Читаем без скачивания Дикая Роза - Владимир Коробов (Хуан Вальехо Кордес)

– Не заводись, Джулия! Ты забыла, что мне уже сорок лет, я вышел из романтического возраста, когда увлекают разные там «пиф-паф» и разбойные ограбления. Вообще, если хочешь знать, кончились давным давно времена не только Аль Капоне, но и его внуков. Ты думаешь, что оскорбляешь меня, называя бухгалтером и благополучным гринго? Отчасти я и то, и другое. Бухгалтер – потому, что все время считаю миллионы долларов и миллиарды песо; гринго-предприниматель – потому что учусь у этих акул бизнеса из Нью-Йорка делать деньги почти из воздуха. Между прочим, сестренка, именно на эти «бухгалтерские» деньги я вытащил тебя из тюрьмы, содержу тебя и твой дом с твоими подругами, на эти деньги осуществляется и твоя очередная забава, неокончательный результат которой на сегодняшний день – уже пять трупов!

– Сеньор Армандо Мартинес Франческотти! Я отказываюсь с вами разговаривать в таком тоне. Ты оскорбляешь меня, говоря так…

Поток гневной речи Джулии продолжался, грозя залить вокруг все и вся. Но Армандо уже не вслушивался в ее слова, ибо заранее знал и чувствовал, о чем она говорит сейчас и будет говорить потом. Он просто смотрел во все глаза на сестру и с удовольствием отмечал про себя, как она удивительно похожа и на отца и мать одновременно. Джулия их почти не помнила, что не удивительно: ей было только пять лет, когда они погибли от рук наемников клана Бургези. А ему-то было тогда целых двадцать, он уже входил в дело и во многие тайны был посвящен. Ах, если бы она знала, что ему пришлось тогда пережить! Джулию спрятали на горном ранчо подальше от Мехико, а он, мальчишка по сути, возглавил войну Франческотти против Бургези. Вот уж когда пришлось пострелять, только вот никакой романтики в этом и в помине не было, а только кровь и грязь!

Ах, девочка, ну, что в этом хорошего, когда в течение целых двух лет прячешься по грязным халупам и клоповым гостиницам! Когда в любой день и час в тебя могут пустить целую дюжину пуль, когда утром не знаешь, доживешь ли до вечера. Когда круг твоих верных друзей и соратников все сужается и сужается. Одних выносят вперед ногами, другие исчезают неведомо куда, а третьи, что ужаснее всего! – предают, становятся бойцами в чужом и ненавистном стане…

Ax, Джулия, дай-то тебе Бог никогда не узнать того, что узнал он за два года войны с Бургези. И мы победили, черт побери, победили самого Бургези, пятидесятилетнего, хитрого, жестокого. Армандо лично всадил в него целую обойму, его мозги разлетелись во все стороны! Жалкие остатки гвардии Бургези ползали перед молодым Франческотти на коленях и целовали его палец в знак вечной верности и преданности. И в награду он получил весь этот чудесный город – Мехико и треть гангстерских доходов со всей остальной Мексики. Тогда-то он, совсем еще, кажется, зеленый и понял: нельзя уже жить в этом мире нравами Аль Капоне, криминальные структуры должны прочно врасти в государство, во все его поры и ответвления: в политику, экономику, культуру… И всю свою молодую энергию он бросил на организацию этой, совершенно новой империи Франческотти, жестко пресекая любые попытки возрождения старых гангстерских методов, напоминающих Чикаго тридцатых годов.

И вот его любимая сестрица, насмотревшись старых романтических фильмов, пригрезила себе романтику и приключения там, где их и в помине нет. Взяла себе на подмогу трех его «шестерок» и штурмовала среди бела дня ювелирный магазин в центре Мехико. Слава Богу, что был обеденный перерыв и обошлось только двумя трупами! Слава Богу, что удалось пересмотреть дело и «доказать», что девочка не стреляла, что ее насильно втянули в это дело (хотя все было как раз наоборот: Джулия была душой всего, она одна и стреляла) … И вот теперь у нее новая блажь, новая игра – таинственная и благородная месть!

Любого и каждого мог поставить на место некоронованный король Мехико Армандо Мартинес Франческотти, но только не родную сестру Джулию. И дело было не только в родной крови. Никто об этом не знал и не мог знать, кроме него самого, но именно Армандо был виноват в том, что красавица лицом Джулия безнадежно уродлива: за спиной у нее горб с волейбольный мяч.

