Читаем без скачивания Девочка-беда, или Как стать хорошей женщиной - Диана Чемберлен

Рани снова кивнула, не в состоянии говорить с бананом во рту.

– Я думаю, в действительности вопрос должен быть о том, как ты поживаешь, сегодня утром? – спросила Лейси у Джины.

Джина села рядом со стульчиком Рани. Она опустила глаза на свою кружку кофе, водя пальцем по ручке чашки.

– Мне жаль Клея, – заключила она, поднимая глаза на Лейси. – Все его ошибки возвращаются ему и преследуют его.

Лейси кивнула. Она знала, как расстроен был Клей тем, что оставил Волка в их доме, вопреки желанию Джины. А теперь ему пришлось оказаться лицом к лицу с последствиями своего непорядочного поведения по отношению к Джессике Диллард много лет назад.

– Ты была шокирована? – Лейси должна была понять, что сейчас чувствует ее подруга.

Джина улыбнулась, и в этом было что-то уклончивое. Прошло немного времени, прежде чем она заговорила.

– Он уже рассказывал мне о Джессике, – призналась она. – Когда она умерла, он был расстроен больше, чем показал это тебе, потому что он знал ее немного лучше, чем ты думала. Не то чтобы между ними были какие-то настоящие отношения, но я думаю… повзрослев, он оглянулся в прошлое и с тоской понял, что он воспользовался ею. Так вот, в ночь после ее смерти он рассказал мне, что он тогда сделал – переспал с ней на вечеринке, когда ему было семнадцать. И что она была милой девочкой; она тогда сильно напилась, и он воспользовался этим. Другими словами, он дал мне понять, что был ничтожеством, на случай, если я не смогу понять это сама из того, что он мне рассказывал.

– Я рада, что у вас такие отношения. – Лейси удивилась, что брат так откровенничал с Джиной.

– Я тоже, – отозвалась Джина.

– Я тоже! – эхом добавила Рани, и Лейси с Джиной рассмеялись.

– Пей свой сок, Рани, – Джина придвинула чашку поближе к тарелке с кашей на подносе Рани.

– Ты знаешь, что Клей и папа сегодня встречаются с адвокатом? – Джина посмотрела на Лейси. – Они собираются работать без твоего заявления, поэтому больше это над твоей душой висеть не будет.

– О! – поразилась Лейси, думая о том, что почему-то она не испытывает облегчения от этой новости.

– Это должно тебя немного успокоить, – продолжила Джина. – Я знаю, как это сводило тебя с ума.

– Мне кажется, я кое до чего додумалась. – Лейси сделала большой глоток кофе и потом продолжила: – Я не могла написать его потому, что старалась сосредоточиться на матери и семье, а не на убийце. Моей матери уже нет. Моя семья поправляется. А вот Захарий Пойнтер будет сидеть в тюрьме или выйдет из нее в зависимости от того, что мы напишем. На самом деле заявление должно быть о нем.

Джина, казалось, была сбита с толку.

– Что ты такое говоришь, Лейси?

– Что я все еще хочу написать заявление, – сказала она, вставая из-за стола, – но вначале я еще должна кое-что сделать.

Глава 50

Она предполагала, что будет разговаривать с Захарием Пойнтером через прозрачную стену из плексигласа, как это показывают в кино, но по прибытии в тюрьму, где он отбывал заключение, ее провели прямо в офис тюремного капеллана.

– Преподобного МакКоннелла сегодня нет, – доложил караульный в форме, положив руку на дверь, – но он сказал, что вы можете повидаться с мистером Пойнтером здесь. Зах уже ждет вас.

Неожиданно Лейси почувствовала, как ее охватил страх. Остаться наедине с убийцей своей матери было для нее равносильно тому, чтобы остаться, как в ловушке, в собачьем загоне со злой собакой. Несомненно, однако, что ей бы не позволили увидеться с ним, если бы были хоть какие-то сомнения в ее безопасности. Тем не менее она помедлила, прежде чем войти внутрь офиса.

– Идите прямо, – напутствовал ее караульный, – только задержитесь у входа, чтобы расписаться, когда будете уходить.

Она открыла дверь и вошла в небольшую комнату ожидания с голыми стенами, в которой стояло пять стульев, обитых кожзаменителем бирюзового цвета. Караульный закрыл за ней дверь, и у нее возникло ощущение, что он забрал с собой весь воздух из комнаты.

– Есть здесь кто-нибудь? – позвала Лейси.

Она услышала звук отодвигаемого стула, и через минуту человек, которого она давно ненавидела, появился в дверях между двумя комнатами, одетый в синюю тюремную одежду. Невольно она шагнула назад, но именно у него лицо стало мертвенно-бледным и испуганным.

– Анни? – недоверчиво позвал он.

