Читаем без скачивания Будни хирурга. Человек среди людей - Федор Углов

Мы все, знавшие её, возмущались её рабской покорностью, полным самоунижением, попранием её женской гордости и человеческого достоинства. Советовали ей бросить мужа и жить самостоятельно. Но она нас выслушивала, соглашалась, но потом говорила: «Нет, я своего Павлушу не оставлю».

Конечно, в наш век полной эмансипации и высокой культуры такие женщины встречаются всё реже. Чаще мы встречаем гордых, самолюбивых, с высокими идеалами, со своими твёрдыми понятиями о морали и нравственности. Такие женщины не станут терпеть унизительного отношения к себе. Да они и из чувства физической брезгливости не допустят к себе нечистоплотного аморального человека.

Одной из причин, часто приводящих к разрушению семьи или превращению её в формальный союз двух чуждых друг другу существ, является измена.

Помимо чувства любви и нормальных отношений в интимной жизни, от измены человека должно удерживать сознание ответственности за сохранение семьи. Измена может привести к полному прекращению супружеских отношений или к внутреннему разрыву и катастрофически сказывается на чувстве любви, уважения и дружбы, без которых невозможна нормальная семейная жизнь.

Среди причин развода больше половины опрошенных женщин указывают в анкетах на измену мужа. Легкомысленное, я бы сказал, безответственное, отношение мужчин к побочным связям сохранилось ещё от того периода, когда женщина как домохозяйка была в полной экономической и социальной зависимости от мужа.

Он полагал, что, если жена и узнает о его поведении, ей некуда будет деться. Сейчас положение женщины изменилось. Она стала независимой и экономически, и в социальном плане. Современная культурная женщина не станет переносить того унизительного положения, в которое её ставит измена мужа. И она разводится с ним.

Женщина не так просто идёт на измену, если её семейная жизнь приносит ей полное удовлетворение и счастье, если с мужем у неё имеется хороший контакт, доверие и понимание. Она труднее идёт и на разрыв, так как для неё семейная жизнь имеет большее значение, чем для мужчины, который может скорее найти удовлетворение в своей служебной или общественной жизни. Для женщины без семьи не может быть полного счастья.

Я был хорошо знаком с одной женщиной-хирургом, которая считалась неплохим специалистом. Девушкой она полюбила на фронте молодого офицера и вышла за него замуж. Они жили очень дружно, угнетало только отсутствие детей. В тяжёлый период войны рискованно предохранялась от беременности, а потом очень хотела стать матерью, но не могла. Она была стройной, красивой женщиной, всегда одевалась со вкусом и неизменно пользовалась успехом у мужчин. Вела она себя вроде бы скромно, хотя близко знавшие её говорили, что у неё был роман и что об этом романе знал муж и тяжело переживал измену. Впрочем, внешне их отношения казались нормальными. И когда его перевели в другой город с большим повышением, она, хоть и неохотно, но оставила службу в Ленинграде и поехала с мужем. На новом месте они имели уютную квартиру, обставили её роскошно. Зашёл я как-то к ним: хрусталь, ковры, так все чисто, красиво, что не знаешь, куда ступить. На ковёр она не разрешала стать в ботинках, попросила надеть тапочки. На диван, прежде чем сесть, подложила салфеточку.

Однако супружество их продолжалось недолго. Через два года после переезда муж её, ещё совсем молодой человек, умер от разрыва внутримозговой аневризмы. Очевидно, сказались длительные душевные страдания. Года через два я навестил ту женщину вновь. Она не вышла и не собирается выходить замуж. Вся её жизнь сосредоточена на воспоминаниях тех счастливых дней, когда они жили с мужем. В комнате я хотел было снять ботинки, но она запротестовала: «Не снимайте и не обращайте на вещи внимания. Нечего их беречь! Они нас переживут. Вот я всё берегла, Васе ступить на ковёр не разрешала, а вот ковёр и сейчас как новенький, а Васи уже давно нет. Не надо беречь вещи, надо больше беречь друг друга. До меня, к сожалению, это слишком поздно дошло!..»

Если мужчина любит искренне и нежно, то измена супруги может очень резко сказаться на всей его жизни и деятельности.

Я хорошо знал и сейчас знаю человека, который несколько лет назад перенёс эту драму.

Павел Иванович Матвеев родился на Урале. Он успешно сдал экзамены в Литературный институт и с первого же курса выдвинулся в ряды лучших студентов. Он писал стихи и прозу, пробовал себя в литературной критике. Мечтал по окончании института, а может быть, и ранее написать книгу о Есенине, опубликовать книгу своих стихов. Однако началась Великая Отечественная война, и Павел, бросив учёбу, ушёл на фронт.

