Читаем без скачивания Жизнь с переводом - Илья Райх

– Мы хотим, чтобы вы остались! – завопили мы.

– Спасибо, – она расчувствовалась.

Мы даже не могли предположить, что будем упрашивать ее остаться. Всему виной ее болезнь. Нет, Федор был тут ни при чем. Она, кстати, в последний день поинтересовалась о нем и передала ему привет, чем все мы были тронуты. Перед нами стоял совсем другой преподаватель, другой человек. Надежда Васильевна серьезно заболела, – когда проходила курс лечения в Германии, у нее случайно обнаружили рак. Об этом я узнал от учителей-подружек мамы, у которых как всегда в хмельном угаре развязался язык.

Злокачественная опухоль настолько проела внутренние органы, что врачи, даже германские, отказали ей в операции. Она вернулась домой; врачи ей отмерили только пару месяцев жизни. Так оно и вышло – Надежда Васильевна умерла в начале июля.

В тот день меня с утра нашел Федор. Он позвонил мне домой и попросил прийти к нему. Также он высказал просьбу, чтобы я захватил с собой денег, если таковые в моем кармане имелись. Все, что у меня было, я отдал ему, как только переступил порог его квартиры. Он объяснил, что ему нужна моя помощь. Завтра хоронили Надежду Васильевну, а сегодня Федор, в преддверии похорон, задумал попасть в ее квартиру. Я недоумевал. Зачем? Это дело взрослых. «Мне это надо, мне надо проститься», – отвечал он.

Я с трудом понимал, как мы сможем доехать до центра города. «Мы даже не знаем адреса», – со скепсисом отозвался я на его предложение. Федор, к моему удивлению, про все успел прознать – где жила Надежда Васильевна, как добраться до ее дома. В конце концов, я согласился – переубедить Федора было невозможно. Но больше всего меня пугала перспектива волочь его коляску через весь город.

Федор в своем арсенале имел две коляски, одна была с электроприводом, другая с механическим приводом. Коляска с электроприводом была удобна во всех отношениях, ею Федор пользовался дома, редко выбирался на ней на улицу, разве только когда был вынужден гулять один. Она преодолевала бордюры, поднималась по лестнице, пусть и очень медленно. Дома, сидя на ней, он мог наклонить кресло к полке и достать нужную ему вещь.

На улице, если он гулял в компании матери или друзей, он предпочитал пользоваться коляской с механическим приводом. За счет рук, вращающих колесные диски по краям, Федор запускал ее в движение, сам регулировал скорость. Эта коляска с трудом преодолевала барьеры, если кто-нибудь не толкал ее сзади. Зато механическая коляска была неприхотлива в обслуживании, человек, даже при отсутствии напарника, приложив усилия, мог проехать приличное расстояние. Все зависело от рук, а у Федора они были накачанными и цепкими. Минусом механической коляски был ее чрезмерный вес и неповоротливость.

Как я и ожидал, Федор выбрал для поездки к покойной учительнице второй вариант. Так что мне в этот день пришлось изрядно попотеть, прежде чем мы достигли нужной географической точки. Первым делом мы добрались до остановки, и перед тем как сесть в автобус, купили букет красных гвоздик. Федор держал их. Двое взрослых ребят помогли нам влезть в маршрутный ПАЗ. Людей в нем было мало, Федора не пришлось перемещать от места к месту. Он сидел почти у входа, а я сидел рядом и набирался сил.

Мы вышли на остановке «Университет», водитель не взял с нас денег. Мы его громко поблагодарили, – Федор воскликнул на весь автобус: «Спасибо, желаю всем отличного дня!». Все недоуменно посмотрели на нас, но Федору хоть бы что, смутить его лишним вниманием было невозможно. А мне все было в диковинку – взрослые с ребяческим запалом провожали нас взглядом, а ровесники указывали на нас пальцем, смеясь над нашей неповоротливостью, если нас уносило далеко в сторону на поворотах.

Федор достал бумажку с адресом покойной учительницы. Надежда Васильевна жила на улице великого писателя Гоголя. Мы спросили дорогу у первого прохожего, он нас обрадовал – оказалось, мы вышли из автобуса раньше положенного на целых три квартала. Но, по словам мужчины, можно было пройти пешком напрямую, минуя несколько перекрёстков.

– Пойдем пешком, да и денег у нас нет, – прокомментировал Федор.

Мы пошли пешком. Я толкал коляску Федора, поднимал с бордюра, опускал, так мы прошли полпути. Я устал, вспотел, мне хотелось пить. Когда подъехали к магазину, я начал требовать воды.

– Ты же знаешь, все деньги я потратил на цветы, – ответил Федор.

– Я устал, – присев на корточки сказал я, отказываясь идти дальше.

– Еще чуть-чуть, Артур, пошли, еще немного, мы почти дошли, – пытался взбодрить меня Федор.

