Читаем без скачивания Мистерии Осириса: Древо жизни - Кристиан Жак

Взгляд Херемсафа стал подозрительным.

— Чем ты недоволен?

— Речь не обо мне и не о Северном Ветре. Я встретил молодую женщину и...

Херемсаф поднял руки к небу.

— Нет, только не это! Ты как раз поднимаешься вверх, ты познаешь разные стороны своей профессии, и ты уже хочешь жениться!

— Вовсе нет.

— Только не говори мне... что ты уже совершил... большую глупость?

— Я разговаривал с одной служанкой, которая бы хотела научиться читать и писать.

Херемсаф удивленно вскинул брови.

— И в чем же тут проблема? — с облегчением спросил он.

— Это иностранка, она, скорее, смущается, и ей нужна рекомендация.

— Как ее зовут?

— Бина.

Херемсаф взорвался.

— Ну нет, только не она! Берегись этой женщины, которую на самом деле никто не знает. Она похожа на темную воду, в которой таится тысяча опасностей. И главное — не подходи к ней!

— Она работает здесь, она...

— Управитель из гуманных соображений не выслал ее в ее родную Азию. Я приказываю тебе: больше к ней не подходи. Душа имеет ту же природу, что и птица, а тело похоже на рыбу[34], оно гниет с головы. А твоя голова больна, мой мальчик! Разве одной из поставленных тобой целей не является овладение искусством письма? Разве ты позабыл, что достойна уважения лишь литература, которая помогает познать Маат, справедливость мира и правильность бытия? Говорить то, что требует Маат, делать то, что требует Маат, означает исключить из своей жизни глупые страсти и безрассудные увлечения. Твои качества, твоя внутренняя жизнь, твоя профессия и твое поведение должны создавать в тебе гармонию. Если ты считаешь, что можешь быть хорошим писцом и неблагородным человеком, то ты выйдешь из царства Маат, потому что созвучие — это обязательная дорога к познанию. Только не путай познание с учением! Ты можешь учиться годы и так никогда и не познать. Поскольку познание бывает только сияюще светлым, и его истинное назначение — практика таинств! Но кто может решиться приняться за них, не будучи посвященным? А теперь оставь меня. Мне еще нужно прочесть с десяток отчетов.

Икер не понимал причины гнева Херемсафа. Что было угрожающего в этой симпатичной и простой девушке, которой хотелось лишь научиться грамоте? Отсутствие богатства и хорошей крепкой семьи, сиротство и пришлое происхождение были и так большими недостатками! Почему нужно еще больше усиливать их, отказывая ей в любой возможности хоть как-то улучшить свое положение?

Даже если Херемсаф ошибался относительно Бины, он, тем не менее, произнес главные слова.

Икер вытянулся на своей циновке и положил на живот магический талисман из слоновой кости, который берег его сон.

Хорошенькое личико азиатки сразу исчезло и уступило место божественно-возвышенному лицу прекрасной жрицы.

Икер позабыл усталость, Бину, Херемсафа. Та, которую он любил, была так прекрасна, что стерла в памяти все его переживания и испытания.

Рядом с ней соблазнительность азиатки совсем меркла.

Икер знал, что она — счастье, но это счастье недостижимо. Так же недостижимо, как те нанятые фараоном убийцы, след которых он так пока и не нашел. Но именно здесь, он это чувствовал, спрятан главный ключ к его тайне.

Чувствуя, как соскальзывает в сон, Икер представил себе, что его любовь нежно держит его за руку и что они вместе идут по солнечной долине.

На данный момент невозможно заняться архивами. Икеру нужно было бы попросить у Херемсафа специальное разрешение, но тот, конечно же, потребовал бы от него изложить причины такого любопытства. Поэтому писец ограничится тем, что займется исполнением своей новой миссии, не теряя основную цель из виду. Если его противники рассчитывают, что со временем его решимость угаснет, то они ошибаются. Икер хотел получить неоспоримые доказательства. А когда он их получит, настанет черед действовать.

На дороге, ведущей к старым амбарам, он повстречал Бину, которая на голове несла корзину с сухарями.

— Ты говорил обо мне?

— Я беседовал со своим начальником. Он высказался решительно против моего предложения.

— Это, должно быть, очень суровый человек. Зато ты, кажется, — самый работящий из писцов Кахуна.

Икер улыбнулся.

— Я просто стараюсь хорошо научиться своему ремеслу.

— Что ж, — с грустью сказала она, — значит, я никогда не научусь ни читать, ни писать.

— Не думай так! Херемсаф не всегда будет моим начальником, и я найду кого-нибудь, кто будет более покладистым. Дай мне немного времени.

Она поставила свою корзину на землю и медленно обошла вокруг Икера.

— А если ты поучишь меня сам, тайно?

— Я получил приказ никогда к тебе не ходить. В тот ли, в другой ли момент нас застанут и на нас донесут.

— Рискнем?!

— Для тебя последствия будут катастрофическими. Управитель города вышлет тебя из Кахуна, а, возможно, даже из Египта.

— Но мне бы очень хотелось тебя увидеть снова. А тебе?

— Да, конечно, но...

— Ты вправе, по крайней мере, проходить мимо дома, где я работаю! Я найду спокойное место, где никто не помешает нам, и я найду способ дать тебе знать. Пока, Икер.

Шаловливо взглянув на него, она водрузила корзину с сухарями себе на голову и удалилась.

Переписывать множество вещей, сложенных в обширных заброшенных хранилищах, было не так-то просто. Икер начал с того, что открыл окна, чтобы иметь достаточно света и воздуха. Потом он оздоровил помещение долгим окуриванием и, наконец, вооружившись писцовым инструментом, который привез Северный Ветер, принялся сортировать, помечать и записывать вещи.

Сельскохозяйственные орудия, мотыги, грабли, серпы или лопаты, строительные инструменты, формы для кирпича, столярные топоры, бронзовая, каменная и керамическая посуда, ножи, ножницы, корзины, вазы и даже деревянные игрушки... — здесь была представлена большая часть свидетельств повседневной жизни Кахуна. Значительное число предметов можно отремонтировать, и они еще могли пригодиться.

Именно в момент сортировки последней на этот день партии вещей Икер обнаружил нож со сломанным лезвием. На деревянной ручке еще можно было разобрать глубоко выбитые грубые знаки.

Присмотревшись, Икер прочел: «Быстрый».

На несколько долгих секунд юный писец потерял дар речи. Принадлежал ли нож Головорезу или нет, но этот обломок мог происходить лишь с корабля, который нес его к стране Пунт.

53

— Великий Царь, на горизонте появился город Ассиут, — серьезно объявил генерал Несмонту. — Еще есть время отступить.

Эмблемой этой, тринадцатой, провинции Верхнего Египта, были Гранатовое дерево с Рогатой змеей. Провинция находилась под покровительством шакала, провожавшего путника в опасных пространствах пустыни, которые примыкали к возделываемым землям. Здесь долина суживалась, образуя настоящий крюк. Кто хотел царствовать над Египтом, должен был контролировать эту стратегическую позицию. Над городом возвышались скалы, где были выдолблены могилы знати. В Ассиут также сходились пути всех караванов, идущих от Деклеха и Кхарджеха. Поднимая налоги сверх всякой разумной меры, местный властитель, Уп-Уаут, получал возможность содержать собственную наемную армию.