Читаем без скачивания Дочь Лебедя - Джоанна Бак

— Да, это очень удобно, вы правы, — говорит официант, — но, клянусь, это вредит моим глазам.

Джекоб видит ее через стеклянную дверь. Он всегда забывает о том, что у него такая высокая дочь. Ему кажется, что она выглядит усталой и элегантной, что озадачивает его. Для Джекоба его дочь всегда была вялой и подавленной. Эта женщина, с четко очерченными скулами, неприступная — его дочь?..

У него абсолютно белые волосы. На нем полосатая рубашка, похоже, шелковая, и добротный костюм из твида. Межсезонье. Он берет ее руки, крепко сжимает их и садится напротив. Его глаза слегка выцвели. Лицо почти такое же, и если бы не грустные глаза и седые волосы, его можно было бы назвать очень привлекательным.

— Ты совсем поседел, — говорит она ему.

— Я перестал их подкрашивать, — отвечает он. — Это становилось нелепым.

Он слегка наклоняет голову, чтобы лучше видеть себя в зеркале напротив. Она может подвинуться, чтобы закрыть зеркало, они могут поиграть в эту игру. Его честность трогает ее.

— О, папа. — В ее глазах стоят слезы.

— Не плачь. — Он делает протестующий жест рукой. — Не плачь.

Ему она может все рассказать. О том, что ей стало страшно, что жизнь проходит, о том, как внезапно ей захотелось полететь. Он поймет. Вместо этого она рассказывает ему о Сильви.

— Ну что, теперь ты рада, что я дал ей номер твоего телефона? — спрашивает он. — Ну и что ты собираешься здесь делать?

«Почему все об этом спрашивают?»

— Я хотела повидать тебя, — говорит она. — Ты очень занят?

— Мне очень приятно, что ты проделала весь этот путь только для того, чтобы увидеть меня.

Ну а кого еще ей здесь видеть, хочется ей спросить, Феликс мертв, и вся наша старая жизнь мертва.

— Ты — единственный, кого я хочу видеть, — говорит она.

— Ну а как в «Ритце»? — спрашивает он.

— Шикарно, — отвечает она. Она действительно так думает.

— Ты должен прийти ко мне, мы можем пообедать в номере.

— А картина? Что она собой представляет?

— Я не знаю. Сегодня утром пришел человек из галереи и унес ее.

— Раньше ты была более любопытна, — замечает он.

Ей непонятно, что он имеет в виду.

— Да нет, — возражает она, — я чувствую себя счастливее, ничего не зная.

Он заказывает бокал вина и берет ее руку в свою.

— Иногда неожиданности хороши, — говорит он, — они не всегда бывают плохими.

Ей так хочется, чтобы все было хорошо, что сначала она даже не замечает, что ладонь Джекоба вздута, пальцы стали жирными под натянутой кожей, а вся рука почти круглая. «Он набрал вес», — говорит она себе, а вслух произносит:

— Как твое дело?

— Неплохо идет, особенно в Германии, — говорит он. — И люди, которые там на меня работают, хорошие.

— Хорошо, хорошо, — повторяет она, как будто повторение этого слова сделает все правдой.

— Очень хорошо, — говорит он. — Кстати, как у тебя с деньгами?

— Ну, — она коротко смеется, — я только что истратила последнее из того, что привезла с собой.

— Все в порядке, — говорит он. — Дела действительно идут хорошо. Ты приехала в удачный день. — Он вытащил сложенную пачку денег из кармана и положил на стол. Вытащил шесть или семь коричневых банкнот и протянул их ей.

— Как Эрги? — спрашивает она, пряча деньги в сумочку.

— Он опять в тюрьме. Все давно распалось. В прошлом нет будущего.

— Но если нет прошлого, тогда это подделка.

— В моем каталоге нет подделок — предметы искусства, но не подделки.

Она думает, что он предал себя, а следовательно, и ее. Предал свое прошлое, в котором воспитал ее.

— Тебе хотелось бы хвалиться моей коллекцией, — говорит он, — хотелось бы иметь возможность показывать друзьям Коро, хотелось бы прогуливаться по моему магазину как по музею. Это больше невозможно. Но жизнь продолжается. Я выжил. Ты знаешь, сколько вещей я продал в Германии в прошлом году? Тебе хочется это знать?

— Нет, нет, папа. Прошу прощения.

Его волосы растрепались, глаза горят. Она никогда не замечала этого в нем, ярости, желания оправдаться. Он всегда был таким благоразумным, таким кротким.

— Знаешь, я хочу расширить дело и открыть магазин в Америке.

— Какой магазин? — спрашивает она.

— Увидишь.

Ей страшно сидеть лицом к лицу с ним, страшно быть с ним наедине по причине, которой она не может понять.

— Ты хорошо выглядишь, — говорит он ей.

Она внимательно разглядывает его лицо и улыбается.

Он продолжает:

— Я хочу пригласить тебя на чудесный ленч. Куда бы ты хотела пойти? Вспомни какое-нибудь очаровательное место.

— Я не знаю. Не уверена, что голодна.

— Давай прогуляемся, а потом ты сама выберешь.

Он вынимает очки, смотрит на чек и оставляет на столике деньги. Она берет свою сумку, он одергивает пиджак, прежде чем встать.

— Как Бен? — интересуется он.

— Бен, — повторяет она. — Ах, Бен?..

Он берет ее под руку.

— Может быть, все прошло? Вы уже долгое время вместе. Ничто не длится вечно.

— Никогда так не было, — говорит она.

— Смотри, — говорит он, когда они проходят мимо кучки, оставленной собакой на тротуаре. — Отвратительно.

— Все равно мостовая так красива, — говорит она, — посмотри, как обтесаны камни. — Флоренс смотрит на дома со ставнями и балконами, потом вниз, на бегущую по водосточному желобу воду. — Так красиво!..

— Немного же нужно, чтобы сделать тебя счастливой. «Ритц» и мостовая, полная собачьего дерьма.

— Природа, — отвечает она.

— Итак, у тебя есть кто-то еще? — спрашивает он, когда они переходят улицу.

Кто-то еще? Если бы. Она хочет рассказать Джекобу о Поле, но что рассказывать? Она молчит.

Здесь они когда-то гуляли с Джулией. Флоренс пытается представить ее рядом с ними, на ней серое кожаное пальто, старая черная сумочка. Она в темных колготках и на низких каблуках.

Она берет отца под руку.

— Помнишь? — спрашивает она, когда они идут вниз по Рю Бонапарт, и он думает о том же.

— Она любила гулять здесь весной, — говорит он.

— Она любила повторять, что в Париже надо непременно что-то оставить, чтобы всегда можно было вернуться, — добавляет Флоренс.

Он смотрит на свою дочь.

— Ты все больше и больше похожа на нее, — говорит он. Она чувствует, как что-то сдавило ей грудь. Чтобы преодолеть это чувство, она спрашивает:

— Куда мы идем?

Она с тревогой поняла, что они направляются вниз по Рю Джекоб, где раньше находился магазин, его магазин. С тех пор, как покинула Париж, она была уверена, что Джекоб никогда не ходит мимо своего старого магазина. Он пошел быстрее, он решился.