– Нет, не могу, иди один, я тебя здесь подожду.

– Я без тебя никак.

– Тебе легко говорить, это я тебя толкаю и несу, – возразил я Федору.

– Хорошо, догонишь! – воскликнул он и поехал дальше один.

Если бы меня попросили охарактеризовать Федора одним словом, то, в первую очередь, я назвал бы слово «упорство». Поэтому, в точности предугадав такой ответ, я поплелся за ним. К тому же перспектива остаться одному в центре города и без денег меня очень встревожила. Федор нарочно старался уехать от меня подальше, доказывая мне, что он может справиться и без моей помощи. Но вот чуть не опрокинул коляску, когда пытался на скорости въехать на разбитый бордюр. Я поспел вовремя.

– Спасибо! – крикнул он мне.

Из последних сил я доставил его к порогу многоэтажки, где когда-то жила наша учительница. Мы поднялись к лифту, но он не работал. Я сдался. Федор понимал, что мне одному невозможно затащить его на пятый этаж. Он молчал, смотрел на меня, как я умираю от жажды, как с меня ручьями стекает пот. Но он никогда не сдавался. Вот и на этот раз он проявил смекалку.

– Хочешь пить? – предложил он.

Я кивал, говорить не было сил.

– Вот тебе десять рублей, купи себе воды. – Он вытащил деньги из кармана, протянул мне.

– Ты же говорил, что у тебя нет денег, – удивился я.

– Денег нет, но для тебя как для моего друга у меня есть все. Ты видел магазин, он за домом.

Я кивнул и уже хотел бежать, как Федор сделал еще одно напутствие:

– Найди около магазина одного или двух алкашей, предложи им заработать сто рублей на пиво.

– У тебя есть еще и сто рублей?! – возмутился я.

– Неважно, – отрезал Федор, – ладно, иди.

Я стоял.

– Ты не знаешь, кто такие алкаши? – Федор засмеялся. – Не знаешь?!

Я неуверенно помотал головой. Я не раз слышал на кухне, как моя мама в шутку называла алкашом Эльзу Петровну.

– Иди, приведи того, кому нужны деньги.

Я ушел, зашел в продуктовый магазин, купил воды, вышел на улицу. Открыл пластиковую бутыль, жадно отпил – прочувствовал облегчение, когда со лба полился пот. Огляделся по сторонам – в округе никого, ни души. Отпил еще, почувствовал, что на смену жажде пришло чувство усталости. Но оно тут же сменилось чувством тревоги, когда передо мной неожиданно выросло три подростка. Один из них был моего возраста, двое других чуть постарше.

– Чертило, ты откуда? – пренебрежительным тоном спросил самый высокий из них.

– Я, я…

– Заика! Ха-ха! – Засмеялись все его шутке.

– Деревня, – сквозь злостную ухмылку пробурчал другой и слегка ударил меня ладошкой по темени.

– Бабло есть? – сказал третий, самый младший, он был немного ниже меня. Худой, из носа торчали противные сопли, он постоянно подтирал их тыльной стороной кисти.

Я замотал головой. Мною завладел страх, помощи ждать было неоткуда, в этом районе я оказался в первый раз, никого не знал и тяжело ориентировался на местности.

– Пойдем с нами, – приказал самый высокий из них.

– Куда? – жалобно вымолвил я.

– Ща увидишь, – ответил щуплый с соплями. Он толкнул меня. Я упал на асфальт, но ничего не поранил.

– Да этот шибздик стоять не может, деревня, ха-ха-ха! – Все опять засмеялись.

– Пошли, и смотри, мудило, попробуешь слинять – пеняй на себя!

Я встал и покорно пошел с ними. Шел медленно, ноги не двигались. Как только я замедлял шаг, то сразу получал пинка. Особо усердствовал мой ровесник. Троица завела меня в безлюдный двор, где как назло не было ни одного взрослого. Мы подошли к скамейке подъезда дома, к двум ребятам, которые выглядели старше всех остальных. Они отрешенно, поочередно зевнув, взглянули на меня.

– Привели заложника, – обратились они к ним.

– Ну и? – ответил один из них и покосился на меня. – А бабло есть?

– Бабки гони, – повторил тот, кто толкнул меня.

– Нет, – тихо вымолвил я.

– Ну что тогда делать с тобой? – спросил один из двух старших товарищей, демонстративно крутя в руке железный кастет.

– Б…и[1], вы кого притащили, а? – сказал второй, чье лицо было усыпано прыщами.

– А ну, выворачивай карманы! – завопил самый задиристый и опять толкнул меня.

На этот раз я устоял. Мне ничего не оставалось, как вывернуть карманы моих шорт, что-то предательски лязгнуло по асфальту. Это была сдача, все, что осталось от десяти рублей. Задиристый поднял монету и протянул ее парню с кастетом.