Читаем без скачивания Ночные сестры. Сборник - Валентин Черных

Мы вышли из гостиницы. В офисах, по-видимому, был обеденный перерыв. На улицах как-то сразу появилось много молодых людей и девушек в костюмах, несмотря на жару. Молодые люди при галстуках, девушки в галстучках. Мы не выделялись среди них. Мы были похожи одеждой, сумками и, может быть, отличались только озабоченными лицами. Все кафе и стулья на тротуарах возле ресторанчиков сразу оказались занятыми. И так же сразу, минут через сорок, стали свободными.

— Кажется, у меня есть идея, — сказал он. — В компании Идкинда работает американец, он женился на англичанке. В прошлый мой приезд он пригласил меня на ужин. В этот раз я могу пригласить его. От него мы можем получить кое-какую информацию, правда он занимается не Россией, а Южной Америкой, но интересуется российскими делами.

Мы вернулись в гостиницу, и он позвонил своему знакомому американцу, оказалось, что у того этот вечер занят, и они договорились встретиться завтра вечером.

— Прости, — сказал он мне. — Я не в форме. Ты можешь погулять одна часа два. Я немного посплю и снова буду готов к труду и обороне, как говорит Адмирал.

Я его поцеловала и пошла гулять. Я боялась заблудиться, поэтому, выйдя из гостиницы на улицу, заметила табачный киоск на углу, повернула направо и пошла, никуда не сворачивая. Я заходила в небольшие магазинчики, цены на обувь и одежду в них были чуть ли не вдвое ниже, чем в центре, правда и качество ниже. Два часа пролетели незаметно. Я вернулась в гостиницу и постучала в его номер. Он лежал на постели со стаканом виски, рядом стояли две бутылки виски, одна уже пустая, другая начатая.

— Не понимаю, — сказала я.

— Извини, — ответил он. — Мне необходимо было снять напряжение.

— Почему только русские снимают напряжение водкой? — спросила я.

— Это не водка, а виски, между прочим очень хороший, и, поверь, так снимают напряжение все: американцы, немцы, шведы, китайцы.

— И как часто ты это делаешь?

— По мере накопления напряжения.

— Но завтра ты будешь уже со снятым напряжением или у тебя этот цикл длится несколько дней?

— У тебя в семье были алкоголики? Откуда такие познания?

— От жизни. У половины моих подруг мужья пьют.

— Я сочувствую твоим подругам. Я не алкоголик, и завтра утром у меня будет абсолютно ясная голова.

— И все-таки я не понимаю. Стоило ли приезжать в Лондон, чтобы напиться. Это можно было сделать и в Москве.

— Вера, я в Лондоне двадцать первый раз. В Москве работа, а здесь непредусмотренная передышка, и я эту передышку разумно использую. Прости меня, но сегодня я не смогу сопровождать тебя в музеи и картинные галереи. Кстати, ты знаешь, что, когда наши за рубежом говорят: мы пошли по музеям, это значит, что они пошли по магазинам. Воспользуйся передышкой и пройдись по магазинам.

— У меня все есть.

— Всего никогда не бывает.

Он налил себе виски, выпил, спохватился и спросил:

— Прости. Что ты выпьешь? Может быть, холодного пива?

— Может быть…

Он налил мне пива из холодильника-бара. Говорят, сны человеку снятся при пробуждении. Все действие, на которое в реальной жизни надо затратить часы, мозг выдает за доли секунды. Не знаю, сколько мне потребовалось времени, но, наверное, не больше нескольких секунд, чтобы просчитать все возможные последствия. Завтрашняя встреча с американцем вряд ли сможет чем-то нам помочь. Решение принимает Идкинд, и вряд ли он с кем-то будет советоваться, как поступить с русскими, дела у которых идут, мягко говоря, не блестяще. Решить может только Идкинд, и поэтому нужна встреча только с ним.

— Завтра, — сказала я, — мы должны быть у офиса сэра Идкинда еще до того, как он приедет на работу.

— Сэр Идкинд не ездит на работу. Он ходит пешком. Ровно двадцать минут от дома до офиса вот уже тридцать пять лет.

— Тем лучше. Мы случайно окажемся рядом.

— В Лондоне случайно рядом не оказываются. Мы не рояль, который случайно оказывается в кустах. И мы не нищие и не просители, которые караулят у дома или офиса.

— Мы нищие и просители.

— Нет. Мы партнеры. У нас реальные деловые предложения. Мы должны сохранять лицо.

— И сколько времени мы будем сохранять это лицо?

— Сколько потребуется!

— Поспи, — сказала я ему. — Ты хотел поспать, и тебе надо выспаться.

