Читаем без скачивания Гордость и страсть - Аманда Скотт

— Сюда, пожалуйста, леди Амалия, — сказал он, — я проведу вас вперед.

— Спасибо, — улыбнулась она с облегчением.

Устланный зеленым ковром проход протянулся по центру нефа между рядами людей, стоящих либо опустившихся на колени на молитвенные скамеечки, но сэр Дункан провел Амалию через колоннаду на южной стороне во второй ряд.

Она намеревалась занять последнюю скамеечку в этом ряду, предназначенную для нее как для самой младшей дамы в свите принцессы, но Изабелла похлопала по месту рядом с собой.

Благодарно кивнув сэру Дункану и очень стараясь не споткнуться и не наступить кому-нибудь на ноги, она протиснулась мимо улыбнувшейся леди Сибиллы, леди Сьюзен и двух других дам, Нэнси и Аверил, к месту рядом с Изабеллой.

— Ну, удалось тебе от них ускользнуть? — насмешливо спросила принцесса, не удосужившись понизить голос.

Впрочем, не важно. Монахи все еще пели, а стоявший в церкви гул свидетельствовал, что почти все были вовлечены в частные разговоры.

Амалии потребовалась пара мгновений, чтобы вспомнить, что она скрывалась от родителей.

— О да, благодарение небесам! Я лишь молюсь, чтобы мама не видела, как я ускользнула.

— Нет, она не видела, по крайней мере ничего не сказала, когда я проходила мимо, — заметила Изабелла с лукавой улыбкой. — Твоя мать не питает большого уважения к королевской крови… Нет, нет, — добавила она, когда Амалия собралась возразить. — Я прекрасно знаю, что это не оскорбление, а только гордость за свой собственный древний род, и она едва ли одинока в этом. Многие смотрят на нас, Стюартов, как на выскочек. Сегодня она не получила от меня никакого удовлетворения, хотя, должна признаться, я боюсь ее до дрожи в коленках. Неужели кто-нибудь когда-нибудь идет наперекор ее желаниям?

Радуясь, что больше не последовало вопросов, связанных с ее отсутствием, Амалия проговорила:

— Мало кто осмеливается. Саймон наименее послушный из нас, и отец порой обнаруживает упрямую жилку. Но ни Мег, ни я никогда ей не противоречим, если не считать мое нежелание вернуться домой. Но мама и не настаивала на этом, только раз она предложила мне вернуться, перед тем как вы пригласили меня присоединиться к вашей свите. Саймон, правда, в Данфермлине требовал, чтобы я поехал домой на святки.

Вспомнив, что еще случилось там, и почувствовав, как заливается краской при этом воспоминании, она поспешно добавила:

— Мама понимает, почему я хочу жить с вами. Я ожидала вызова от нее после того, как Саймон велел мне поехать домой, но его не последовало.

— Но ты знала, что они с твоим отцом будут здесь, — заметила Изабелла. — Ты говорила мне об этом, и, разумеется, почти все знатные семьи здесь. Вполне естественно, что они захотят тебя увидеть. Удивляюсь, что они не искали тебя до сих пор.

— Они только вчера вечером приехали и скорее всего остановились у кузенов Мюррей в городе, поэтому лишь сегодня утром у них появилась возможность меня найти. Но у мамы был чересчур решительный взгляд, который появляется, когда она что-то замышляет.

— Поэтому ты заподозрила, что у нее имеется план в отношении тебя, — сказала Изабелла, кивнув. — Но тебе уже пора подумать о браке, моя дорогая. Если ты боишься, что они могут попытаться принудить тебя выйти за кого-то против твоего желания, помни, что шотландский закон это запрещает.

Амалия позволила себе незаметно вздохнуть. Изабелла едва знает леди Мюррей, и то побаивается ее. Так разве она не понимает, как трудно дочери леди Мюррей противостоять матери?

Она пыталась сообразить, как потактичнее выразить эту мысль, когда Изабелла сказала:

— А вот и Аннабелла. Должно быть, сейчас начнут.

Безо всяких фанфар, под низкий барабанный бой, дабы заставить публику замолчать, Аннабелла Драммонд, графиня Каррик и будущая королева Шотландии, шла по проходу в сопровождении двух вооруженных рыцарей, несущих знамена Стюартов и Драммондов. Стул с высокой резной спинкой и подлокотниками ожидал ее в передней части прохода, и, дойдя до него, она села без дальнейших церемоний лицом к алтарю.

— Она должна была войти с Джоном, — пробормотала Изабелла. — Несправедливо заставлять ее целый день ждать собственной коронации. Немногие почтят ее своим присутствием, но, разумеется, Файф для того и настоял на этой отсрочке, чтобы принизить ее положение как королевы.

Амалия гадала, слышали ли Изабеллу другие. Но, несмотря на барабанный бой, монахи продолжали свои песнопения, а конгрегация приглушенно гудела. Сидящая рядом с ней леди Аверил не проявляла никаких признаков того, что слышала. Но она предана Изабелле и никогда не осудит ее, что бы та ни сказала.

Песнопения наконец стихли, двери распахнулись под звуки трубы, и появился поющий хор из двадцати маленьких мальчиков, идущих парами.

За ними последовали дьяконы, размахивающие кадилами, а следом за ними настоятель Скона и процессия епископов, аббатов и приоров. Одетые в торжественные облачения и сутаны, они прошли к приготовленным для них местам, по обе стороны от высокого алтаря.

Перед ним на небольшом возвышении стояли трон и стол, накрытый белой скатертью.

Хор стих, и заиграли волынки, давая знак приглашенным баронам. Когда Букклей проходил мимо, величественный в своей длинной мантии, его взгляд поймал взгляд Амалии, и она поняла, что он наблюдал за ней.

Он и другие бароны прошли к ступеням алтаря и заняли места с двух сторон от него.

Следующими, после грохота цимбал, вошли графы, они поднялись по ступенькам и сели с северной стороны на стулья перед прелатами.

Трубные королевские фанфары возвестили о появлении герольдмейстера и государственных чиновников. Первым из них был двенадцатилетний Дэвид Стюарт, наследник Каррика и будущий главный королевский камергер.

Одетый в золотую парчу, он смело прошагал один к алтарю и занял свое место перед прелатами на южной стороне. Другие государственные мужи присоединились к нему.

Под более продолжительные фанфары архиепископ Сент-Эндрюса, главное духовное лицо королевства, ввел самого Каррика, по обе стороны от которого шли коннетабль с церемониальным мечом и гофмаршал со скипетром.

Позади них, с суровым и мрачным видом, одетый в черный, расшитый золотом бархат, шествовал граф Файф и Ментейт, неся красную бархатную подушечку, на которую была водружена корона Шотландии.

Каррик был облачен в белый бархат, цвет чистоты, но, Амалия мысленно пожалела, что Файф выглядит гораздо более властно и внушительно. Его светлость, с его седыми волосами и бородой, больше походил на привидение, чем на короля. Он прохромал рядом с архиепископом к алтарю и занял свое место, не на троне, но на простом стуле напротив Аннабеллы.