Читаем без скачивания Zero Hour - slip
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В два больших прыжка через высокие ступени они нагнали убежавшего вперед Джузеппе – и встали как вкопанные.
Дверь в его квартиру болталась на покосившихся петлях. Из распахнутого настежь проема виднелся полный беспорядок. Внутри словно прошел ураган.
Или обыск.
Раздались быстрые шаги и по лестнице сбежал их ушлый сосед.
- Момо! – воскликнул Джузеппе. Его глаза загорелись нездоровым блеском, - Момо, ты помнишь Гая?!
От неожиданности Момо отпрянул и вытянул перед собой руки, словно пытаясь защититься.
- Конечно. Забудешь тут такое. А что…?
- Фу… - Джузеппе потянулся ладонью ко лбу, чтобы смахнуть выступивший пот.
И так и замер, не дотянувшись.
В спину ткнулось что-то холодное, и Виттория застыла на месте, инстинктивно подняв руки.
- А ну стоять! – крикнул кто-то сзади, - Моих соседей трогать?! Не позволю!
Что-то холодное дернулось, и по спине побежали мурашки. Ошеломленный взгляд уперся в такого же шокированного Момо.
Быстрое движение где-то слева, на грани поля зрения, и пугающее давление пропало, так словно его и не было. Виттория отпрыгнула и резко оглянулась.
Дуло, что еще мгновение назад упиралось ей в спину, сейчас смотрело на видавший виды пол, захваченное покалеченной рукой.
Рукой Цезаря.
- София, ты совсем с ума сбрендила?! – воскликнул Момо.
- Ой… - старушка-соседка в испуге вздрогнула и выпустила рукоятку.
Так и не выстрелившее оружие осталось в руках у Цезаря.
- Обозналась…
Воображаемая, но одновременно с этим такая реальная, пуля просвистела у самого виска, лишь каким-то чудом не превратив недоразумение в трагедию.
- Виттория, прости меня пожалуйста! – на лице старушки-соседки читалось столько испуга и искреннего раскаяния, что злиться на нее просто не получалось, - Я вас не узнала, я подумала, что это они вернулись подчищать хвосты…
Сознание зацепилось за формулировку, но колотящееся в ушах сердце забило все мысли, не позволив им всплыть на поверхность.
- Все в порядке, - Виттория натянуто улыбнулась.
Снизу раздались шаги – и едва заскочив на площадку, папа закричал:
- София, какого черта?! Ты что творишь?! Откуда ты вообще взяла этот автомат?
- Хороший вопрос, - хмыкнул молчавший до этого Цезарь, напоминая о себе.
Виттория обернулась к нему. Вместо пояснений он просто молча поднял оружие на вытянутых руках.
На рукояти был полустертый, но знакомый логотип.
Шестеренка с тремя стрелками вовнутрь.
Проклятый логотип проклятого Фонда.
Легенду для мамы папа придумал за секунду, даже не моргнув – и она отличалась от реальности только одной маленькой, но имеющей все значение в мире, деталью.
Во вселенной, которую он создал для нее, София не тыкала дулом автомата в спину ее дочери.
Немой, уложившийся в короткий обмен обеспокоенными взглядами, разговор, и, перехватив автомат поудобнее, Цезарь вошел в разгромленную квартиру первым. Как будто оружие могло чем-то ему помочь.
Дергано оглядываясь на каждый шорох, они гуськом последовали за ним.
Обыск. Здесь определенно был обыск. Вываленные из шкафов вещи помятыми кучами валялись на полу. Сломанная мебель, развороченные комоды, сброшенная на пол, разбитая панель телевизора, разлетевшаяся ошметками стекла и экрана.
Кем бы ни был тот, кто разрушил квартиру, он не пожалел даже бесценную коллекцию антикварных томов, которой так гордился Джузеппе.
- Ливий… Уроды, это же было издание девятнадцатого века! – слезы злости выступили на глазах Джузеппе, когда он упал на колени возле варварски развороченной книги.
Вырванные из нее страницы валялись рядом.
Цезарь выглянул в коридор из последнего непроверенного помещения – кухни, - и громко объявил:
- Чисто.
Хоть одна хорошая новость за этот бесконечный день, полный необъяснимого дерьма.
Джузеппе шмыгнул носом и поднял взгляд на стол.
- А где…
- Что “где”? – насторожилась Виттория.
- Где мой ноутбук?! – в голосе брата мелькнули нотки истерики, - Он же был здесь! У меня же там статья незаконченная! Они что, совсем охренели?! – он подскочил на ноги и принялся разбрасывать и без того разбросанные вещи, увеличивая уровень энтропии в отдельно взятой квартире до совсем уж заоблачных вершин.
Ураган по имени “Джузеппе” пронесся по кабинету, залетел в спальню – и остановился только на гостиной, недоуменно теребя дужку очков.
Целый и невредимый ноутбук смотрел на него со стула. Прикрывавшие его до этого рубашки Цезаря бесформенной кучей валялись на полу.
- И как он тут оказался?.. – недоуменно выдохнул Джузеппе.
- Ты что, не помнишь? – хмыкнул Цезарь, - Ты вчера ночью очень хотел поработать. Здесь твой запал закончился.
Джузеппе моргнул.
- Не, не помню.
Обычный дурацкий разговор, на который Виттория не обратила бы внимания, если бы он не проходил в разгромленной квартире, а Цезарь не сжимал в руках автомат. Но это было не так.
- Вы серьезно? – прошипела она, - Пока мы были у Дзамбони, кто-то перевернул здесь все вверх дном, а вы решили тут постебаться друг над другом? Да они же могут вернуться в любую секунду, а мы тут все торчим на виду и орем на весь дом, заходи, убивай – не хочу.
- Мы можем пойти ко мне… - тихо предложила София.
- …что? – Джузеппе отвлекся от своего сокровища, но не совсем.
- Мы можем пойти ко мне, - уже громче повторила она.
Виттория пожала плечами. Все, что угодно было лучше, чем оставаться здесь.
Болтливая старушка хранила свои собственные секреты настолько же плохо, как и секреты всех остальных, и стоило им оказаться у нее на кухне, слова полились из нее быстрее, чем кто-нибудь успел задать вопрос:
- Это автомат моего мужа. Все, что от него осталось…
Сколько Виттория себя помнила, она всегда была одинокой сухонькой старушкой – и сама идея, что у нее когда-то был муж, казалась дикой, даже несмотря на то, что сейчас с ней в одной квартире жил внук, приехавший учиться в университет.
- Они завербовали его через десять лет после того, как мы поженились, - продолжала София, - У нас были большие проблемы с деньгами. У всех тогда были большие проблемы с деньгами, а они предлагали огромные зарплаты, баснословные компенсации и, как вишенка на торте, работу на благо всего человечества. У моего Сандро всегда было обостренное чувство справедливости, думаю, это и стало решающим фактором…
Смутное ощущение, что они стали свидетелями исповеди, с каждым ее словом становилось все острее и острее.
Папа и Цезарь, хмурые и подозрительные, подпирали столешницу кухонного гарнитура, и сейчас действительно
