Читаем без скачивания Звездный удар - Майкл Гир

Сэм быстро вспотел в горячем влажном воздухе, и пот стал струями стекать с его щек. Клефтмаи уже казался раз в восемьдесят тяжелее.

— Мэрфи! — проревел во тьме Сэм.

— Здесь, капитан. Мы всегда с вами.

— Взорви это к чертям!

Похожие на блестящие белые бусы, трассирующие пули кубинцев осветили охранные вышки и колючую проволоку ограды, а через секунду раздался взрыв. Взрыв повредил электросеть, и все тюремные огни разом погасли.

Сэм пересек линию ограды. Развороченная взрывом почва стала мягче. Здесь, за тюремными стенами, ночь пахла влажной землей, зелеными растениями и травой. Горячий удушливый воздух был тяжел и наполнен трескотней пулеметов и оглушительной стрельбой тяжелых орудий.

— Мэрфи, иди впереди! Позаботься о посадочной площадке, или мы погибли!

Жадно хватая ртами горячий воздух, темные фигуры бросились вперед. Автоматная пальба сменилась воплями ужаса. Справа от них что-то полыхнуло.

Через дорогу в темных казармах распахнулась дверь, в колеблющемся свете дюжины спичек показалась комната, в которой толпились полуодетые солдаты.

— Que pasa?

Сэм остановился, выпустил обойму в распахнутую дверь — “лимонка” дрожала в его кулаке. Едва различимая темная фигура возле него метнула гранату, и он споткнулся. Окна казарм брызнули стеклом.

— Сэм! Сюда! — позвал Мэрфи.

Истекающий потом Даниэлс побежал вперед, мечтая, чтобы его привычные к детройтскому климату легкие получили хоть один глоток холодного воздуха в горячем влажном аду кубинской ночи. Клефтман тихонько посапывал на его плече.

В темноте бормотали автоматные очереди. Сколько метров он уже пробежал? Полмили? Больше? Тяжелая поклажа на плече высасывала из него жизненные соки. А что, если самолет опоздает? Что, если кубинцы подобьют его при посадке? Отвратительная тяжесть сдавливала грудь Сэма.

Вспышка осветила небо, и Сэм увидел людей Мэрфи, бегущих веером, — они окружали посадочную площадку. Послышалось жужжание. Из густого кустарника донеслась винтовочная стрельба, ей вторил мягкий перестук ответного огня отряда Мэрфи.

— Ну, давай же, бэби.

Сэм всматривался в небо, он уже мог различить силуэт самолета, скользящего над вершинами деревьев.

Громкий выстрел пятидесятого калибра разорвал ночь, ему вторил разрыв семидесятитрехмиллиметрового снаряда, выпущенного из советского полевого орудия.

— Ну, давай, — Сэм облизал губы, щурясь от пота, стекающего по лицу.

Самолет снизился, он уже приближался к посадочной площадке. Сэм судорожно сглотнул, когда, освещаемый разноцветными всполохами огня, самолет коснулся земли. Пробежав по полосе, он застыл метрах в сорока. Сэм побежал к нему, наклоняясь вперед, чтобы удержать на плечах тяжелого Клефтмана, залез под крыло, едва не задев его головой. Дверь открылась, кто-то из членов экипажа спустил трап.

Сэм стянул Клефтмана со спины и, таща его за собой, стал подниматься. Как волшебник, из темноты вырос Мэйсон со своей неизменной рацией.

— Привяжите Клефтмана ремнями, — бросил через плечо Сэм. Он смотрел на своих парней, пересчитывая их по головам. Темныс очертания знакомых фигур с оружием в руках появлялись в проеме люка.

— Мэйсон? Потери есть?

— Симон ранен в ногу. Других осматриваем.

— Вы готовы? — спросил через плечо пилот.

— Тащим в люк Керни и Уотсона! — ответил Мэрфи. Из кустарника брызнули автоматные очереди. — Поехали! Вытаскивайте нас отсюда!

Моторы взревели, потом самолет задрожал и тронулся. О фюзеляж щелкали пули.

— Взлетай, бэби, взлетай, — тихонько прошептал Сэм, когда прогремели задвигаемые шасси и его откинуло назад.

Гул двигателей усилился, земля скользнула вниз, и большой самолет оторвался и взлетел, быстро набирая высоту.

— Получилось! — загоготал Мэрфи.

Один из офицеров ЦРУ уселся рядом с Сэмом.

— Свяжитесь по рации с Вашингтоном. Нам дадут воздушное прикрытие?

Сэм перевел дыхание и снял очки ночного видения.

— Мы летим в Ки-Уэст?

Агент ЦРУ бросил на него короткий взгляд.

— Они хотят, чтобы вы были в Вашингтоне. Мы летим прямо туда.

— Разве ваши парни не мечтают заполучить Клефтмана? — Сэм улыбнулся, на черном лице сверкнули белые зубы.

