Читаем без скачивания ИМ ХОчется этого всегда - Макс Нарышкин

— Разве я просил в письме прислать непременно женщину?

— Продолжайте, прошу вас. Начните с того, чего достигли Коломиец и тот его друг, Гудасов, кажется.

Лисин подумал и снова заговорил…

…Все, чего добились Коломиец и сотоварищи, это повесили на ни в чем не повинный местный райотдел два «глухаря». Если это то, чего они добивались, я их поздравляю.

— Не хотите написать явку с повинной? — усаживаясь за обедом за стол к Коломийцу, поинтересовался я. — Очистите совесть, Александр, не носите этот груз. Годы не те, чтобы таскать его за спиной. По этой говняной триста шестой статье УК все, что вам грозит, — это штраф от ста до двухсот минималок. Ну, на худой конец, двести сорок часов принудительно поработаете эвакуатором на Пятницкой. Хотите кефиру?

Коломиец с треском пожирал куриную ногу, не разбирая, где мякоть, где кость. Он меня презирал и, если бы мог дискутировать без того, чтобы не вызывать смеха, непременно предупредил бы меня о том, что я с этим Факиным горя еще хлебну.

— Я в РУВД сегодня звонил, — продолжал я голосом инквизитора. — Представляете, никто не взял трубку. Лишь через полчаса кто-то подошел к телефону и хрипло выдавил: «Никого нет. Все ищут карту памяти Коломийца и телефон Гудасова. Запомните, гражданин, — сказал он мне, умирая, кажется, — и передайте потерпевшим: мы делаем все, что в наших силах».

Временно отстраненный месяц назад начальник отдела продаж молчал и терзал птичью грудку фарфоровыми зубами. За этот месяц он осунулся и стал выглядеть еще старше. Такое впечатление, что его вывели из состава ЦК и отправили поднимать комсомольское движение в Молдавии. Я могу представить, как ему нехорошо. Лукин из демократично прессуемого наперсника вдруг превратился в начальствующего пидора и теперь требует отчетов по продажам каждый день. Я и Лукина понимаю. Он не раз приходил ко мне и с красными озлобленными глазами сдавленно кричал:

— Игорь Игоревич!.. Мне работать или отчеты составлять?! На чуя ему эти отчеты раз в три дня, если мы результаты по итогам месяца выводим?! Что можно понять по трехдневным данным?!

Я в работу отделов не вмешиваюсь, если результаты имеют положительный баланс. И сейчас не буду. За последнюю неделю продано продукции на два процента больше, чем за предыдущую.

Но больше всего портил настроение Саше Коломийцу, как мне кажется, менеджер Гудасов. Последний так привычно и непринужденно приступил к обговариванию с бывшим начальником отдела вопросов дискредитации и. о. начальника отдела, что Коломиец, искушенный в дворцовых интригах, не мог не догадаться, чем занимался Гудасов с Лукиным в то время, когда Лукин еще не был и. о., а Коломиец не был бывшим. Информацию об устремлениях лжепотерпевшего по факту телефонной кражи мне доносила, как и раньше, моя секретарь Риммочка Гольцова. Своими пентагоновскими акциями я несколько затруднил ей доступ в иные помещения, однако, несколько раз попробовав и не получив от меня нагоняя, она стала, как и прежде, бродить по кабинетам. В то время когда весь персонал терпел и сучил ногами, чтобы дотерпеть до обеденного перерыва, Риммочка была предоставлена самой себе. Из сотни коридорных «чирков» картами по устройствам в течение часа половину можно было смело записывать на счет моего секретаря. Но зато я знал все свежие новости, а другие нет.

И главной была та, что Рома Факин, вопреки всем моим прогнозам, вдруг прижился в отделе продаж. Полученную от меня фору он использовал с пользой и, когда до запланированной мною административной атаки оставалась неделя, стал проявлять признаки активности. Схватывая все на лету, он каждый день входил в офис с мягкой улыбкой, а когда та примелькалась, снова превратился в монолит. Но на монолит уже никто не обращал внимания, потому что все помнили улыбку. Каверза Коломийца и Гудасова всем казалась теперь неуместной — в компанию, в отдел продаж, пришел умненький мальчик, готовый всем помочь даже в ущерб собственному благополучию.

«Рома, поможешь закончить отчет?» — «Конечно, Тая».

«Ром, у меня комп висит!..» — И Рома бросает работу, которую ему только что поручили и обязали сделать к обеду, и с отверткой в руке отвинчивает крышку у машины.

