Читаем без скачивания Сальмонельщики с планеты Порно - Ясутака Цуцуи

Одно дело — писать обо мне статьи и заметки. Но если они используют моё изображение на обложке, могли бы хоть спасибо сказать. Я подождал дня три-четыре после выхода журнала, но со мной так никто и не связался. Всё! Хватит! После посещения одного из наших клиентов я нанёс визит в редакцию.

Обычно, когда я шёл по улице, все прохожие на меня оборачивались. Однако в здании газетного треста я был встречен с полным безразличием — и секретаршей в приёмной, и редактором. Как будто они обо мне никогда не слышали. Сидя в приёмной, я уже жалел о том, что явился. В конце концов вышел человек с кислой миной на лице и представился заместителем главного редактора еженедельника.

— Господин Морисита! Было бы лучше, если бы вы не появлялись здесь. Понимаете?

— Вот оно как! Значит, я заурядный человек и никакой связи с масс-медиа не имею?

— Вы — не одарённая личность, не человек, о котором говорят. Вы — не знаменитость. Поэтому вам здесь нечего делать.

— Разве? Но меня же теперь все знают!

— Вы — никто, просто средства информации освещали вашу жизнь. Мы думали, вы не станете себя афишировать, даже когда люди будут вас узнавать. Нам казалось, вы это хорошо уяснили.

— Но если я никто, зачем обо мне в новостях сообщать?

Заместитель главного редактора устало вздохнул:

— Откуда я знаю?! Наверное, кто-то решил, что вы этого достойны.

— Кто-то? Вы имеете в виду кого-то из масс-медиа? Кому весь этот идиотизм пришёл в голову?

— Вы зачинщика хотите найти? Если бы был такой человек, разве стали бы все журналисты за вами бегать? Они не нуждаются ни в чьих указаниях и будут гоняться только за теми, кто, по их мнению, имеет новостную ценность.

— Новостную ценность? Откуда ей взяться в повседневной жизни? У человека, если он — никто?

— Ладно. Скажите тогда, какие новости вы считаете важными?

— Ну… о прогнозе погоды… когда у них не сходится… Или война где-нибудь… На десять минут где-то отключилось электричество… Упал самолёт, погибла тысяча человек… Подорожали яблоки… Кого-то искусала собака… Собаку поймали за воровством в супермаркете… Президент США попался на том же… Человек высадился на Марсе… Актриса получила развод… Того гляди начнётся самая последняя война… Какая-то компания наживается на загрязнении окружающей среды… Ещё один газетный концерн получил прибыль…

Заместитель главного редактора рассеянно смотрел на меня, пока не покачал головой с видом сожаления.

— Значит, вот это всё вы считаете большими новостями? Я правильно понял?

— А разве не так? — спросил я в замешательстве.

Он раздражённо махнул рукой.

— Нет, нет и ещё раз нет. Разумеется, из этого можно сделать большую новость. Поэтому о таких вещах и сообщается должным образом. Но в то же время мы пишем и о жизни простого клерка, служащего в какой-нибудь фирме. Большой новостью может стать всё, что угодно, если об этом появилась информация в прессе, — объяснял заместитель главного редактора, кивая головой, — Новостная ценность появляется после того, как масс-медиа сообщили о каком-то факте. Но вы, явившись сюда сегодня, начисто разрушили собственную новостную ценность.

— Это меня не волнует.

— Ага! — Он хлопнул себя по бедру. — В таком случае нас тоже.

Я поспешил на работу. Усевшись за свой стол, тут же позвонил машинисткам.

— Акико! — сказал я громко, — Давай встретимся сегодня вечером в какой-нибудь гостинице?

Было слышно, как на другом конце провода у Акико перехватило дыхание.

На мгновение наша комната погрузилась в тишину. Все коллеги и управляющий в изумлении уставились на меня.

Наконец я услышал ответ.

— Да, конечно, — всхлипнула Акико.

Ту ночь мы провели в гостинице, самой захудалой и убогой, на улице, полной такими заведениями и залитой безвкусными неоновыми огнями.

Как я и предполагал, в газетах об этом ничего не написали. По телевизору тоже ни слова. С того самого дня я исчез из новостей. Моё место занял средних лет служащий, каких можно встретить где угодно. Худой, невысокий, с двумя детьми, живёт в пригороде, работает завотделом в канцелярии судостроительной компании.

Я снова стал никем — на этот раз по-настоящему.

Через некоторое время я решил ещё раз проверить Акико, предложив ей посидеть после работы в кафе. Она, конечно, отказалась. Но я был удовлетворён — теперь я знал, что она за личность.

