Читаем без скачивания Петродворец - Екатерина Конькова

В 1779 г. на месте бывшего Кабаньего зверинца появился большой пейзажный Английский парк. Что же касается зданий, то переделке подверглась часть интерьеров Большого дворца. Ж.-Б.-М. Валлен-Деламот и Ю.М. Фельтен придерживались сложившегося к тому времени стиля русского классицизма: украшение помещений стало более строгим, а часть залов приобрела большую композиционную замкнутость.

В отличие от Петергофа, который постоянно претерпевал обновления, Стрельна по-прежнему оставалась «большим российским селом». 2 июля 1797 г. император Павел I издал указ: «Стрелину нашу мызу со всеми ее строениями и заведениями и с принадлежащими к ней деревнями и всякими угодьями всемилостивейше жалуем мы в собственность нашему любезному сыну Константину Павловичу». С этого времени дворец получил наименование Константиновский.

По повелению великого князя в Стрельне в 1807 г. по проекту архитектора Луиджи Руска (Алозий Иванович Руск) (1762–1822) был обустроен каменный почтовый двор, а в летнее время между Петербургом и Стрельной открылось движение дилижансов. Здесь же располагались шесть казарм с конюшнями и госпиталем для лейб-гвардии уланского полка.

Константиновский дворец в Стрельне. Ныне Дворец Конгрессов. Макет

Ведущая роль в строительстве Петергофа в середине XIX в. принадлежит знаменитому архитектору Андрею Ивановичу Штакеншнайдеру (1802–1865). По его проектам была произведена надстройка восточного флигеля Большого дворца, перестроен Львиный каскад, сооружены фонтаны «Нимфа» и «Данаида», облицованы мрамором Воронихинские колоннады. Штакеншнайдер известен как автор проектов павильонов Ольгин, Царицын, Розовый (Озерки) и Бельведер – наиболее видных произведений русского зодчества середины XIX столетия.

В этот период в Петергофе работали крупные мастера Николай Леонтьевич Бенуа (1813–1898), Иосиф Иосифович Шарлемань (1824–1870), «Адам» Менелас (1749–1831), по проектам которых помимо архитектурных сооружений (дворцов, павильонов, крупных зданий) проводилось устройство парков на территории города.

В середине XIX в. к петергофской фонтанной системе относилось 45 км открытых каналов, 40 прудов, 50 км напорных трубопроводов, 4 км тоннелей, 35 плотин, шлюзов, водопусков.

Известно, что в 1859 г. управляющий петергофскими водами и фонтанами инженер М.И. Пильсудский отмечал: «Смело можно сказать, что нет в мире летней резиденции, подобной Петергофу. Можно встретить более роскоши, более богатства, но нельзя найти местоположение, более соответствующее своему назначению, более великолепное и красивое. Быв сам несколько раз за границей, основываюсь на личном убеждении.

В течение двадцати лет я показывал достопримечательности Петергофа иностранцам. Все без исключения отдавали Петергофу первенство перед прочими увеселительными дворцами Европы. Фонтаны Версаля бьют несколько часов в месяц, и то не все вдруг. У нас в Петергофе фонтаны бьют в летнее время ежедневно и все без исключения».

Мастера сумели добиться многократного использования воды в петергофских фонтанах. Бассейны фонтанов Верхнего сада являлись источниками для снабжения водой фонтанов Нижнего парка, после чего вода по трубам и каналам сбрасывалась в Финский залив.

В царствование Николая I в Петергофе создавались ансамбли в пейзажном стиле прошлого столетия: Александрия, Колонистский, Александринский, Луговой парки. Русские садоводы умело использовали лесные массивы, пруды и водоемы системы фонтанов, а также необычный рельеф местности.

В конце XIX в. было возведено последнее дворцовое сооружение в Петергофе – Нижняя дача Николая II.

Парки Петергофа предназначались для официальных парадных торжеств, которые посвящались прославлению могущества Российской империи. В начале XVIII столетия здесь устраивались фейерверки, иллюминации и маскарады, приуроченные к празднованию дня Полтавской победы, Гангутского сражения, дня заключения Ништадтского мира и к другим знаменательным датам. В XVIII–XIX вв. петергофские празднества и иллюминации стали прежде всего средством укрепления престижа монархии.

