Читаем без скачивания Темная сторона Солнца - Эмилия Прыткина

Вооружившись кувшином и жестяной кружкой, которую его отец когда-то привез с войны, он ходил по базару и продавал воду, зазывая покупателей звонким голосом: «Джур, сары джур!»[7]

Помогал сидящему у входа на рынок чистильщику обуви, который был уже настолько слеп, что не мог отличить черную краску от полироли. С энтузиазмом брался за уборку мусора, остающегося под прилавками после ухода торговцев.

Вечером он приходил домой и высыпал в подол матери пригоршню мелочи. Вардитер гладила пыльный ежик на макушке и приговаривала: «Молодец, Карен-джан, твой отец был бы рад». В такие минуты семилетний мальчик чувствовал себя взрослым мужчиной, который в состоянии прокормить семью.

Он рано пошел работать, устроившись в тринадцать лет подмастерьем в ювелирную мастерскую. Его унижало, что мать работает посудомойкой в местной больнице, а сестры донашивают ее одежду, перекраивая старые платья и украшая их бисером и дешевыми кружевами. Он не мог видеть мать, заклеивающую старые развалившиеся туфли. Туфли, которые он помнил чуть ли не с рождения.

Со своей первой зарплаты Карен купил ей новые туфли, сестрам – по платью, а себе – самокат. В глубине души он оставался ребенком, которому не хватало игрушек. Благодаря трудолюбию и усидчивости он быстро обучался, постигая премудрости ювелирного дела и оттачивая свое мастерство на радость матери и Гургену – хозяину ювелирной мастерской.

– У каждого камня есть душа, – говорил Гурген. – Если ты не заглянешь в нее, он никогда не поддастся тебе. Ты понимаешь меня, Карен?

– Да, уста,[8] – отвечал он, завороженно наблюдая за каждым движением мастера.

Им двигало отнюдь не тщеславие и не жажда наживы, а только одно желание – быть полезным своим близким.

Вскоре Гурген доверил ему первую самостоятельную работу – золотое кольцо с рубином. Две недели, затаив дыхание, Карен шлифовал фасеты, наблюдая, как бесформенный камень обретает четкие грани. Через положенный срок он принес мастеру свое первое творение: красный рубин, зажатый тонкими паучьими лапками, переливался в лучах солнца ослепительным блеском.

– Вот, уста, – вымолвил он и робко посмотрел на мастера, опасаясь, что тот останется недоволен.

– Нет, Карен-джан, я больше тебе не уста, ты – уста. – Мастер покачал головой и протянул кольцо ученику. – Ты помнишь, для кого ты делал это кольцо?

– Да, уста. Вы сказали, что это кольцо заказал любящий сын очень достойной женщины.

– Это правда. Отнеси его своей матери. Она может тобой гордиться.

Карен стремглав побежал домой и вручил матери подарок. Вардитер закрыла лицо руками и ушла в свою комнату. Карен слышал, как она долго молилась и плакала, рассказывая своему покойному мужу, какого достойного сына вырастила. Мать вышла из комнаты только под вечер с кольцом на указательном пальце. Вытерев уголки покрасневших от слез глаз передником, она отправилась хвастаться подарком соседкам.

С тех пор мастер поручал Карену самую ответственную работу, ставя в пример другим ученикам и рекомендуя клиентам заказывать сложные украшения только у его ученика Карена Арутюняна. Карен не возгордился, напротив, увидев, как кто-то из учеников пыхтит за станком, подходил и помогал ему в работе. Гурген наблюдал за ним, и сердце его наполнялось радостью за ученика и гордостью за себя. Ведь именно он разглядел в нескладном длинноносом мальчишке талантливого ювелира.

Иногда в мастерскую заходила дочь мастера – Лилит. Хромая девушка с большими голубыми глазами, так похожими на любимые камни Карена – сапфиры. Он склонял голову над изделием и смущался, чувствуя, что в эти минуты заглядывает в душу лежащего на столе камня и видит в нем ее отражение. Пока Лилит ходила меж столами, перебирая и рассматривая украшения, отец с улыбкой наблюдал за ней, но стоило кому-то из учеников неудачно пошутить или уделить ей внимание, как он вскакивал и, подобно коршуну, налетал на ученика: «Хватит глупостями заниматься, работай!» Он оберегал дочь, боясь, что кто-то воспользуется ее слабостью и доверчивостью. И только лишь когда Лилит подходила к Карену, Гурген делал вид, что очень занят, украдкой наблюдая, как она улыбается парню, в то время как тот краснеет до кончиков лопоухих ушей.

Когда Карену исполнилось двадцать три, а он так и не нашел себе невесту, Вардитер забеспокоилась и стала приставать к сыну с расспросами и предложениями.

– Вот Кармен – дочь нашего соседа, чем тебе не пара? Скромная, красивая.

