Читаем без скачивания Нашествие - Андрей Левицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Осторожно! — снова крикнул Курортник.
Тачанка вильнула ближе к автобусу, оказавшись почти вплотную к нему. Они пронеслись сквозь оставленную броневиком дыру в ограде и с ходу проехали мимо торца девятиэтажного дома.
Прямо за ним стояла трофейная БМП. Ствол на башенке был опущен, потому что многоопытный Леша, велев Багрянцу остановить броневик, выскочил оттуда, глянул из-за угла на приближающиеся машины и, вернувшись обратно, повернул пушку под нужным углом.
Он все рассчитал точно, и в нужный момент дернул рычаг над казенником.
Взрывом пробило днище, тачанка проломилась в середине, откуда поднялся столб дыма, огня и обломков. Они со стуком попадали на асфальт, на крышу автобуса и броневик.
Прокатившись еще немного, автобус встал. Курортник с Игорем выбрались из него. Откинулся люк на башне, наружу высунулась голова с всклокоченными седыми волосами.
— Так! — продребезжал знакомый голосок. — Противник уничтожен? Вижу, всмятку… Ладно, где остальные?
Леша сел на краю башенки, из люка высунулся Багрянец.
Раздались шаги, из-за дома показались Лабус, помогающий идти Якову.
— Якуша! — Леша полез вниз. — Ты ранен?!
— Ничего, ничего… — Яков, отойдя от Лабуса, привалился к броневику. — Шальную поймал, но в мясо, кажется, кость не задело…
— Да ты откуда знать можешь? Пошли в автобус, там аптечка большая.
— По ощущениям догадываюсь, Лешенька. Пошли, пошли… А Гярда-то наш сбежал, упустил я его, расслабился. Годы, годы, Леша — они берут свое.
Леша, поддерживая Якова, у которого слегка заплетались ноги, направился к раскрытым дверям автобуса, и тут его одолел приступ кашля. Он едва не уронил друга на асфальт, присел, мучительно содрогаясь, держась за шею. Вид у стариков был совсем несчастный, Игорь даже сморщился от жалости к этим двоим, таким энергичным, опытным… и слабым.
Он взял Якова за плечи, повел к автобусу. Навстречу из дверей выпрыгнул Курортник, поспешил к Леше, на ходу спрашивая:
— Товарищ полковник, может воды? Что вам помогает во время прис…
Лабус перебил:
— А где Хорек?
Игорь с Яковом остановились, все заозирались. Леша даже перестал кашлять. Выпрямился, продолжая держаться за горло, повернулся в сторону школы и хлопнул себя по морщинистому лбу.
— Он тогда еще пропал! В горячке я не… Возле входа, еще в самом начале — побежал за мной, но сразу пропал куда-то. Я думал, он в автобусе с вами.
— А мы думали — с вами в броневике. — Игорь подсадил Якова на подножку.
— Так что, в школе пацана оставили? — повысил голос Лабус. — Забыли хлопца, а?!
Кажется, он не на шутку рассердился, и Курортник, отдавая Леше флягу с водой, сказал:
— Ты его так же там оставил, как и мы.
— Надо его найти!
— Где искать? — спросил Сотник, выглядывая из автобуса. — Он теперь где угодно может быть. И потом, ты разве не слышишь?
Со стороны школы доносился гул моторов.
— К варханам подкрепление приехало. Все по машинам, надо уезжать. Отсюда двигаемся прямо по адресу, где этот Айзенбах обосновался. Будем надеяться, с Хорьком все в порядке.
Лабус посмотрел на Курортника, который, пожав плечами, показал на автобус. Оглянулся на школу, плюнул в сердцах и полез в спецмашину, где Сотник уже занимался плечом Якова.
— Я — в БМП! — крикнул вслед Курортник. — Вы впереди, старайтесь держаться дворов!
— Понял! — откликнулся Костя.
Солнце сползало за крыши, когда машины остановились в небольшой арке под светло-серым шестиэтажным домом. Впереди тянулась восьмиполосная асфальтовая лента. По краям стояли припаркованные автомобили, часть — сожженные, другие с выбитыми окнами и спущенными шинами, третьи с виду вполне целые. На остальных полосах автомобилей тоже хватало — проехать никак, разве что по тротуарам.
Автобус стоял впереди, БПМ за ним. Раздался стук, Сотник отодвинул дверь, и внутрь сунулся Леша, следом вошел Курортник.
— То место? — спросил он.
Бледный Яков с забинтованным плечом, стоя возле Лабус, сидящего на водительском сидении, смотрел в лобовое окно.
— Сзади Гиляровского, слева Орлово-Давыдовский переулок, — прикинул он. — Да, то.
— Якуша, как плечо? — спросил Леша. — Вы пулю не доставали?
