приспособиться к сотрудничеству, и многие считают это «пороком». Однако же и эта чрезвычайно независимая особа снисходит иногда до знаков солидарности. Вам не случалось — возможно, с благодарностью, возможно, без таковой — обнаруживать на крыльце благосклонный дар в виде лакомой полевки или даже свежехонькой крысы, доставленной прямо с ближайшей помойки? Никогда не забуду обиженной морды Мицци, любимицы моих родителей, когда ее отчитали после того, как она (дело было в деревне) принесла им четвертого за четыре дня зайчонка. Такие промашки — на нашу, человеческую мерку — у кошачьих не редкость. Вот яркий пример из Бразилии, о котором мне поведали, — так принято говорить в тех случаях, когда не можешь поручиться за достоверность изложенного. Недалеко от границы Гайаны на одном ранчо женщина вырастила ягуара. Ему разрешалось свободно ходить в пределах поместья, и, став взрослым, он всякий раз приносил домой какую-нибудь добычу — когда олененка, когда пекари, поставляя на кухню свежее мясо. Увы, хозяйке пришлось все же распорядиться, чтобы ее «кошечку» пристрелили. Ибо однажды утром на крыльце дома обнаружили индейца с перекушенным горлом. Он пришел откуда-то издалека, ягуар не знал этого человека и реагировал на него как на дичь…

Словом, у кошки с человеком связь совсем иного рода, чем у собаки. Остается только, вынеся эмоции за скобки, констатировать, что контакт животного с человеком определяется этологическими особенностями данного вида.

В разное время, на разных ступенях развития культуры древний человек, естественно, перебрал множество животных, проверяя их пригодность к хозяйству. Некоторые виды сыграли важную, даже определяющую роль в судьбах целых народов. Так, эскимосы всецело зависят от собак, саами — от северного оленя. В более сложных общественных формациях охотники и рыбаки, не довольствуясь собакой, искали других помощников для своего промысла. И находили. Первые данные о рыбной ловле с бакланами в Китае относятся еще к периоду Сун (960—1279 гг.), в Японии даже к VII веку. И в наши дни в Японии прирученные бакланы ныряют с лодок за рыбой.

Кроме того, для рыбной ловли как в Азии, так и в Европе, в частности в Швеции, использовали прирученных выдр. И вряд ли можно придумать более эффективную живую удочку!

Способы, какими заставляли выдр и бакланов ловить намного больше рыбы, чем нужно им самим, были самыми жестокими, как, впрочем, и все первоначальные методы дрессировки. Обучение хищных птиц, особенно пойманных взрослыми, — не что иное, как хладнокровное истязание, физическое и психическое. Сей «благородный» спорт, некогда увлекавший европейских феодалов, теперь, увы, снова вошел в моду, прежде всего в Англии и ФРГ. В Швеции соколы и без того скоро переведутся, а тут еще для этого, с позволения сказать, «спорта» стали похищать птенцов из гнезд. Обученный сокол ценится на вес золота в прямом смысле слова.

Кстати, герб провинции Емтланд, представленный уже на печати XVII века, отображает еще более совершенную форму охоты — собака и «сокол» (очевидно, подразумевался беркут) атакуют лося.

Охотничий инстинкт соколов находит и более полезное применение. В наше время ловчие птицы помогали и помогают, если не ошибаюсь, избавлять аэродромы от множества пернатых гостей, способных вывести из строя низко летящий самолет.

Итак, использование животных, начавшееся с «симбиоза» человека и собаки, пришло к своеобразному паразитированию на некоторых видах, охотящихся в среде, где наши собственные возможности ограничены, — под водой и в воздухе.

Неблагодарные люди очень редко привязываются к полезным животным так же сильно, как к избалованным домашним любимчикам, от которых почти ничего не требуют, а на выражения нежности к ним не скупятся. Впрочем, и от баловней есть польза: развивать в себе умение любить и печься о ком-то — что может быть важнее в нашем все более ожесточающемся мире? И это одинаково относится и к взрослым, и к детям. Животное, которому обеспечен надлежащий уход и которым по-настоящему дорожат, вполне можно считать счастливчиком. Но худо — даже при самом правильном уходе — животному, не получающему от человека теплоты.

Объективно говоря, домашний любимчик пользуется благорасположением хозяев, не внося никакого вклада в хозяйство, как это делают животные-охотники или животные-рыболовы. И вновь перед нами пример «симбиоза» с креном в паразитизм, уже со стороны животного. Но мы-то, пекущиеся о животных, выращивающие их «ценой немалых жертв», как говорят все те, кому не дано нас понять, мы-то чувствуем, осознаем, что для нас «жертвовать» — радость, даже потребность. В конечном счете и в этом «симбиозе» выигрываем мы. Нам просто необходимо на кого-то или на что-то изливать наши чувства. Почему?

Когда девочка играет с куклами или увлеченно занимается младшими братишками и сестренками, это понятно, ею руководит наследственная программа самовоспитания, ведь ей самой со временем быть матерью. На мальчуганов с такими же наклонностями смотрели, во всяком случае раньше, со снисходительной усмешкой. А почему? Их ведь тоже ждет роль родителя!