Читаем без скачивания Вариант единорога - Роджер Желязны

Оглушенный, он прикрыл глаза рукою, а когда опустил ее, то увидел, что каменные глыбы падают, причем совершенно беззвучно, и многие из них тут же тают в воздухе.

Дождь начал ослабевать.

Волшебник и волшебница исчезли вместе с большей частью Стоунхенджа, который продолжал свое самоуничтожение. Коней нигде видно не было. Он оглянулся, заметил подходящий камень и направился к нему.

Усевшись, он прежде всего отстегнул нагрудник и бросил его наземь. В боку огнем полыхала боль, и он зажал рану рукой. Склонившись, он устало оперся подбородком о левую руку.

Дождь становился все тише и в конце концов прекратился совсем. Ветер тоже стих. Вокруг опять все окуталось туманом. Ланселот глубоко вдыхал влажный воздух, обдумывая случившееся.

Да, именно для этого он и был здесь оставлен, оставлен последним, после смерти всех остальных; именно этого он и ждал столь долго. А теперь все кончено, и он может, наконец, отдохнуть.

Потом он ненадолго потерял сознание. И пришел в себя от яркого света. Ровное сияние пробивалось сквозь пальцы прикрывавшей лицо руки, резало глаза даже сквозь опущенные веки. Он опустил руку, вскинул голову и открыл глаза.

В ярком сиянии чаша медленно проплывала мимо. Ланселот протянул к ней окровавленные, онемевшие пальцы, до того зажимавшие рану, встал и двинулся следом. Массивная, чистых очертаний, сияющая и прекрасная, совсем не такая, как тогда, в Зале Круглого Стола, чаша повлекла его за собой через залитую лунным светом равнину, из тьмы к свету и снова во тьму, пока туманы не поглотили его, когда, наконец, он коснулся чаши и обнял ее.

И на этом кончается история Ланселота, последнего из благородных рыцарей Круглого Стола, его приключений и битвы с Раксасом, полым рыцарем, его встреч с Мерлином и с феей Морганой, последними из мудрецов Камелота, его поисков Святого Грааля.

QUO FAS ЕТ GLORIA DUCUNT

[Куда ведет судьба и жажда славы (лат.)].

Желязны Роджер

Крестник

В первый раз я увидел Морриса Литема рядом с купелью, где он стал моим крестным отцом. Я был слишком мал, чтобы это запомнить. С тех пор он навещал меня ежегодно, в день моего рождения. Этот год не стал исключением.

– Морри, – сказал я, протирая глаза руками.

Когда я наконец открыл их, то в сером, предутреннем полумраке спальни, на стуле рядом с подоконником, на котором стоял цветочный горшок с засохшей геранью, увидел гостя, высокого и худого, будто страдающего отсутствием аппетита.

Улыбаясь, он поднялся на ноги и подошел к моей постели. Протянул руку и помог встать.

– Одевайся! – весело заявил он, вручая мне рубашку и брюки.

Когда мы выходили из комнаты, тетя Роза и дядя Мэтт еще крепко спали.

Казалось, минуло всего несколько секунд, а мы уже шли вдоль витрин универмага. Полное освещение еще не включили, внутри никого не было.

– Что мы здесь делаем? – спросил я.

– Я хочу, чтобы ты осмотрелся и выбрал себе подарок на день рождения.

– Я знаю где, – быстро ответил я. – Пошли.

Я провел его мимо скамейки, на которой неподвижно лежал ночной сторож, остановился возле витрины и показал.

– Какой тебе нравится больше всего? – поинтересовался Морри.

– Вон тот, черный.

Он рассмеялся:

– Один черный велосипед для Дэвида. Ты получишь похожий, только лучше. Его доставят вам домой сегодня днем.

– Спасибо! – воскликнул я, повернулся и обнял Морри. А потом, подумав немного, добавил: – Тебе не кажется, что нам следовало бы разбудить охранника? Может прийти его босс.

– Охранник уже несколько часов мертв. Инфаркт миокарда. Смерть пришла к нему во сне.

– Ой…

– Большинство людей говорят, что они хотели бы умереть именно так; для него все закончилось хорошо, – сказал Морри. – В прошлом месяце ему исполнилось семьдесят три. Его босс думал, что он моложе. Охранника звали Уильям Стрейли… для друзей – Билл.

– Вот здорово, ты многих знаешь!

– У меня такая работа – постоянно встречаюсь с самыми разными людьми.

Я не очень четко представлял себе, чем занимается Морри, но на всякий случай кивнул.

Я проснулся через несколько часов, помылся, оделся спустился вниз, чтобы позавтракать. Возле моей тарелки стояла поздравительная открытка; я прочитал ее и поблагодарил тетю Розу.

– Ты должен знать, что мы помним, – сказала она.

– Мой крестный отец Морри тоже не забыл. Он приходил рано утром, и мы были в универмаге, где я выбрал себе подарок и…

Она посмотрела на часы:

– Универмаг открывается через полчаса.

– Знаю, – кивнул я. – А мы все равно там были. Жаль только вот ночного охранника – умер во сне, на скамейке… А Морри пришлет мне сегодня днем десятискоростной черный велосипед!

– Давай не будем больше об этом, Дэвид. Ты знаешь, как твой дядя Мэтт начинает волноваться, когда слышит про Морриса.

– Я просто хотел предупредить, что мне привезут велосипед.

– Сегодня утром у нас никого не было. Никто не приходил и никто не уходил. Ты просто тоскуешь о родителях. Вполне естественно, что тебе снятся такие сны в день рождения.

– Но я же получаю подарки!

– Нам трудно об этом судить – ведь в прошлом году ты не жил с нами.

– Ну, тут ты права. Морри всегда мне что-нибудь дарит. Папа бы подтвердил.

– Может быть, – со вздохом сказала тетя Роза. – Странно только, что Моррис так с нами и не познакомился.

– Он очень много путешествует.

Она отвернулась и принялась поджаривать гренки.

– Пожалуйста, не говори об этом Мэтту.

Я кивнул, когда она взглянула на меня.

В полдень раздался звонок.

Я открыл дверь и сразу увидел его: велосипед, выкрашенный такой темной и блестящей краской, что казалось, будто он состоит из черных зеркал. Я так и не смог найти на нем марки производителя, только серебристую пластинку на рулевой стойке в форме маленького черного сердца. На раме красовалась открытка:

С днем рождения, Дэвид. Его зовут Дорел. Обращайся с ним хорошо, и он будет тебе служить верой и правдой.

М.

Прошло много лет, прежде чем я понял, что означают эти слова. Но первое, что я сделал – после того как снял открытку и показал ее дяде Мэтту, – это спустил велосипед по ступенькам, вскочил на него и помчался по улице.

– Дорел, – негромко проговорил я. – Он сказал мне, что тебя зовут Дорел.

Возможно, это было игрой моего воображения, но мне почудилось, что в ответ его черная, как ночь, рама завибрировала.

Во всем, что Морри дарил мне, было нечто особенное. Например, Волшебный Набор, который он прислал в прошлом году вместе с мотком альпинистской веревки – я ею так никогда и не воспользовался (потому что не умею лазать по горам). Или «Пятиминутный Деформатор Времени» – его назначение осталось для меня тайной, однако я носил его в кармане.