— Достали, — возразил Игорь. — Она прямо под кожей была. Яков, точного адреса вы не знаете, так откуда…
— Кирилл мне описывал: желтое двухэтажное здание в сотне метров от поворота на Орлово-Давыдовский переулок, если ехать от центра. Точного адреса он сам не помнил, вернее, говорил: никогда его не знал. Ну, значит, вот оно.
Все снова посмотрели в окно. Почти точно напротив арки за машинами виднелась приземистая ярко-желтая двухэтажка в старинном стиле.
— Так, сейчас… — Костя достал бинокль, поднес к глазам.
— Стар… байт, — медленно прочел он. — Старбайт, так над входом написано.
— Он! — кивнул Яков.
— Ну хорошо, тогда что мы имеем, — Курортник сощурился. — Два крыла, по сторонам просветы между другими домами, там пройти можно… На окнах решетки. По центру проход во двор, за ним парковку вижу, перед зданием тоже парковка. А… — он замолчал. — Слева решетки на окне нет, то есть она пробита. И стекла…
— Стекла в некоторых окнах разбиты, — подхватил Лабус, не отрываясь от бинокля. — И за ними… Ну, плохо видно, конечно, темновато там, но, кажется, в некоторых помещениях уже мародеры похозяйничали.
— Так что, выходит, брошено оно? — спросил Леша. — Ладно, все равно проверим. Стоп!
Они посмотрели на старика.
— Стоп! Стоп! — повторил тот.
— Что, Лешенька? — спросил Яков.
Леша потер горло, покашлял. Они ждали.
— Да вы что, ослепли? — воскликнул он наконец. — Вон же, справа, фонарь за машинами, сломанный, накренился… Что там на нем, а?!
— Твою мать! — высказался Лабус, опуская бинокль. — Он прям на виду, потому не… Повешенный. Это варханин?
— Вархан, — поправил Игорь, разглядывая человека на свисающей с фонаря веревке. — Нет, не вархан, горожанин обычный. Парень какой-то молодой. И еще — я теперь заметил, вон, в просвете… Костя, там ведь тоже вроде?..
Лабус вновь поднял бинокль.
— Ага… — протянул он. — Там тоже какой-то мужик висит. И в глубине, за парковкой во дворе этого «Старбайта». И все — наши. Слушайте, это… Это что…
Лабус замолчал. Солнце садилось, вечерело. Тело, висящее на фонарном столбе, качнулось в порыве ветра.
— Предупреждение, — сказал Леша.
— Думаешь… — начал Яков.
— Уверен. Вспомни, как негры, если хотели показать, что деревня под контролем их клана, вешали возле нее несколько человек из соперничающей группировки.
— Как пиратов в старину возле портов вешали, да? — заговорил Лабус. — А тут… это мародеры, наверно. Кто-то, кто попытался сунуться в здание.
После этих слов все опять надолго замолчали. Игорь Сотник первым нарушил тишину:
— Машины надо отогнать назад во двор. Потом мы с Курортником и Лабусом пойдем на разведку.
III
Запах гречки висел над лагерем. На глазах Кира в котел над костром высыпали килограмм пятнадцать, не меньше. Упаковки крупы притащили из какого-то магазина, может, из ГУМа, до того как его сожгли. Больше десяти кило гречки! Когда разварится, наполнит весь котел с горкой, на всех рабов хватит. А может и варханы ее едят.
Днем Кирилл несколько раз видел, как к Мавзолею подъезжали небольшие обозы с продуктами — всякими крупами и консервами, мешками, коробками сухарей и бутылированной водой; под окрики надсмотрщиков рабы заносили их в Мавзолей и складывали там вместе с оружием.
Близился вечер, ему надоело лежать, да к тому же хотелось есть и еще больше — курить. Некоторые пленные смолили вовсю, и при виде того, как они достают траву из кисетов, неторопливо делают самокрутки (большой морщинистый листок — вместо бумаги, мелкая травяная труха — вместо табака), смачно затягиваются и пускают струи дыма с терпким непривычным запахом, курить хотелось еще больше.
Когда дальше лежать под навесом совсем не стало сил, Кирилл сел, откинув одеяло, принялся натягивать мокасины.
Донеслись тихие шаги, и под навес с той стороны, где он находился, вошел Явсен.
Оглядевшись, присел, вытащил из-под халата тряпичный сверток, положил рядом с матрацем и тихо сказал:
— Есть.
От свертка пахло съестным. Кирилл потянулся к нему, но Явсен схватил его за руку. Кинул быстрый взгляд на раненых — в сторону доктора никто не смотрел — и вытащил короткий черный стилет. Кир дернул рукой, но сообразил, что это не стилет, а карандаш, и расслабился.
Явсен, прижав острый конец к тыльной стороне правого запястья, нарисовал овал. Кирилл зашипел сквозь зубы: стало больно. Темная крошащаяся линия на коже пекла, словно огнем. Пеон изобразил в центре глаза зрачок-спираль и убрал карандаш в карман.