Пятнадцатилетний Армандо, только что поучаствовавший в серьезном мужском деле, тайком от отца выпил в одиночку целую бутылку виски. Его мутило, шатало, но не тошнило. Он шлялся по дому на половине слуг, лапал за груди и ягодицы прислугу, сквернословя и напевая: «Мясо служанок дешевле баранок». Случайно он попал в детскую, напугал служанку Джулии и та убежала. Армандо остался над колыбелькой совершенно один. Достал зачем-то оттуда спящую Джулию, взял на руки и стал ходить-баюкать. И, конечно же, споткнулся обо что-то и, падая, выронил младенца. Сам он отделался носовым кровотечением, а Джулия получила горб, ибо упала спиной на угол перевернутого от ноги Армандо табурета.

С той самой поры Армандо в рот не брал спиртного и относился к сестре с трогательной заботой, потакая любым ее капризам, выполняя любые ее желания. Сейчас у нее был свой отдельный дом в колонии Рома – немногим уступающий его собственному, множество слуг, круглый счет в банке, пять автомобилей, яхта в Акапулько… разве что, птичьего молока у нее не было. И вот их традиционная встреча раз в месяц у Армандо дома, встреча брата и сестры наедине, для которой он выкраивал время и ради которой терял деньги, эта встреча грозит обернуться ссорой. Эх, не хотелось бы, но видно придется согласиться поиграть в эту ее новую игру. Да похоже и нет другого выхода: отступить Джулия уже не сможет, во всяком случае сейчас, а без его головы и внимания дров наломает наверняка…

– Джулия, дорогая, прекрати меня уничтожать! Может быть, я не такой уж плохой, как тебе кажется. Может быть, в глубине души мне тоже иногда хочется чего-то такого героическо-романтического. Да и пистолет я держать не разучился. У меня тут в подвале приличный тир. Хочешь – до обеда еще полчаса – немного постреляем: кто кого метче. Кто проигрывает, тот съедает за обедом лишнюю порцию рыбной закуски и потом ему придется много пить воды и бегать писать. Согласна? И за обедом же я готов обсудить детали этой твоей романтической мести. Как знать, возможно, я тоже заинтересуюсь и приму участие в вашей охоте…

Джулия смахнула с глаз крупные слезы, широко улыбнулась брату и распахнула ему объятия. Так, обнявшись, они и подошли к лифту, который должен был их спустить в подвал, в тир – «немного пострелять».

Глава четвертая

Супруги Линаресы заканчивали ранний завтрак. Оба они сегодня очень спешили. Розу ожидала встреча с самым известным продюсером шоу-программ в Мехико Антонио Маусом. Он сам позвонил вечером после повтора «Телевисой» дневного репортажа «в прямом эфире», рассыпался в комплиментах, попросил о деловом свидании. Рикардо же договорился с братом Рохелио обсудить их дела в офисе «Рироли» за час до того, как туда прибудет богатый предприниматель из Нью-Йорка Дэвид Кренкорд – намечалась удачная совместная сделка.

Настроение у супругов было приподнятое. Все в жизни складывалось в самых мажорных тонах, любовь их после двухнедельной разлуки и скандала в «Эль соль де Мехико» обрела, казалось, второе дыхание. Они улыбались за завтраком друг другу и шутили по поводу вчерашней вечерней информации «Телевисы»: сеньор главный редактор Покидес попросил совет директоров газеты освободить его от занимаемой должности в связи с ухудшившемся состоянием здоровья и необходимостью длительного лечения. «Да, Роза, – смеялся Рикардо, – подорвала ты у него здоровье, нервный стресс у него после твоей туфельки»… – «Толстякам это очень полезно, – стараясь выглядеть серьезной, отвечала Роза, – глядишь, теперь похудеет килограммов на десять и станет мужчина хоть куда…»

– Сеньор Рикардо, серьора Роза, извините, но с сеньоритой Кандидой очень плохо. Кажется, она опять не в себе, – прокричала служанка Селия, не доходя до их столика в саду и нарушая все привила, запрещающие слугам прерывать трапезу хозяев.

– Немедленно послать за доктором Кастильо! – крикнул ей Рикардо. И, так и не успев допить свой кофе, супруги почти бегом устремились в дом.

Каидида Линарес сидела полуодетая на полу, с всклокоченными волосами, безумным, каким-то отсутствующим взглядом, лицо в красных пятнах, пальцы постоянно сжимаются и разжимаются, никого, похоже, не узнает. Губы силятся что-то прошептать, но ничего не слышно: из включенного приемника идет бодрая музыка. Роза выключает радио, садится с Кандидой рядом, обнимает ее бережно за плечи и прислоняется ухом к самым губам несчастной.

– Роблес… зовет… всех… кто был… с ним… за собой. Я не хочу… но мой ребенок… Роблес… кровь… Он убил их… всех.. кто был с ним… давно… – Роза произносила то, что едва слышала и разбирала из слабых губ Кандиды, негромко, но отчетливо.