Нижняя дача Николая II

Руины Нижней дачи Николая II

На празднества приглашались представители знатных семейств, именитое купечество, чиновники, гвардейские офицеры. Вольным мастерам появляться в парках строжайше запрещалось. Специальный императорский указ от 1756 г. гласил: «Не пускать в сады матросов, господских ливрейных лакеев, подлого народа, а также у кого волосы не убраны, у кого платки на шее, кто в больших сапогах и серых кафтанах». Что же касается Нижнего парка, то вход в него строго ограничивался, и даже для участия в больших празднествах сюда допускались только приближенные императора и столичная знать. 28 июня 1735 г. Анна Иоанновна подписала «Пункты, по которым в Петергофе поступать непременно». Все эти пункты касались придворных, знатных людей и высших чиновников. Им дозволялось «приезжать всем вольно в воскресенье и четверг, а окроме тех дней никому не быть, разве самая крайняя кому до нас будет нужда, тем и в прочие дни для того позволяется».

Уже с XVIII столетия стало традицией проводить в парках Петергофа роскошные праздники в честь «викториальных дней» и дней тезоименитства членов царской семьи. На эти праздники стекался весь цвет Санкт-Петербурга и иностранные гости со всей Европы.

Императрица Анна Иоанновна

Оформлением представлений занимались лучшие архитекторы и художники. Для написания «иллюминационных картин» приглашались такие видные художники, как Михаил Лукьянович Негрубов (1600–1745) и Иван Яковлевич Вишняков (1699–1761). Особенный размах и роскошь приобрели петергофские торжества в 1830—1850-х гг. В это время в Нижнем парке под открытым небом давались представления, где принимали участие самые знаменитые столичные актеры.

Во второй половине XIX в. в Петергофе каждый год стали организовываться общедоступные праздники с традиционными иллюминацией, фейерверками и лотереей. Жители Петербурга заранее оповещались афишами о предстоящем мероприятии. Вход на гуляния был платным, и цена за билет для того времени являлась довольно значительной – десять копеек серебром.

К концу XIX столетия в Нижний парк и Верхний сад стали допускаться горожане, однако в Собственные царские парки – Александрию, Собственную дачу и островные павильоны – приказывалось «никого не пропускать… кроме принадлежащих высочайшему двору». На традиционные многолюдные праздники с роскошной иллюминацией, фейерверками, салютами и разнообразными забавами стекались представители столичного дворянства, интеллигенции, богатого купечества, офицерства. Благородная публика могла рассчитывать на лучшие места.

С середины XIX в. в Петергофе постоянно находились два гвардейских полка, охранявших неприкосновенность царской резиденции от проникновения «посторонних лиц и злоумышленников». Так, один из мемуаристов начала XIX в. вспоминал: «Стрелковый дивизион должен был занять дворцовый караул, а кадеты – цепь вокруг фейерверка и иллюминации. Мы обошли Верхний сад, не найдя никаких беспорядков. Цепь наша исполняла свое дело исправно: не пропуская чернь и часто угощая ее прикладами, она доставляла возможность публике, в особенности дамам, видеть фейерверк».

В это время в залах Большого Петергофского дворца проходили не только многие важные события, но также устраивались пышные празднества и приемы, балы и маскарады. Во многих залах одновременно накрывались праздничные столы. Они расставлялись даже на террасах над дворцовыми галереями. Порой в праздниках принимали участие до трех тысяч гостей, а сам дворец освещался огнем более десяти тысяч свечей. Такие маскарады, как правило, продолжались до самого утра.

Многие художники и музыканты, пораженные красотой Петергофа, посвящали этому дивному комплексу свои произведения. Например, Александр Александрович Бестужев-Марлинский (1797–1837) так описывал праздничную ночь в царской резиденции: «Залюбоваться надо было, как постепенно загоралась иллюминация: казалось, огненный перст чертил пышные узоры на черном покрывале ночи. Они раскидывались цветами, катились колесом, вились змеей, росли – и вот весь сад вспыхнул!»

В 1832–1834 гг. юнкер Михаил Юрьевич Лермонтов (1814–1841) жил в летних петергофских лагерях. Когда заканчивались лагерные занятия, маневры и смотры, юнкера забавляли царскую семью и придворных тем, что штурмовали лестницы Большого каскада. Весело было смотреть, как офицеров сбивают с ног мощные струи воды, но люди настойчиво устремляются к верхней площадке. Счастливцам, первым достигшим вершины, вручались ценные подарки. Надо сказать, что подобные факты биографии никак не отразились в творчестве поэта, однако Лермонтов всю жизнь помнил прелесть Петергофа; его перу принадлежит поэма «Петергофский праздник».