Читаем без скачивания Фраера - Валерий Горшков

В последний раз повернув её до упора влево и тем самым набрав «ноль», он швырнул на пол истерзанную копию и взялся за хромированную ручку, повернув её до отказа вправо.

Массивная тяжёлая дверца медленно и легко открылась. Как в сказке.

На миг у Сергея все закачалось перед глазами. В глубине души все же надеясь на чудо, он буквально впал в транс от того, что ему так неожиданно и легко удалось добраться до содержимого сейфа, стоившего жизни чересчур упрямому кэпу.

Здесь хранилась всякая всячина – штурманские карты, пара золотых запонок, маленький серебряный ключик, аккуратная стопочка всевозможных документов, несколько пачек долларов в сотенных купюрах. И – вот удача! – большой серебристый пистолет неизвестной Хаммеру марки, с длинным стволом и клеймом на рифлёной ручке, изображающим пасть тигра.

Но самое главное – в сейфе был компактный чёрный чемоданчик спутникового телефона! В создавшейся ситуации обнаружение этого аварийного капитанского канала связи в буквальном смысле слова не имело цены!

Сергей запихнул пистолет за ремень на джинсах, вытащил на свет божий спутниковый телефон и застыл в раздумье.

Что делать с баксами? Если в пачке сто купюр по сто долларов, а пачек этих – десять, то вырисовывается действительно кругленькая сумма. Понятно, что капитану Мэддоку не хотелось с ней расставаться. Да и он, Хаммер, не тот человек, чтобы бросаться такими бабками.

Взгляд его вновь упал на копию «Джоконды». Павлов закрыл сейф, набрав комбинацию, нацарапанную на обратной стороне знаменитой картины.

Потом встал на заваленный бумагами стол и нырнул в проем иллюминатора.

Не удержавшись, с высоты двух метров сверзился на палубу.

Вскочив на ноги и тяжёлым словом понося «русскую мафию», а заодно и чёрного вице-консула с королём Джамо Третьим, Хаммер пригнулся за фальшбортом и побежал к корме, где можно было спрятаться и позвонить по спутниковому телефону.

Глава тридцать первая

Путь на палубу

Уже добравшись до трапа, я вспомнил, что, кроме пистолета, позаимствовал у сексуально озабоченного амбала и рацию, до сих пор лежащую в нагрудном кармане моей рубашки и лишь чудом не выпавшую в воду во время моих недавних пируэтов у иллюминатора.

После короткого щелчка из коробочки послышался ровный мужской голос. На этот раз я тут же узнал его обладателя. То был синьор Манчини, что с учётом виденного мной в деле куклы Барби нисколько не удивило.

– Эй, ты! Я знаю, что рация Жака у тебя… Слушай меня внимательно! Я по достоинству оценил твою смелость, но, положа руку на сердце, шансов остаться в живых у тебя нет никаких. Твоя подружка и приятель у нас. Если не хочешь, чтобы ему отстрелили яйца, а улыбка твоей девчонки после двух движений ножичком стала шириной до ушей, то забудь про пушку и выходи на ют с поднятыми руками. Посидишь вместе с ними взаперти до тех пор, пока мы не обчистим каюты и не слиняем, а потом можешь гулять на все четыре стороны. Я – не Джек Потрошитель, мне нужны лишь деньги и драгоценности, а не ваши никчёмные жизни… Ты хорошо меня понял? Приём!

В отличие от лысого толстяка я твёрдо знал, что, объявляя Машу своей заложницей, он, мягко говоря, слегка поторопился.

Но что касается Хаммера – здесь вырисовывалась совсем иная картина. Похоже, Серёга действительно попал в лапы грабителей, зайдя в каюту капитана. И вряд ли его стали бы переводить в другое место. Значит, он до сих пор находится там. Наверняка – связанный и запертый, без охраны.

Что же касается обещаний Манчини, завладев алмазами и прихватив до кучи все ценности туристов, тихо смыться, то я, по понятным причинам, не верил ни одному его слову. Оставлять кучу свидетелей, решившись на такое серьёзное преступление и уже совершив как минимум одно убийство, было непозволительной роскошью. Едва дело будет завершено и в назначенный час к яхте, по воде или по воздуху, прибудет их сообщник, «Белую акулу» ждёт тяжёлая участь…

Но раз толстяк хочет обвести меня вокруг пальца, так почему мне не попробовать сделать то же самое? Пока налётчики, рассредоточившись по углам, будут поджидать меня на корме, я попробую выиграть время и пробраться на верхнюю палубу.

