Читаем без скачивания Звезды Шамана. Философия Шамана - Владимир Серкин

– Женщины.

– Угум.

– Как тут живешь годами без женщин?!

– На войне научился.

– Я вообще-то служил в Советской армии. Два года с макаронкой[31] в казарме. Так главная тема всех разговоров – женщины.

– Понятно. И как справлялись?

– Чего только не было в роте. Побеги в город и там с кем угодно, онанизм.

– И мужеложство?

– Может, и было. Но они если были, то очень умело скрывались. Времена те.

– А ты?

– В город.

– Старые женщины, гулящие девчонки?

– Всякие. А что ты хочешь в 21 год, полный спермоинтоксикоз мозга. Хотя… тогда сорокалетние старыми казались, а сейчас на седьмом десятке – молодежь. (Смеемся вместе.)

– Да, в том возрасте и месте у вас не было другой возможности.

– Какой?

– Долго жить без женщин.

– А как это возможно?

– Не говорить и, главное, не думать о них.

– В казарме на 150 человек? Да и ТВ. Хотя тогда только аэробика в закрытых купальниках была.

– Я и говорю, невозможно было.

– И в лесу долго невозможно.

– Возможно, если управляешь мыслями.

– Мысли сами приходят. А через неделю-две только эти мысли и есть.

– Приходят – отсылаешь.

– Дисциплина мысли? В армии этому не учили. Наоборот, все разговоры…

– Этим и отличается волевой человек. И, кстати, светлый от темного.

– Мыслями?

– Мысленным промыслом.

– Сейчас только включи ТВ или соцсеть, весь эфир и вся лента забиты фото и клипами о сексе. И герои фильмов сейчас только об этом.

– Не включай.

– Ну, ТВ можно, а как без Сети? Все связи теперь там.

– Значит, сегодня не думать о сексе заданный себе период – одно из волевых упражнений.

Нравится смотреть на огонь. Даже через приоткрытую дверь печки. Костер, конечно, лучше. Но ветром косой дождь и под навес заносит. Мысленный промысел влияет на… Лучше пока не думать, просто на огонь смотреть. А то придумаешь что-нибудь.

– А физиология как? Дисфункция от неупотребления и все прочее.

– Не можешь регулировать тело силой мысли – живи как обычный человек.

– Во что сливается общий промысел семи миллиардов?

– В нашу жизнь.

– То есть влияние моего промысла – одна семимиллиардная?

– Не совсем. Мысли редко бывают одиночными. Они всегда в системе с другими твоими же. Поэтому твои мысли сильнее всего влияют именно на твою жизнь, дело, родню, село, страну и так далее.

Белая ночь, белые сумерки всю ночь. Три часа ночи – белым-серо. Серо из-за мороси и тумана. Ближние скалы метрах в двадцати видно, а более далекие уже нет. «А ведь они есть». Ты можешь сколько-то о них не думать, но пойдешь за водой, дровами или рыбу ловить – вот они. Так же и мысли. Отгоняй – не отгоняй, все равно получишь много. Конечно, монашеские практики мышления позволяют долго отгонять. Но и самые известные в этом деле монахи тем и известны, что искушения у них были сильны. Сколько можно отгонять «ненужные» мысли? И зачем?

Шаман в белые ночи спит мало. Где-то через часик проснется. Дождусь.

– Чайник горячий.

– Не спал?

– Да, думал о волевом управлении мыслями.

– Управляй – не управляй… (Чуть усмехнулись оба.)

– Вот именно. Мысли же все равно есть. Ты их отгоняешь, а они только усиливаются.

– Э-э, брат…[32]

– Так разъяснил бы.

– Так мысли не отгоняются. Так их только усиливаешь.

– А как надо?

– Перейди в другой поток[33].

– Какой другой?

– Лучше более высокий.

– Так дело не волевых усилиях, а в другом потоке?

– Само по себе волевое усилие… Нужно правильно направить, управлять им. И первое время удерживаться в новом потоке.

– Но «в потоке» ты не свободен.

– Ты всегда в каком-нибудь потоке. Выбирай их свободно.

– Ну, не всегда. Например, медитация на белый ум-пространство.

– Это – тоже поток. Только в таком потоке сможешь ли действовать?

По пути в город рассматриваю медвежий след. Только что здесь прошел, чуть по тропе и ушел в кусты. Моросит, но след четкий с острыми краями не только в грязи, но и на дне мелкого широкого ручейка. Минута-две. Наверняка слышал меня, слух-то отменный, и, может быть, наблюдает. Неприятно, но делать нечего. Вздохнув, продолжаю путь, напряженно вслушиваясь и всматриваясь.