Рома не просит ничего взамен. Он ведет себя так, словно прибыл для решения текущих личных проблем сотрудников своего отдела. Через две недели он помогает уже не только Мире и Тае, но и Гудасову, который хотел объявить его «крысой». И Гудасов из протестующего ветерана превращается в неплохого друга. А Тая, которая еще десять дней назад не таила к нему презрения, светлеет на глазах и частенько тусуется у Факиного стола просто так, без причин. Они вместе курят, вместе ходят на обед, и, когда заканчивалась третья неделя испытательного срока Факина, кто-то увидел их, отъезжающих в одном троллейбусе, следующем не в сторону севера, к дому Таи, а в сторону запада, в сторону Факиного дома… Всем известно, что Тая живет с мамой и папой на Большой Оленьей, а Факин живет один, на Мосфильмовской. И всем понятно, что если бы они следовали вместе составлять квартальный отчет, то мама и папа им вряд ли были помехой в этом деле.

Еще через неделю я стал то и дело слышать: «Факин считает, что…», «Факин думает, что…»

Я знаю, как Рома этого добился. Если ты вливаешься в рабочий коллектив, то те черты твоего характера, которые делали тебя популярным среди одноклассников в средней школе или институте, приобретают главное значение для твоего профессионального успеха. Достаточно компетентный и приятный в общении коллега привлечет куда больше внимания и участия к себе, чем яркий, но не умеющий себя подать специалист экстра-класса. Рома просто вспомнил, какими приемами он добивался популярности среди одноклассников, какие его черты очаровывали их, и сейчас успешно пользуется накопленным опытом. Невероятно, но он сознательно это делает. Он боится ушибить коллег багажом своих профессиональных знаний и занимается только тем, что изредка использует его для причинения кому-то удобств. В первую очередь — себе .

Объяснить это можно просто. Это я, Лисин, не сказав ни слова, все объяснил. Еще три недели назад я мог объявить Факина гадом и выбросить из компании. Но вместо этого я высказал мысль о том, что он невиновен. Как ни крути, а авторитет-то у меня непререкаемый… Лисин говорит на красное — синее, значит, синее и есть, а то, что кажется красным, так то зрение у персонала слабовато. Таким образом, я как бы выразил желание принять Факина правильным человеком. А как только кто-то слышит со стороны, что он правилен, так в нем обязательно начинается процесс, завершающийся появлением точки зрения. «С моей точки зрения…» — может говорить теперь укрепившийся с помощью президента Факин, и вот уже до меня доносится через приоткрытую дверь: «Факин считает, что…», «Факин думает, что…»

Словом, я упустил тот момент, когда фамилия «Факин» в мае 2007 года стала звучать в офисе чаще, чем слово «погром» в Одессе в середине 20-х.

Но об этом позже. Чуть-чуть позже. Сейчас же следует вспомнить эпизод, который случился за пятнадцать минут до того, как я вошел в свою приемную и увидел в ней Лукина.

Оказавшись в состоянии сытой лености, я прошел к офису начальника охраны и минут пять с удовольствием наблюдал за тем, как персонал компании «Глобал», вместо того чтобы предаваться сплетням и раскладыванием «Солитера», испытывает нечеловеческие трудности с электронными ключами. Теперь немалых забот стоило донести тяжелую папку от пункта А к пункту Б. Преимущественно по той причине, что дверь в пункт Б (как потом и в пункт А) открывается электронным ключом, а в памяти многих этому ключу не находилось места. И персонал разворачивался в обратную сторону и двигался уже быстрее.

Вжик! Вжик!.. Вжик-вжик!.. Вжик. Туда-сюда, туда-сюда, с картой, без карты, за картой, туда-сюда, туда-сюда…

Приятно посмотреть. Теперь я представляю, почему сотрудники Пентагона и ЦРУ никогда не поспевают за терактами.

Так вот, налюбовавшись вдосталь и поблагодарив начальника охраны за верную и безупречную службу, я развернулся и пошел по коридору первого этажа, чтобы подняться на свой этаж не на лифте, а по лестнице. Раньше я два или три раза в неделю поднимался пешком специально. Скажу по секрету, что никогда президент компании не услышит о себе столько нового, сколько услышит, беззвучно ступая по ступеням лестницы. Глупые, несчастные сотрудники, пренебрегая распоряжением о курении только в специально отведенных для этого комнатах на этажах, выходят на лестничные площадки. Они выходят туда именно потому, что им запретили туда выходить с дымящимися сигаретами в руках. Так уж устроен член корпоративного сообщества — он будет все делать наоборот от разрешенного. И я использую это для выявления революционно настроенных индивидуумов. Запретите сотрудникам ходить на лестницу для курения — и они обязательно будут там собираться, чтобы сказать все, что накопилось. Запрещенное для сбора место мгновенно обозначается в мозгах сотрудников как место конспиративное, поэтому они собираются там не для, того чтобы говорить о хорошем, а для того, чтобы говорить о плохом. (Гонорар за этот совет прошу перечислять в фонд борьбы с моббингом.)