Читаем без скачивания Охотник на воров - Дэвид Коу

Паренек всё еще дышал. Хотя грудь его вздымалась и опускалась, дышал он неглубоко и сбивчиво. Дождь промочил его одежду насквозь. Кожа его совсем остыла, а губы приобрели бледно-синеватый оттенок.

Итан проскользнул своими руками под паренька, прекрасно понимая, что Холину не выжить без огня, сухой одежды, и теплых одеял.

— Тебе не следовало этого делать!

Он знал, даже не оборачиваясь, что Анна вернулась и стояла позади него. Её голос не был похож на детский, он был напряжен и суров; голос девочки сливался с голосом взрослого человека.

В следующий миг Итан рухнул на Холина, сильно ударившись плечами оземь, и перекатился на спину. Расплавленное железо обожгло его тело изнутри, заполняя каждый дюйм, до самых кончиков пальцев. Он открыл рот, чтобы закричать, но вместо этого почувствовал, как его рвёт. Но, тем не менее, мучения продолжались до тех пор, пока он не испугался, что его мозг сейчас расплавится или взорвется, или просто остановиться и умрет.

Он не прекратит до тех пор, пока я не умру. Итану не нужно было, чтобы Анна озвучила это вслух. Он просто знал это, а в тот самый миг, когда он уже примирился с этой мыслью, закончилась жизнь, а с ней и мучения.

Как только у него возникла эта мысль, агония прекратилась, и снова Итан подумал, что если этот чародей смог прочесть его мысли.

— Твоя взяла, Кэйлли.

Итан посмотрел вверх, на иллюзию. Она по-прежнему выглядела, как маленькая девочка, даже если она звучит, как некое существо из потустороннего мира.

— Ты не оставляешь мне выбора, кроме того, как покончить с этим делом одним разом. Ты будешь наблюдать, как мальчишка умрет, а затем утром ты отправишься к шерифу и скажешь тому, что именно ты убил Дженнифер Берсон, и того бедного мальчонку прошлой осенью, и этого тоже ты прикончил. Тебе придется сознаться, что ты чародей, ты скажешь ему, что ты использовал своё ведьмовство, чтобы совершить все эти убийства, для того, чтобы ты мог потом накинуть заклинания управления. Уверен, остальное они додумают сами.

— Я пойду к нему сегодня же вечером и расскажу, что случилось на самом деле.

— Ты и не вспомнишь, что же было на самом деле. К тому времени, когда я закончу с плетением своего заклинания, ты уже будешь валяться без сознания в переулке. Ты очнешься и обнаружишь себя рядом с мертвым мальчиком, и ты будешь уверен, что это именно ты убил его.

Итан потянулся за клинком, но прежде чем рука даже успела нащупать рукоять ножа, его тело вновь пронзила всё та же жгущая изнутри агония. Его тело напряглось, его снова одолела тошнота. Он был готов выцарапать себе глаза, лишь бы это остановить.

— Кэйлли, я могу продолжать так делать всю ночь напролет. Я могу заставить тебя страдать, да так, что тебе прежде и в голову не приходила мысль о подобных муках. И еще задолго до завершения моего заклинания, ты будешь умолять меня убить мальчонку и набросить на тебя моё заклинание. Или ты можешь, наконец, признать тот факт, что ты проиграл, и мы закончим эти мучения. Выбор за тобой.

— Да! — проскрежетал он зубами. — Прекрати! Пожалуйста!

Как только Итан произнес эти слова, его боль отступила. Тело его было измученным и ослабшим. Он заставил себя открыть глаза, увидел, что девочка стоит склонившись над ним, похожая на бродяжку, крошечная, светящаяся, с улыбающимся лицом.

— Вот и славно, Кэйлли, — сказала она. — На этот раз, ты принял мудрое решение.

Итан отвернулся от неё, и успел заметить движение на другой стороне переулка. Всего какой-то краткий мир, удар сердца, не более, ему показалось, что кто-то пришел ему на выручку. Но фигура была слишком мала, слишком темной. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы узнать Питча, в его темные глазах отражалось колдовское сияние Анны.

На лице Анны отразилась тревога и она бросила взгляд в направлении Итана. Однако, увидев пса, ее лицо вновь расслабилось, и на губах заиграла всё та же торжествующая улыбка.

— Это простое заклинание, — начала было она, её голос вновь стал похож на голос маленькой девочки. — Ты произносишь его так, же как и любое другое. Странно, не правда ли? Казалось, должно быть совсем другое заклинание, которое убивает. Не согласен?

Итан едва её слушал. Питч стоял и глядел прямо на него, голова его была наклонена на бок. Итан смотрел на пса, сердце у него разрывалось от боли. Что он мог сделать, чтобы спасти Холина, спастись самому? Сам ничего. Он не мог тягаться с чародеем по силе в колдовстве или в навыках, или хитрости. В одиночку никак. Но он больше не один.

— Питч.

Он произнес одно единственное слово. Но Питч навострил уши и махнул хвостом. Итан почувствовал обжигающие слезы, которые ручьем потекли по его щекам.

— Прости меня.

Всевозможная, какая только существует, боль начала раздирать Итана изнутри, такая же мощная как та, что была вызвана чародеем, и еще более страшная. Ибо, если он переживет эту ночь, то эта боль никогда не уйдет.

Анна остановилась на полуслове. Итан чувствовал, что она наблюдала за ним. Он легко мог представить себе смятение на девичьем лице, но он даже не взглянул на неё. Он продолжал неотрывно смотреть на Питча. И проговаривать про себя нужные слова.

«Каситас экс вита хьюск канис-экс Питч-эвоката». Слепота, наколдованная на жизни этого пса.

Он мгновенно почувствовал, как сила заклинания загудела, наполняя его тело, как будто десятки тысяч иголочек начали покалывать его кожу. Вместе с ним задрожали булыжники на мостовой. Весь город запульсировал. Несомненно, каждый чародей в Бостоне почувствовал то, что сейчас происходило. Тем не менее, Питч не дрогнул, не отступил, ни съежился от страха. Он вообще не издал никакого звука. Его ноги подкосились, он рухнул на бок и затих. Теперь уже навсегда.

Итан осознал, что остался совсем один, если не считать Холина. Анна вновь исчезла. Он вновь услышал, как мужской голос, голос чародея, заорал в приступе ярости, выкрикивая какие-то нечленораздельные звуки. Наверное, он мог бы преследовать его, возможно, узнал бы, кем тот был. При таких обстоятельствах, он, возможно, бы победил в бою заклинаний.

Но он не предпринял попытки. Стараясь изо всех сил, он подполз на коленях к тому месту, где лежал бездыханный Питч, зная, что он должен что-то сделать, чтобы почтить память животины, прекрасно понимая, что сделать ничего не мог. Когда он пробежал дрожащими пальцами по мокрому меху Питча, погладив псину по голове, он вновь попытался сказать, как ему жаль. Слова застряли у него в горле. Он шатаясь поднялся на ноги и покачиваясь, подойдя к мальчику, поднял того на руки. Остановившись, чтобы еще раз бросить взгляд на несчастного Питча, он поспешил вниз по переулку, мимо бочарни Генри и его комнаты. На следующем углу, он повернул на север и потащил паренька в конец Северной Оконечности к дому Элли.