Конечно, нормальный зверь должен сторониться человека, но медведь – непредсказуемое поведение. Минут через двадцать напряжение отпустило, хотя и нет оснований – вполне мог пойти за мной. Стараюсь не строить негативных мысленных сценариев.

– Почему не боишься медведей?

– Ко мне не подойдут. Хоть тут стаи их будут.

– Как это делаешь?

– Особое состояние. Подумай, писать ли об этом. А то начитаются, навоображают у себя такое состояние…

– Подумаю. Что за состояние?

– Словами не описать. В этом состоянии мир устроен так, что им в голову не придет подойти ко мне.

– Побоятся?

– Не это. Просто мы не равны. Это вообще не их мир, не их территория.

– Чувствуешь себя сильнее?

– Сильнее – не то. Сильнее, схватка – это ближе к их миру. В моем мире этого в принципе быть не может.

– А в его мире человек – просто еда.

(Шаман не реагировал на иронию. Я знаю теперь почему: когда он пытается объяснить мысль, ему просто «некогда и лень» отвлекаться на это.)

– Почувствуешь себя едой – попадешь в его мир.

– Но как он попадает при встрече в нужный тебе мир?

– О, мыслишь в ту сторону. Просто моя воля сильнее.

Перед спуском на Тихую-Березовую мы с другом выложили большой каменный крест. Его теперь в Google map можно найти на спутниковой карте. Сначала крест был небольшим, но годами, проходя мимо, мы останавливались на час-другой, увеличивая его. Крест постепенно разрастался, даже тропа сделала небольшую дугу по ровному месту, чтобы огибать его. Теперь крест вписался в местность, в камнях поселились бурундуки, края стали обрастать кустиками кедрового стланика. Он также вошел в местный фольклор, стал местом для фотографирования, появились мифы о его происхождении[34], и проходящие мимо путники несут к нему камни и кладут сверху или рядом, загадывая желание и увеличивая сам крест. Нужно только раз в год приходить, подравнивать.

Короче, реальность этого места чуть изменилась. Надеюсь, только в сторону большей интересности. Мы с другом всего этого не предполагали и уж тем более не проектировали, начиная выкладывать крест. Но теперь я часто думаю на этом примере об изменяющем мир эффекте длительных (годами) неторопливых направленных действий.

– Чужая сильная воля может мне навязать свой мир, свои правила?

– Так и бывает. Только чаще неосознанно.

– Прости простого. Я правильно понял, что чья воля сильнее, того и реальность?

– Да.

– И коллективная воля…

– Да.

– И ничем это не изменить?

– Смысл.

– Что 90?[35]

– Смысл выводит тебя за пределы ситуации и помогает создать намерение и проект[36].

– По Кастанеде?

– Что 90?

– У Карлоса Кастанеды намерение изменяет мир. Но это могут только продвинутые. У него это Воины и Человеки Знания.

– Тьфу. Я ему про лес, а он мне про дрова. Откуда, по-твоему, может взяться намерение? Твое собственное намерение, а не Кастанеды или Дона Гонд…а[37].

– Из смысла?

– Именно, из твоего собственного смысла! У кого выше смыслы или даже просто больше, тот сильнее в волевой составляющей.

– Почему?

– Твой смысл затягивает ситуацию в твою [паутину смыслов].

– Откуда берется эта паутина?

– Ты ткешь ее своими действиями[38].

– Не нравится мне это слово «паутина». Получается, человек как паук.

– Да хоть горшком назови. Это просто образ, чтобы донести тебе мысль.

– Смысл быстро не простроишь.

– Если нужно быстро повлиять на ситуацию, можно попробовать каким-нибудь действием в нужную тебе сторону. Действием ты изменяешь реальность.

– В этом суть шаманства?

– Один из аспектов.

Обвалилась часть скалы. Резкие, еще не обточенные ветрами и дождями фрагменты оставшейся части делают ее похожей на профиль эвелнского воина.

При сосредоточении на этой скале[39] я часто «видел» воина-эвелна, не только профиль, а всего – в унтах и ловко подогнанной кухлянке, с копьем, щитом, большим луком за спиной…

Вспомнил про Микеланджело. Великий скульптор говорил, что просто отсекает от глыбы мрамора лишнее. Скульптура уже есть в глыбе. Микеланджело видел ее и выявлял для остальных.

– Другой человек мог увидеть другую скульптуру?

– Да.

– И другая скульптура тоже уже в глыбе?