Я вернулась в свой номер, достала старую записную книжку, в которой сохранился московский телефон моего бывшего жениха Бориса Рапопорта. К этому телефону я вчера, еще в Москве, приписала его лондонский телефон. Я предусмотрительная. Подруги удивлялись, но я никогда не брала в долг деньги. У меня всегда был неприкосновенный запас, о котором не знала даже мать. Он уменьшался, иногда тратился полностью, но всегда пополнялся. Перед отъездом из Москвы я узнала лондонский телефон Бориса и его двоюродного брата. Я записала телефон посольского сотрудника, знакомого Риммы, еще у меня был телефон представителя Аэрофлота, он был отцом одного из моих учеников, который закончил школу год назад, я его встретила недавно, когда он только что прилетел из Лондона. Перед отлетом я вспомнила всех своих знакомых, которые были связаны с Англией. Вряд ли Борис мог мне помочь, но в данный момент мне надо было с кем-то поговорить. Конечно, он мог быть не в Лондоне, я не особенно и надеялась его застать. Кто же днем сидит дома?

Я услышала женский голос:

— Алло!

— Добрый день, — сказала я. — Попросите, пожалуйста, Бориса.

В трубке молчали. Меня, наверное, не понимали. Я начала подбирать свои немногочисленные английские слова и не могла вспомнить, как по-английски «просить», сообразила, что можно сказать «плииз», но женщина уже спросила почти по-русски:

— Это Москва?

— Нет. Я из Лондона.

Я услышала, как женщина сказала:

— Борис, рашн леди.

Я ждала.

— Слушаю, — сказал Борис. Голос у него был более низкий, чем я помнила, но я не слышала его уже тринадцать лет.

— Борис, — сказала я, — это Вера Бурцева.

— Вера! — обрадовался Борис. — Ты из Москвы?

— Я из Лондона. Я в гостинице. Сейчас скажу, как она называется.

— Никакой гостиницы. Я хочу тебя видеть!

— Я тоже.

— Одну минуту, — сказал он совсем по-московски. — Вечером у меня переговоры по гастролям в Австралию. Значит, у меня есть три свободных часа.

— Мы можем встретиться завтра, — сказала я.

— Завтра с утра у меня репетиция, потом обед с американским продюсером. Как я рад, что ты застала меня! Диктуй адрес гостиницы, я за тобой заеду.

Я достала карточку гостиницы.

— Улица Хаф Мун, по-моему, гостиница «Стар».

— Знаю, — сказал Борис, — это рядом с площадью Пикадилли. — Он задумался. — Мне до твоей гостиницы ехать минут сорок, потом мы с тобою поедем в мой клуб пообедать. Нет, это нерационально. Дорога у меня займет почти два часа. Лучше ты доедешь на метро, это близко, а из клуба я тебя отвезу. Ты лондонское метро знаешь?

— Я поеду на такси.

— Русские на такси не ездят, у русских мало денег.

— Такие русские, как я, сейчас, как и раньше, ездят на такси, и у русских много денег.

— Не заводись, — рассмеялся Борис. — Ты совсем не изменилась. Записывай. Только английскими буквами. Отдашь этот листок шоферу такси и не забудь у него взять чек.

— Диктуй.

Борис назвал адрес клуба и начал диктовать его по буквам.

— Я записала. Ты, наверное, забыл, что я изучала английский в школе и в институте.

— Проверяй по буквам, — потребовал Борис. — Я тоже учил английский в школе и в Консерватории, здесь я переучивался несколько лет.

Борис продиктовал по буквам. В десяти словах я сделала четыре ошибки.

Шофер такси привез меня по адресу, который я записала. Почти квадратные английские такси сразу выделялись из потока машин. Мода их не коснулась, и в этом, наверное, была разумная консервативность.

Клуб располагался в старинном четырехэтажном особняке, судя по форме окон и простоте архитектурных решений, это была постройка конца шестнадцатого — начала семнадцатого веков. Перед отлетом в Лондон я взяла у Риммы несколько справочников и альбомов по Лондону. Она всегда говорила: «От мужиков ничего не остается. Вещи, которые они дарят, снашиваются. От путешествий остаются хотя бы справочники и альбомы».

На доме не было никаких вывесок. Я нажала на медную кнопку звонка. Дверь открыл средних лет джентльмен в темном костюме.

— Миссис Бурцева? — спросил он, заглянув в лист бумаги на пюпитре.

— Есс, — ответила я почти по-английски.

Я поднялась с ним на второй этаж, он открыл массивную темную дверь, и я оказалась в небольшом зале. Слева была стойка бара, над которой возвышался джентльмен в точно таком же костюме и галстуке, как и встретивший меня.

Шторы на окнах были полуспущены, и мне показалось, что уже поздний вечер, тем более что на тех столиках, за которыми сидели мужчины, горели свечи. Ни одной женщины, отметила я. Если бы я встретила Бориса на улице, то никогда бы не узнала его. Полный рыжеволосый мужчина, с короткой стрижкой, в льняном пиджаке, больше похожем на плащ, чем на пиджак, шел мне навстречу. Наверное, мне надо было протянуть руку, но я обняла его и поцеловала. Сидящий за ближайшим столиком джентльмен пил кофе и читал газету. Он даже не поднял голову, чтобы посмотреть на нас.