Лейси не могла вымолвить ни слова. Почему он зовет ее Анни? Он ведь не знал ее мать. Она была лишь препятствием на его пути, когда он хотел убить свою жену. Лейси представила его себе в приюте для женщин, когда он возник в дверном проеме в своем насквозь промокшем зеленом бушлате. Она вспомнила, как, нацелив пистолет, он кричал «Потаскуха! Шлюха!», и вдруг осознала, что эти слова предназначались не Фей Коллиер.

– Вы были одним из них, – сказала Лейси со спокойствием, никак не отражавшим сумбур в ее голове. – Вы были одним из любовников моей матери.

Казалось, он мгновенно стал меньше и печальнее. На лице у него были глубокие морщины, которых стало больше, когда он услышал ее слова.

– Вы ее дочь, – наконец он подал голос. – Лейси, да?

Спиной она прижималась к двери больше для опоры, чем для чего-то еще. У нее начала кружиться голова.

– Вы хотели убить мою мать, когда ворвались в приют? Вы явились туда за ней? Чтобы убить?

Облизнув губы, он на какой-то миг посмотрел в сторону, и она увидела, что он пытается решить, с чего начать. Наконец он указал в сторону внутреннего помещения офиса.

– Проходите внутрь, и мы сможем поговорить.

– Я сяду прямо здесь.

Лейси опустилась на ближайший к двери стул. Обивка из кожзаменителя издала звук, похожий на звук выдуваемого из шины воздуха, когда она садилась.

Он сел в другом углу небольшой комнаты, и Лейси смогла рассмотреть его. Она бы не узнала его при проведении процедуры опознания. Темные волосы стали совершенно белыми за прошедшие двенадцать лет, и он стал меньше, или, может быть, из-за того, что на нем не было тяжелого бушлата и он не держал пистолета, казалось, что он уменьшился в размерах.

– Я не ожидал… – Он глянул вниз на свои руки, как будто не знал, что сказать. – Мне сообщили, что вы приедете.

Он улыбнулся ей, и ей пришлось отвести глаза в сторону. Улыбка у него была удивительно теплой, но ей не хотелось поддаваться этому обаянию.

– Я представлял себе, что мы немного побеседуем, и я скажу вам, как мне жаль, что ваша мать попыталась защитить мою жену. Но сейчас я понимаю, что правда написана на моем лице.

Лейси не могла дышать. От головокружения ей хотелось склонить голову. Неужели ей хотелось сидеть здесь и слушать, как он будет рассказывать ей вещи, которые наверняка расстроят ее еще больше, или ей лучше просто сказать ему, что ее приход был ошибкой, и покинуть комнату?

– Мне очень жаль, – сказал Захарий. – Я не хочу говорить ничего плохого о вашей матери.

– Скажите мне правду! – попросила Лейси.

Она уже зашла так далеко… Если Лейси не поговорит с ним сейчас, то ее всегда будет преследовать сожаление, что она не узнала у него все, что могла бы.

– Я уже знаю, что она была… неверна отцу.

Он смотрел на нее с удивлением и еще раз облизнул губы.

– Я познакомился с ней в маленьком магазинчике, где раньше работал, – сказал он. – Маленький магазин всякой всячины возле… ладно, это не имеет значения. Я даже не уверен, что он все еще там находится. Она зашла как-то купить пару босоножек, которые увидела на витрине, и мы начали разговаривать. Потом она начала захаживать к нам почти каждый день, просто поболтать, и, короче говоря, я влюбился в нее. Я страдал от биполярной маниакальной депрессии, хотя я не знал об этом в то время. Я просто знал, что у меня бывают взлеты огромного запаса энергии и ощущения, что мир – это необычайно прекрасное место для жизни, а потом без всякого предупреждения меня швыряло вниз. Так низко, ниже некуда. Но мне всегда удавалось скрывать, что творилось внутри меня, – сохранять контроль над собой, – пока моя жизнь текла размеренно. – Он глянул вниз на руки. Они были сложены у него на коленях, и он потирал одним большим пальцем другой. – Я находился в маниакальной стадии, когда познакомился с вашей матерью. В затяжной. И сначала все было великолепно.

– Она водила вас в дом смотрителя?

– Вы об этом знаете? – Он удивился.

Лейси кивнула.

– Да, мы там, бывало, встречались. – Он посмотрел на нее виновато. – Мне не хочется говорить об этом с вами.

– Продолжайте.

Она представила себе отца в ветлечебнице, как всегда работавшего не покладая рук, чтобы заработать деньги на содержание семьи, в то время как его жена водила мужчин в дом смотрителя, совершенно не задумываясь о том, какую боль она причиняет семье.

– Я чувствовал, что поступаю плохо, но я был так увлечен. Мне трудно объяснить, какой эффект она на меня оказывала.

– Она его оказывала на множество мужчин, – сказала она, желая немного поубавить его пыл.