Месяц спустя моё лицо забыли все, кроме знакомых. И всё же иногда, столкнувшись со мной на улице, кое-кто останавливался и с любопытством посматривал на меня. Как-то я ехал домой в электричке, напротив меня сидели две девицы. Одна из них взглянула на меня и начала переговариваться с другой.

— Эй! Мне кажется, я его где-то видела, — шепнула она, подталкивая соседку локтем, — Кто это?

Другая девица кинула на меня скучающий взгляд и сказала через секунду без всякого интереса:

— Он? Хм-м. Да никто.

Только не смейся

Мне позвонил Сайта, мой приятель, специалист по ремонту электробытовой техники, обладатель четырёх патентов на электроприборы, холостяк.

— Ты ко мне не зайдёшь? — проговорил он тихим дрожащим голосом, напоминающим комариный писк.

— Зачем? Случилось что-нибудь? — спросил я.

— Ну… знаешь… — промямлил он и умолк. Казалось, подбирал правильные слова. — Расскажу, когда придёшь.

Я не узнавал его. Обычно — когда мы спорили с ним о топологии, специальной теории относительности или параллельной вселенной — Сайта говорил громко, давил меня своей напористой логикой.

— Это срочно?

— Да. Впрочем, нет. Не особо. Но если ты не занят… Знаешь, будет лучше, если ты придёшь прямо сейчас.

Его голос звучал ещё неувереннее, он будто извинялся. Но этот несвойственный ему тон возымел на меня обратное действие — я стал думать, что произошло действительно что-то очень серьёзное, — и сказал, что приду немедленно.

Магазин Сайты стоял на главной улице. Когда я вошёл, он встретил меня: «А! Привет!» — и, глядя глазами, полными благодарности, показал на диван и кресла в углу магазина, где он принимал гостей. Мы сели напротив друг друга.

— Ну, что случилось? — поинтересовался я с показным безразличием, доставая сигарету.

Было видно, что он не знает, с чего начать.

— Хорошо, — заговорил было Сайта и снова запнулся. Какое-то время он потирал ладони, рисовал пальцем круги на столе и смотрел в пространство, — Это, в общем-то, не так уж важно…

— Но ты же сказал, чтобы я шёл скорее!

— Да, правильно. — Приятель смущённо замялся, будто не зная, плакать или смеяться, заёрзал на месте и робко посмотрел на меня, — Вообще-то… — сказал он и захихикал.

Если смеётся — значит, ничего серьёзного. Но чего он так мнётся? Совершенно непонятно. Я никогда его таким не видел.

Хотя я порядком на него разозлился, меня тоже стал разбирать смех.

— Ну что? В чём дело? Говори быстро!

Сайта покраснел.

— Хорошо. Сейчас расскажу, — не переставая хихикать, проговорил он таким тоном, будто это его мало занимало. Потом быстро взглянул на меня и отвёл глаза. — Расскажу. Только ты не смейся.

— Да ты сам смеёшься! — сказал я, давясь от смеха.

— Я? О-о! Ну ладно…

Всё это совсем было не похоже на него.

— Давай. И что?

— Ну, я изобрёл машину времени, — сказал он.

Было видно, что он не знает, радоваться ему или грустить.

Я заговорил не сразу, потому что чувствовал: стоит открыть рот, как я расхохочусь. Я понимал, что это некрасиво по отношению к Сайте, но бороться с накатывавшим на меня против воли смехом было выше моих сил.

Покосившись на меня, Сайта застенчиво поёжился:

— Ха-ха! Н-не смейся. Я же просил.

Я только сдавленно фыркнул в ответ.

Не меняясь в лице — глядя на него, я по-прежнему не понимал: засмеётся он сейчас или заплачет, — Сайта громко расхохотался:

— Ха-ха-ха-ха-ха!

Я последовал его примеру:

— Ха-ха-ха-ха-ха!

Вдруг он резко оборвал смех и взглянул на меня с жалким видом. Я всё никак не мог справиться со смехом.

Наконец мне это удалось.

— Извини, — Я изо всех сил старался не сорваться снова. — Так что всё-таки ты придумал?

Как бы стараясь скрыть смущение, Сайта с силой потёр ладони о поверхность стола.

— Э-э… и-и-изобрёл машину времени.

— Ха-ха-ха-ха-ха! — Я схватился за живот.

— Ха-ха-ха-ха-ха! — как сумасшедший закатился хохотом Сайта.

Мы корчились от смеха, складывались пополам, выгибались назад, нас снова разбирали корчи — и продолжали смеяться. И долго не могли остановиться.

В конце концов мы немного поутихли и снова смогли разговаривать.

— Значит, ты изобрёл машину времени? — спросил я.

— Я изобрёл машину времени, — ответил он.

Мы снова заржали как сумасшедшие, ещё громче, чем до этого. И долго не могли остановиться.