Много горячих вёрст прошагал он по дорогам войны. Но даже в самое трудное время не расставался со своим дневником. Писал стихи и заметки о фронтовых буднях, никуда не посылал свои произведения. Изредка читал написанное товарищам — они воспринимали его стихи с восторгом. Несколько объёмистых тетрадей носил за спиной, в вещевом мешке, и думал: вот кончится война, обработаю стихи, покажу профессиональному поэту, а уж затем, если посоветует, отнесу в журнал.

В жарком бою Матвеева контузило, а когда в медсанбате он пришёл в себя, не было с ним вещевого мешка. Ничего не жалел солдат из потерянного: ни теплого белья, ни даже писем от близких, жаль было своих тетрадей. Когда окреп, сколько ни пытался, не удалось найти дневников. Сказали ему: всякого рода тетради со стихами и сочинениями передают фронтовым корреспондентам. Пробовал обратиться в газету, писал в политотдел армии — никто не знал о судьбе его дневников. Несколько месяцев спустя, во время затишья, принёс товарищ военную газету — и к Павлу: «Помнишь, до ранения ты читал стихотворение и говорил, сам сочинил». В газете за подписью корреспондента и писателя помещено было его стихотворение. И ни одним словом не упомянуто, что оно найдено в вещевом мешке раненого.

Что он мог сделать? Чем доказать, что это его стихи?

Затаил под сердцем обиду, носил её всю войну. Закончив воевать, вернулся Матвеев в свой институт. Вся грудь в орденах, весь изранен, но тяжелее всего рана в сердце.

Он, конечно же, с тех пор написал много новых стихов, не однажды печатал их в газетах, и даже в толстом журнале была напечатана подборка его фронтовой лирики, но ему всё казалось, что таких стихов, которые были у него раньше, он написать никогда не сможет.

С жадностью учился, в трудах затягивалась душевная травма. Но однажды попалась ему книга стихов.

Много в ней было стихов незнакомых, между прочим, неплохих стихов, но встретилось и его собственное, самое любимое.

С волнением прочитал его раз, другой…

Оно, мог ли он ошибиться! Стал листать сборник. Вновь стихи незнакомые, а между ними — его, тоже очень дорогое! И так он встретил несколько своих стихов, в них не было изменено ни одного слова. Не надо было ни с чем сверять, он помнил свои выстраданные на войне стихи наизусть.

Посмотрел в начале книги, в конце — не было никаких указаний на то, что эти стихи взяты из дневника раненого солдата.

Вновь и вновь читал он свои стихи.

Читает Павлуша, и слёзы текут по щекам. И радостно ему, и больно, что имя над ними стоит не его.

Первая мысль, которая возникла, — поехать к этому человеку, сказать, что это он, Павел, написал стихи, что он жив и хочет восстановить свои права. Но тут же остановил себя. Разве человек, позволивший себе такую подлость, способен будет на благородный поступок? Надо идти заявить о плагиате. Но какие у него доказательства? Так ведь каждый может заявить! А чем докажешь! И кому скорее поверят: известному ли писателю или безвестному студенту?..

Пометавшись из стороны в сторону, решил, что всякие попытки доказать свой приоритет бесполезны. Надо смириться с этой потерей как с непоправимым несчастьем. Разумом всё обосновал, а сердце не хотело смириться. Оно болело, и ныло, и не давало Павлу покоя. Ночью не мог уснуть: смотрел в потолок, продолжал мысленно убеждать кого-то.

Через несколько дней его привезли в клинику. Врачи развели руками: не понять, почему у молодого человека такая грозная предынфарктная картина?..

Я был в том городе на конференции и в порядке взаимного визита осматривал клинику, когда мой приятель, её заведующий, указав на больного, сказал: «Вот интересный случай: предынфарктное состояние у студента».

Я посмотрел на электрокардиограмму — удивительное несоответствие между хорошей работой сердца, звучными чистыми тонами и картиной сильнейшего кислородного голодания сердца. Налицо тяжёлый спазм сосудов, питающих сердце. Не склероз, не воспаление стенок сосуда — только спазм. Но ведь и он может привести к инфаркту и к гибели человека!..

— Разрешите мне после обеда побеседовать с молодым человеком наедине, — попросил я своего приятеля.

После обхода я подошёл к больному и сел на край кровати. Больные, что лежали на соседних койках, вышли, и мы остались вдвоём.