Читаем без скачивания Пресс-хата - Илья Деревянко

– Сдаст с потрохами, ублюдок кучерявый, коли засек! – в отчаянии шептал экс-олигарх, долбя киркой неподатливую скальную породу. – Стопроцентно продаст, сволочь, а беспредельщик Сережка непременно зарежет! О е-мое-е-е!!! Как же мне выкрутиться? Ка-а-а-ак?!

– Попался, крысятник[34] вшивый! – внезапно услышал Крымов грозный рык за спиной. Руки Семена Афанасьевича ослабели, ноги подкосились, кожа покрылась мелкими пупырышками озноба. Заключенный номер 666 медленно-медленно обернулся. К нему в сопровождении паскудно хихикающего Жирика приближался Сергей с заточкой на изготовку. Черты лица барачного пахана различить не представлялось возможным (плоский белесый овал на месте физиономии), зато самодельный нож был виден очень даже хорошо – большущий, тускло поблескивающий, острый словно бритва... С ревом «Получи расчет, падла!» Сергей прыгнул на бывшего олигарха, повалил его на спину, оседлал, придавил коленом впалый живот и, садистски урча, начал не спеша перепиливать ножом тощую шею.

Со сдавленным стоном Крымов проснулся, порывисто сел на постели, машинально схватился за горло и долго не мог прийти в себя, судорожно хрипя, вздрагивая и обводя уютную, изысканно обставленную спальню шальными выпученными, налитыми кровью глазами. По прошествии получаса он все ж таки успокоился, мысленно списал привидившийся кошмар на последствия недавно перенесенной простуды, но снова заснуть не сумел (едва закрывал глаза, начинала мерещиться проклятая заточка). В результате Семен Афанасьевич остаток ночи провел без сна: расхаживал взад-вперед по комнате, ругался вполголоса, временами морщился от ноющей боли в печени... В восемь утра, гораздо раньше, чем обычно, он распорядился подать диетический завтрак (жиденький чаек, рыбная котлетка, манная кашка), а затем принялся обдумывать план действий на ближайшие дни, сводившийся главным образом к нейтрализации тех, кто так или иначе мешал олигарху. Наиболее опасными на данный момент Крымову представлялись крупный бизнесмен Дмитрий Олегович Осипов и своеобразное исключение из правил – непродажныймолодой журналист Андрей Воронин. Эдакая «белая ворона» в огромной стае беспринципных газетно-журнальных писак, торгующих собой хуже последней шлюхи с панели. Деятельность Осипова вольно или невольно, но крупно мешала финансовым махинациям Семена Афанасьевича, а Воронин дерзнул начать самостоятельное журналистское расследование и, по «оперативным сведениям», вплотную подобрался к некоторым темным, воняющим кровью делишкам господина Крымова... Итак, первый непосредственно угрожал материальному благополучию денежного магната, а второй мог угробить надежды олигарха на вожделенную депутатскую неприкосновенность (Семен Афанасьевич баллотировался кандидатом в депутаты Государственной Думы третьего созыва). Конечно, репутация Крымова была достаточно замарана и без участия Воронина: при Примакове он получил повестку на допрос в генпрокуратуру (правда, после отставки Евгения Максимовича благополучно выкрутился), недавно ему отказали в выдаче въездной визы в Швейцарию... Однако разоблачения Воронина, подкрепленные кропотливо собранными документами, представляли серьезнейшую угрозу, чреватую если не тюремными нарами (при нынешних властителях Кремля уголовное преследование могущественного олигарха, пожалуй, исключалось), то уж сокрушительным провалом на выборах – точно! Короче, в целях самосохранения олигарху требовалось срочно обломать обоих.

С подачи Крымова пресса, радио и телевидение уже проводили беспрецедентную травлю Осипова. У Дмитрия Олеговича, как почти у любого отечественного бизнесмена высокого полета, имелось немало сомнительных штрихов в биографии, к которым можно прицепиться и, усердно потрудившись, раздуть до злодеяний вселенского масштаба.

Одновременно господин Крымов ненавязчиво дал понять супротивнику, откудаветер дует и чтонужно во избежание дальнейших злоключений предпринять, но тот, судя по некоторым признакам, хоть и испугался порядком, намеку олигарха не внял или не захотел внять, чем привел Семена Афанасьевича в совершеннейшее неистовство, особенно остро проявившееся сейчас, после тяжелой, дурно проведенной ночи.