– Нет, – отрицательно качал головой сын.

– А может, Манушак? Дочь торговца лавашем. Мне она тоже нравится.

– Нет.

– Ох, что-то ты от меня скрываешь, – вздыхала Вардитер и продолжала перечислять кандидаток на роль жены.

Благодаря стараниям Карена за десять лет Вардитер раздобрела, обзавелась коврами и хорошей мебелью, накопила дочерям приданое и теперь имела полное право выбрать достойную невесту своему сыну, который был уже не подмастерьем, а мастером с большой буквы и весьма уважаемым в городе человеком. Она пытала его почти полгода, пока он не признался, что любит дочь Гургена – Лилит.

– И думать забудь, разве он отдаст за тебя свою дочь? Да никогда в жизни! Он еще помнит тебя сопливым мальчишкой без гроша в кармане. К тому же зачем тебе больная девушка?

Карен молча ушел и больше никогда не возвращался к этому разговору.

Наблюдательный мастер быстро заметил перемены в поведении своего бывшего ученика. Раньше Карен рвался к станку, чтобы поскорее приступить к работе, а теперь заходил в цех, неспешно переодевался и плелся на рабочее место, словно на каторгу. Он делал украшения одно другого краше, но, наблюдая за ним, мастер чувствовал, что Карен больше не заглядывает в души камней, а просто обрабатывает их с легкостью профессионала, который может делать свою работу даже с закрытыми глазами. Делать хорошо, но без радости в душе, без наслаждения.

– Присядь, – попросил мастер, когда Карен принес ему очередное кольцо.

Карен молча сел и испуганно посмотрел на мастера:

– Что-то не так, уста?

Спустя десять лет он все еще боялся подвести своего мастера.

– Все хорошо, ты и сам это знаешь, но что-то с тобой не так, Карен-джан. Тебе разонравилась твоя работа?

– Нет, уста.

– Что же тогда? Я вижу, что ты изменился. Расскажи мне, сынок, что тебя тревожит, я ведь тебе как отец.

– Не могу, уста, – Карен низко опустил голову и сжал в руке кольцо с сапфирами.

– Это из-за Лилит?

– Как вы догадались?

– Я – отец. Все чувствую. Ты любишь мою дочь?

– Люблю, уста, – ученик разжал руку и робко посмотрел на мастера, испугавшись собственной храбрости.

Мастер взял с его ладони кольцо и стал рассматривать со всех сторон.

– Ты знаешь, Карен-джан, как я люблю Лилит. У меня три дочери. И две из них выйдут замуж без проблем, а вот Лилит…

– Она очень хорошая девушка!

– Ты жалеешь ее, потому что она больная?

– Нет, что вы, уста, я не думаю об этом. Вернее, думаю, и мне хочется взять ее на руки и нести по жизни, как самую большую драгоценность.

– Достойный ответ. Приходи в субботу с матерью, обсудим. И это приноси, – улыбнулся мастер, возвращая Карену кольцо.

– Спасибо, уста, – ответил Карен и со всех ног помчался домой сообщить матери радостную весть.

Вардитер восприняла новость без особого энтузиазма, но свое согласие дала. Ей льстило, что известный ювелир отдает свою дочь замуж не за какого-то богатея, а за ее сына – парня, который всего в жизни добился своим умом. Пышную свадьбу сыграли в лучших армянских традициях. Разбили во дворе брезентовый шатер, созвали всех родственников и соседей и закатили пир, который длился три дня и три ночи. Играла веселая музыка, гости лихо отплясывали и одаривали молодых подарками, а Карен сидел во главе стола и с нежностью смотрел на Лилит, сжимая под столом ее руку. Лилит робко улыбалась и заливалась краской, когда он наклонялся и что-то шептал ей на ухо.

– Замечательная жена моему сыну досталась! Дочь известного ювелира! – восклицала Вардитер, подсаживаясь то к одним гостям, то к другим.

Лилит оказалась хорошей невесткой – скромной и доброй. Наблюдая за тем, как она ловко справляется с работой по дому, Вардитер думала: «Поди ж ты, хоть и хромая, а такая шустрая». Вскоре она перестала замечать ее хромоту, и когда кто-то из соседей шушукался, показывая пальцем вслед Лилит, которая шла на базар, ковыляя, как уточка, Вардитер выскакивала из дома и кричала:

– Чего смотрите? Лучше на своих смотрите!

Она полюбила ее как родную дочь и заказала у знакомой ворожеи лечебное снадобье, которое должно было исцелить невестку от хромоты. Каждый вечер Вардитер молилась перед иконой святой Мариам, крепко сжимая в руках холщовый мешочек со снадобьем, а после подсыпала его в чай невестке, приговаривая:

– Солнце уходит, а вместе с ним и болезнь…