Читаем без скачивания Стратегия захвата - Евгений Гуляковский

Хронометр на стене стремительными скачками несся к красной черте. У него не оставалось времени, чтобы еще раз все обдумать. Если вовремя не нажать кнопку, поединок скорее всего отменят и ему придется объясняться с Абасовым. Логинов ясно представил его усмехающуюся физиономию и негнущимися пальцами потянулся к тефлоновому мыслешлему. Весь перед закрывал светонепроницаемый черный щиток. Логинов представил, как будет выглядеть в этом шлеме, когда санитары вынесут его из кабины… Почему-то он не сомневался именно в таком конце и тем не менее на ощупь нашел на подлокотнике кнопку и нажал ее. Шлем словно только того и ждал. Он скользнул вниз по его голове, занимая нужное положение. Пневматические присоски плотно прижались к плечам.

В нижнюю щель со свистом втягивался наружный воздух, но в шлем совершенно не проникал свет. Логинов очутился в абсолютной темноте. Что-то угрожающе урчало в глубине этого мрака. Там ворочались огромные, еще более плотные сгустки тьмы. Проклиная себя за всю эту идиотскую затею, Логинов с нетерпением ждал начала или, может быть, конца? Невесть откуда взявшиеся металлические захваты плотно прижали его руки к подлокотникам кресла. Теперь он уже был не властен ни отменить поединок, ни даже приостановить начавшийся процесс проникновения машинного интеллекта в его сознание. Нечто холодное, чужое и абсолютно равнодушное медленно вползало в его голову.

Неожиданно мир раскололся от ослепительной вспышки фиолетового света. Логинов ощутил себя стоящим на чем-то твердом. Кресло исчезло. Ничто больше не удерживало его руки. Он стоял на огромном поле, состоящем из струящихся световых полос, упругих и непрочных. Они казались твердыми, как листы железа, но по ним, то и дело вздымая гибкую ненадежную поверхность, проходили волны.

Так бывает в ночном кошмаре, когда человек хочет проснуться, но вместо этого все больше и больше затягивается в глубины сна.

Постепенно над головой Логинова проявилось небо. Оно выглядело неестественно фиолетовым с какими-то синими прожилками и напоминало плохо сваренное мясо. Металлический голос, ударив ему в уши, хрипло произнес:

– Первая стадия поединка!

4

Неожиданно Логинов увидел себя стоящим на посыпанной песком дорожке. Он был одет в старинный плащ, а в руках сжимал музейную шпагу. Ощущение реальности этих предметов наполнило его страхом. Тем самым иррациональным страхом, который всегда рождается в человеке, выброшенном из привычного мира. Логинов не знал, что с ним случится через минуту. От стального лезвия в его руке исходил едва ощутимый холодок, и этого было достаточно, чтобы отбросить всякие сомнения в подлинности оружия и скрытой внутри его угрозе.

Четырехгранное лезвие заканчивалось узко заточенным острием. Логинов не знал, что делать с этой крайне опасной штукой, и лишь минуту спустя вспомнил, что в старинных фильмах на такие лезвия нанизывали живых людей. Одно воспоминание об этом заставило его содрогнуться и опустить лезвие к самой земле. Вскоре, однако, появился его противник. Мрачная фигура в шляпе с плюмажем не оставляла ни малейших сомнений в серьезности его намерений. Шпага сверкнула над головой, как молния. Свой плащ он отбросил в сторону и, разминаясь, начал делать на дорожке короткие выпады, поражая концом своей шпаги невидимую пока цель.

«Да это просто какой-то убийца», – с горечью и ужасом подумал Логинов. Он старался убедить себя, что это только игра, но с каждой минутой игра становилась все реальнее. Ее детали, порой странные сами по себе, складывались тем не менее в строгую, логически неопровержимую картину. Взять хоть это небо цвета вареного мяса…

Машина все больше оккупировала его мозг, забиралась в подсознание, нащупывала рефлексы. Логинов постарался сжаться, стать незаметнее, сгруппировать рассудок и волю. Однако это плохо удавалось. Он еще мог думать о себе как о сотруднике Управления Безопасности, однако образ этого человека становился все расплывчивей, все неопределенней. Зато все рельефнее и четче проступали в его мозгу детали окружающего. Плоский камень сбоку дорожки. Выломанный кусочек металла на эфесе шпаги… Ему так и не удалось вспомнить, как пользоваться этим оружием, хотя он больше не сомневался, что очень скоро с его помощью придется защищать свою жизнь.

Главное сейчас – не забыть, кто он такой, не поверить в происходящее до конца. Он слышал о том, что из подобных поединков люди довольно часто не возвращались… Он не верил в эти бредовые басни, но, возможно, в них была правда…

В конце концов Логинов взял шпагу за среднюю часть лезвия, благо заточка была лишь на самом конце. Получилось что-то вроде палки «лао», употреблявшейся для защиты и нападения в дуизме. По этому виду борьбы у него в школе второй ступени появились неплохие оценки. Теперь придется вспомнить все, что он знал… Вот когда он пожалел о пропущенных тренировках.

Логинов приподнял шпагу над головой, по-прежнему держа ее за середину лезвия, и попробовал вращать в разные стороны, как это полагалось в защите «синто». Гарда сильно мешала. Неуравновешенная «лао» не желала повиноваться.

Тем временем дуэлянты сошлись на дистанцию атаки, и утробно-металлический голос машины произнес:

«Начинайте!»

Однако его противник, совершенно не похожий на капитана Абасова, не спешил. Словно развлекаясь, он описал концом лезвия сверкающий круг у самого лица Логинова и спросил:

– Ты знаешь, почему мы здесь?

Логинов пытался вспомнить, есть ли у кибернетических двойников возможность разговаривать от имени управляющих ими людей. В правилах и описаниях гаместона, с которыми он успел познакомиться во время подготовки к. поединку, ничего подобного не упоминалось. Скорее всего это отголоски его собственных мыслей, а машина играет с его сознанием, как кошка, поймавшая мышь. Пересохшими от гнева губами он ответил коротко:

– Да. Я знаю.

– Я не уверен, что ты знаешь все.

– Чего же я не знаю?

– Экспедицией на Таиру должен был руководить совсем другой человек.

Неожиданно шпага, описав очередной ложный круг, рванулась к его груди. Логинов едва успел боковым вращением своей металлической палки отвести в сторону жалящее лезвие. И все же не до конца парировал удар.

Лезвие коснулось его левой руки, и неожиданная жгучая боль пронзила предплечье.

– Разве боль может быть здесь настоящей? – спросил он сам себя.

– Здесь все настоящее. Все, во что ты веришь, – немедленно пришел ответ. – Чтобы победить боль, нужно совсем немного. Ты должен забыть, кем ты был.

Шпага вновь с легким свистом ринулась вперед, но на этот раз Логинов был настороже и успел отбить удар.