– Сгною тварюгу поганую! – яростно захрипел господин Крымов, с размаху шарахнув об пол фарфоровую чашку с остатками слабо заваренного чая. – С дерьмом смешаю! Изведу! Кишки, блин, выпущу да на уши намотаю! Мать-перемать!!! – Далее олигарх разразился длинной грязной замысловатой тирадой. Матюгался «известный предприниматель» не менее пяти минут и, лишь относительно облегчив душу, оборотился мыслями непосредственно к Воронину... На журналиста тоже свирепо обрушились «демократические» СМИ, но, в отличие от Осипова, ничего особенного за «белой вороной» не числилось (недаром ведь она белая), и, кроме облыжной клеветы, ничего ему на голову вылить было нельзя. Господин Крымов отнюдь не являлся дураком (безмозглые олигархами не становятся), а потому отчетливо понимал: для успешной дискредитации человека нужно основывать нападки телевизионно-газетных прессовщиков на пусть крохотных, но фактах. В противном случае никто, кроме полных дебилов, в это не поверит. «Придется применить к Осипову с Ворониным крайние меры», – пришел к умозаключению Семен Афанасьевич, взял телефон и набрал мобильный номер своего пресс-секретаря, по совместительству высококвалифицированного специалиста по части различного рода «деликатных» поручений, в общем, сверхдоверенного лица Михаила Задворенко.

– В темпе, Мишка, лети ко мне! Имеется работенка! Смотри не задерживайся! – шуршащей скороговоркой выпалил олигарх, повесил трубку на рычаг и... ни с того ни с сего едва ли не воочию увидел картины недавнего ночного кошмара: каторжную каменоломню, украденную пайку хлеба, разгневанного властелина барачного масштаба, впивающуюся в шею заточку... Рыхлое тело Крымова обмякло, лихорадочно затряслось. Неряшливая пролысина на передней части вытянутого огурцом черепа покрылась густым, нездоровым, скверно пахнущим потом. «А вдруг сон вещий и все накануне виденное когда-нибудь да осуществится?! – панически подумал он, затравленно бегая по сторонам маленькими юркими глазками. – О ё-мое!!! Беспредельная страна! Не по законам живут! По понятиям! С них, с гадов, станется!»

Похожий на перетрусившую мышь, олигарх липкими мелко подрагивающими лапками взял со стола штопор, достал из стенного бара-холодильника бутылку нарзана, с грехом пополам откупорил, прижал горлышко к пересохшим губам, подергивая острым кадыком, сделал несколько жадных глотков и осторожно поставил бутылку на пол, рядом с креслом, на котором сидел. Прошла минута, другая, третья... Наваждение постепенно отступило. Семен Афанасьевич судорожно перевел дыхание, утер салфеткой мокрое личико и, дабы окончательно восстановить душевное равновесие, разбил вслед за чашкой тарелку из-под манной кашки. «Чушь собачья! Тылы у меня прочные! Хрен достанешь! Сон? Гм! Просто проклятая простуда подкузьмила! Вот и мерещится черт-те что!» – мысленно рассудил «известный предприниматель», а вслух изощренно выматерился...

Звонок Крымова застал господина Задворенко на приусадебном участке его загородного особняка и оторвал от излюбленнейшего развлечения: стоя на снегу возле обнесенного прочной металлической решеткой крытого вольера, «сверхдоверенное лицо» олигарха сладострастно наблюдало, как пятеро матерых свирепых овчарок рвут на куски первую из двух специально приготовленных для данной цели жертв – белую кошечку-подростка. Вторая жертва аналогичного возраста (более взрослый зверь мог ненароком выдрать глаза кому-нибудь из псов) – маленький рыжий пушистый котик жалобно мяукал в клетке у ног пресс-секретаря.

– Ату-у-у!!! Давайте, востроухие! Мочите кошару! – перекосивши лицо в дьявольской гримасе и обильно брызжа слюной, визжал Задворенко. – Так ее, та-а-ак!!! Мочи-и-и-ите! Щас следующую дрянь подброшу!

Выслушав шепелявое волеизъявление хозяина, «сверхдоверенное лицо» мысленно обругало Крымова последними словами за испорченное удовольствие, однако от пререканий благоразумно воздержалось, милицейским свистком подозвало молодого садовника по имени Шура и барски процедило сквозь зубы:

– Придержи до поры клетку. Не забудь накормить собак, иначе сам к ним на обед попадешь. Да, предварительно скажи Леньке-шоферу, пусть подготовит к поездке машину. Чего рот раззявил? Бегом, сопляк! У вас на двоих ровно полчаса!

Произнеся эту тираду, Задворенко косолапо протопал в дом, сбросил одежду, с отвращением поскоблил физиономию электробритвой, спрыснулся дорогим французским одеколоном, облачился в элегантный, пошитый в одном из лучших ателье костюм, набросил сверху шубу, выглянул в окно, удостоверился, что его указания исполнены точно в установленные сроки, надменно усмехнулся: «Отлично вымуштровал прислугу!» – и деловито направился к выходу...