Читаем без скачивания Вредоносные руны - Монтегю Джеймс

Наконец, меньше чем за неделю до даты, которую Даннинг уже привык рассматривать как знаменующую конец его земного существования, пришла телеграмма: «Выезжает вокзала Виктория поездом в порт ночь четверга. Не опоздайте. Буду вас сегодня вечером. Харрингтон».

Они встретились вовремя и обсудили предстоящую операцию. Поезд отправлялся в девять и в последний раз перед Дувром останавливался в Кройдон-вест. Харрингтону предстояло засечь Карсвелла на вокзале Виктория и в Кройдоне навести на него Даннинга, окликнув, если потребуется последнего, по заранее условленному имени. Даннингу надлежало насколько возможно изменить внешность, не цеплять на свою ручную кладь никаких бирок и постоянно иметь при себе ту бумагу.

Дожидаясь поезда на кройдонской платформе, Даннинг пребывал в тревожном нетерпении, описывать которое я не вижу особой надобности. В последние дни окружавшие его тучи несколько развеялись: ему стало легче, но он не позволял себе обмануться этим ощущением, ибо понимал, что опасность близится. Равно как понимал и то, что если Карсвелл сейчас ускользнет (а такая возможность существовала, даже весть о предстоящем путешествии могла оказаться лишь слухом, распущенным им самим для отвода глаз), то вместе с ним исчезнет и его последняя надежда. Двадцать минут, в течение которых Даннинг мерил шагами платформу и бросался к каждому носильщику с вопросом, не опаздывает ли поезд на Дувр, были едва ли не самыми мучительными в его жизни. Наконец поезд прибыл, и Харрингтон сидел у окна. Поскольку им, безусловно, следовало скрывать факт своего знакомства, Даннинг вошел с другого конца вагона и лишь потом, словно бы подыскивая удобное место, направился к купе, где находились Харрингтон и Карсвелл. К счастью, поезд отнюдь не был забит битком.

Карсвелл окинул нового попутчика пристальным взглядом, но, судя по всему, не узнал. Усевшись прямо напротив него, Даннинг, постаравшись унять возбуждение и взять себя в руки, принялся искать надежный способ осуществления своего замысла. Пальто Карсвелла лежало на сиденье рядом с Даннингом и сунуть бумажку туда ничего не стоило, однако при этом оставался риск, что она выпадет. Весьма соблазнительной представлялась идея попробовать незаметно вытащить какой-нибудь документ из открытого саквояжа Карсвелла, а потом, уже при выходе из вагона, вручить ему эту, якобы оброненную бумагу вместе с колдовской запиской. Даннингу до смерти хотелось посоветоваться с Харрингтоном, но это было совершенно невозможно. Томительно тянулись минуты. Карсвелл не единожды поднимался и выходил в коридор: в последний раз Даннинг уже готов был будто бы ненароком спихнуть его саквояж на пол, но вовремя поймал предостерегающий взгляд Харрингтона. Карсвелл, то ли инстинктивно чуя неладное, то ли по природной подозрительности постоянно приглядывал за купе. Во всяком случае, он явно ощущал некоторое беспокойство, отчего ему и не сиделось на месте. И вот, когда Карсвелл поднялся в очередной раз, сердце Даннинга екнуло от возникшей надежды: что-то беззвучно упало с сиденья на пол. Как только Карсвелл отошел от двери купе, Даннинг наклонился и тут же понял, что ему несказанно повезло. Он держал в руках абонементную карточку компании Кука с кармашками для билетов. Миг, и известный нам листок бумаги оказался в одном из этих кармашков. Во время этой операции, для обеспечения ее прикрытия, Харрингтон стоял в проеме купе, теребя занавеску. Дело удалось сделать как раз вовремя, ибо поезд уже приближался к Дувру.

В следующий момент в купе воротился Карсвелл. Исхитрившись ценой невероятных усилий подавить дрожь в голосе, Даннинг протянул ему карточку со словами:

— Возьмите, сэр. Кажется, это вы обронили.

— Да. Премного обязан вам, сэр, — отозвался Карсвелл, бросив беглый взгляд на свой билет, и сунул карточку в нагрудный карман.

Даже в эти, весьма напряженные, ибо они понятия не имели, что может произойти в случае преждевременного обнаружения бумажки, мгновения оба почувствовали, что в купе словно бы сделалось темнее и теплее. Карсвелл стал проявлять видимое беспокойство: он ерзал, то прижимал к себе, то отбрасывал прочь, словно он внушало ему отвращение, собственное пальто, то с тревогой и подозрением таращился на попутчиков. Они, с ничуть не меньшей тревогой, стали пробираться к выходу, боясь, что Карсвелл с ними заговорит. Когда поезд остановился в Дувре, оба стояли в коридоре и короткий перегон между вокзалом и портом провели там.

У причала они вышли, но народу в поезде было так мало, что им пришлось слоняться по пристани, пока Карсвелл со своим носильщиком не прошел вперед, к кораблю. Только тогда они обменялись рукопожатиями и сердечными поздравлениями, причем Даннинг едва не лишился чувств. Харрингтон прислонил его к стене, а сам двинулся к трапу того парохода, на который шла посадка. Показав контролеру билет и забрав у носильщика свой багаж, Карсвелл ступил на сходни, но неожиданно его окликнули.

— Прошу прощения, сэр, а тот джентльмен, что с вами, показал свой билет?

— Какого черта вы имеете в виду под «тем джентльменом»? — огрызнулся уже с палубы Карсвелл.

Вахтенный присмотрелся к нему, тихонько, себе под нос, чертыхнулся, а вслух сказал:

— Виноват, сэр, прошу прощения. Я ошибся, должно быть, меня ввел в заблуждение ваш багаж, — Затем, обращаясь к стоявшему рядом напарнику, он пояснил: — Хоть ты меня убей, но я готов был поклясться, что этот малый не один. Может, он протащил с собой собаку. Ну да ладно, на борту разберутся, пароход все равно уже отчалил.

Спустя пять минут огни корабля мерцали вдали, оставив на дуврской пристани длинный ряд фонарей, лунные блики и ночной бриз.

Между тем запершихся в номере гостиницы «Лорд Уорден» Харрингтона и Даннинга, несмотря на успех их затеи, терзали сомнения: имели ли они право обречь человека на погибель? Не следовало ли хотя бы предупредить его?

— По-моему, это лишнее, — сказал Харрингтон. — Если он убийца, а я в этом уверен, то мы поступили с ним только по справедливости. Однако, если вы считаете, что так было бы лучше, — извольте. Только каким образом мы можем его предостеречь?

— Он направляется в Аббевилль, — сказал Даннинг, — у него билет дотуда. Пожалуй, если я выясню по Джоанновскому справочнику адреса тамошних гостиниц и пошлю в каждую по телеграмме «Проверьте кармашки с билетами. Даннинг», то сниму с сердца камень. Сегодня двадцать первое: ему будет отпущен один день. Давайте так и сделаем, хотя, боюсь, он уже обречен.

Соответствующие телеграммы были отправлены, но получил ли их адресат, а если получил, то понял ли содержание, так и осталось неизвестным. Зато известно, что 23 числа, во второй половине дня, английский путешественник, осматривавший фасад церкви Св. Вульфрама в Аббевилле, где тогда проводился основательный ремонт, был убит свалившимся с возведенных вокруг северо-западной башни лесов камнем. Работы в тот момент не велись, на лесах никого не было, а путешественника, судя по найденным документам, звали мистером Карсвеллом.