— Клефтман их больше не интересует. Они хотят видеть вас, капитан. Вас ждут на самых верхах. У меня сложилось впечатление, что мы могли бы просто-напросто накачать Клефтмана выпивкой и сообщить ему, что все это шутка.

Мэрфи взревел:

— Вот это да! А что потом?

Мэйсон прищелкнул языком:

— Должно быть, та сенаторская дочка, которую…

— Заткнитесь, парни. В любом случае, смешного ничего нет.

— Напоить Клефтмана? — Сэм нахмурился. — Не нравится мне это, парни.

Полковник Фермен подпрыгнул на месте, когда фигура шефа КГБ Андрея Куцова выткалась из воздуха прямо перед его носом.

— Господи!

Фермен заметил, что губы генерала артикулируют по-русски, но слова звучали английские.

— Как вы здесь оказались? — Фермен задал вопрос, который первым пришел в его смятенный ум.

— Это вы пришли ко мне!

— Я в своем кабинете!

— И я тоже. Здесь мои книги. — Куцов вытянул руку и выудил фолиант из тающего воздуха.

— Дистанционная голографическая проекция, — сам с собой заговорил Фермен. — Другого объяснения нет. Но мы только начали разрабатывать эту технологию, для подобных штучек нужны тонны оборудования. Черт побери! Как они это делают?

Губы Куцова зашевелились, беспокойные глаза заметались по сторонам. Фермен вдруг осознал, что он занят тем же. Где этот аппарат? Как он выглядит? А потом Куцов вздохнул и выпрямился.

— Я думаю, что вы уже проинформированы о предпринятых нами шагах. Мы собрали всех людей из списка, данного нам Ахимса. Они уже направляются в вашу страну.

Фермен кивнул.

— Мы все еще разыскиваем некоторых наших. Пара… ну, сотрудников еще вне досягаемости.

Куцов устало усмехнулся.

— Я взял на себя смелость сообщить Барбаре Дикс, что Вашингтону нужно переговорить с ней.

— Как… Нет, ничего, не обращайте внимания. — Фермен откинулся назад, проводя толстыми короткими пальцами по лбу. Проклятый КГБ!

— У вас усталый вид, полковник.

Фермен сидел, опираясь на локти. Он поднял глаза.

На лице Куцова опять появилась невеселая усмешка.

— Очевидно, вы мало спали, как и я.

— Что они хотят от нас?

Куцов покачал головой. Он выглядел отвратительно — под налитыми кровью глазами набрякли тяжелые мешки.

— Понятия не имею, полковник. — Он безнадежно всплеснул руками. — Не знаю, сможем ли мы оказать сопротивление? — Куцов поднял глаза вверх, напоминая, что за ними постоянно ведется наблюдение.

— Андрей, — тихо сказал Фермен. — Какая разница? Если они в состоянии спроецировать твое изображение в мой кабинет в подвале Белого дома, они могут засечь нас везде, в любое время. Я имею в виду другое: чего они хотят от людей, которых они запросили? Они назвали наших лучших сотрудников поименно — использовав информацию из секретных досье. Они выявили лучших нелегалов, лучших службистов. Если они могут это сделать, а кроме того, окружить этими чертовыми зеркальными шарами наши боеголовки… ну…

— На что еще они способны, полковник?

— Надеюсь, мы этого не узнаем.

Генерал Куцов взглянул на свои книги.

Если бы… если бы… Испуганный взгляд генерала Куцова встретился с точно таким же взглядом полковника Фермена.

Ахимса Оверон, известный под именем Толстяк, направил свой глаз-стебель на экран с изображением кабинета Билла Фермена на планете внизу.

— Ты видишь, у них нет выбора.

Его тело сплющилось и приняло форму колеса. С обеих сторон его желто-коричневого круглого туловища симметрично торчали два глаза-стебля. Он был счастлив — он перекатывался из стороны в сторону, и его кожа то растягивалась, то опадала. Внезапно на коже вырос отросток, кусок плоти, которым Толстяк дотронулся до контрольного щитка: теперь на экране светилось изображение американской военной базы, расположенной на снежной шапке Северного полюса. Мужчины и женщины готовились к переезду: собирали бумаги, карты, компьютерные распечатки, которые одетый в парку человек загружал в ожидавший вездеход.

Находившийся на узком мостике второй Ахимса, казалось, раздулся, его бока свисали с краев мостика, а неровные красноватые пятна у основания шарообразного туловища стали темнее. Из-за этих пигментных пятен он получил свое имя — Клякса.

— В последний раз спрашиваю тебя, Оверон! Почему? Это безумие! Взаимодействия с любыми запрещенными видами являются грубым нарушением всех моральных норм, установленных Ахимса Оверонами. Подумай о почковании, это потенциальная катастрофа! Это все равно что иметь дело с чумой! Что, если они выйдут из-под контроля? Что, если?..