Они уверены, что скотина-бармен целиком и полностью контролирует находящуюся в нашей каюте Марию, так что по крайней мере пока ей ничего не грозит…

Я вытащил рацию, нажал кнопку и с демонстративным пафосом сказал:

– Если с ними хоть что-нибудь случится, я найду тебя даже на том свете, пузырь с дерьмом!

– Ещё одно грубое слово – и я беру свои обещания назад, – почти спокойно ответил Манчини. – Выходи к бассейну – и без фокусов. Сам понимаешь, нам терять нечего…

– Чтоб ты сдох, сволочь! – зло и обречённо рявкнул я, убрал рацию в карман и, вопреки недавнему решению, поспешно вернулся назад в каюту.

Теперь нужно все делать очень быстро, в моем распоряжении минуты полторы-две, не больше. Потом они заподозрят неладное и начнут действовать…

– Не стреляй, свои! – приоткрыв дверь, громким шёпотом предупредил я Машу с самого порога, а когда приблизился к ней, торопливо сообщил: – Снаружи меня ждёт целая делегация, так что придётся снова воспользоваться тарзанкой… Этого ублюдка, – я ткнул стволом автомата в распластавшееся посреди спальни, в луже густеющей крови, грузное тело Жака, – пока не хватились, так что у нас есть небольшая фора. Но так или иначе, будь начеку…

– Как я понимаю, выбора у меня все равно нет, – снова прячась между спинкой дивана и переборкой, ответила Маша.

Её лицо выражало такую высокую степень концентрации и решительности, что я даже удивился. Ещё пять минут назад представить себе не мог мою невесту, сжимающую в руке боевой пистолет, а сейчас все так радикально изменилось.

Верно говорят – жизнь прекрасна и удивительна, но куда более удивительна, чем прекрасна!

Осознание необходимости стремительно шевелить поршнями и все усиливающееся нервное напряжение придали мне дополнительные силы.

Повесив «узи» на шею и откинув его за спину, я с проворством обезьяны выскользнул из иллюминатора, вскарабкался по борту яхты к палубе и осторожно выглянул через отверстие, рядом с которым был закреплён канат.

У двери надстройки, ведущей к каютам, спиной ко мне в напряжённой позе охотящейся дикой кошки стояла блондинка, держа массивный «люгер» двумя согнутыми у груди руками.

У самой кормы, рядом с флагштоком, на котором слегка шевелился облизываемый лёгким ветерком триколор Санта-Каролины, маячил толстяк. Его взмокшая лысина, освещённая одиноким сигнальным фонарём, тускло поблёскивала розовым оттенком.

Третий гангстер, если таковой есть, спрятался, вероятно, где-то в темноте верхней палубы, у фальшборта, держа под прицелом всю корму…

Не могло быть и речи, чтобы перемахнуть через борт в месте крепления верёвки, ибо в этом случае я имел все шансы уподобиться нашпигованной свинцом шпикачке. А поэтому я выбрал другой, более безопасный, но требующий титанических усилий, концентрации и точности движений способ перебраться на палубу.

Ухватившись за край борта и отпустив верёвку, я повис над водой, подогнул ноги и, помогая себе корпусом, стал перебирать руками.

Сантиметр за сантиметром двигался к носу яхты и старался проделывать это совершенно бесшумно, так как теперь был столь же беспомощен перед врагами, как цирковой канатоходец – перед внезапным ураганным порывом ветра.

Сначала, благодаря тренированным мышцам, все получалось относительно легко. Но потом предплечья, на которые падала вся нагрузка, стали наливаться свинцом, а вцепившиеся в острый и слишком широкий для прочного захвата край борта пальцы начали терять силу.

Я вынужден был, собрав волю в кулак и скривив лицо в ужасной, не видимой никому гримасе, через «не могу» преодолеть ещё несколько отделяющих меня от кормы метров. И лишь окончательно почувствовав, что следующий «шаг» может стать для меня последним, разрешил себе сделать секундную паузу перед тем, как подтянуться и перемахнуть через борт на палубу.

Без проблем поднялся над бортом почти по грудь и уже выбросил вперёд локти, чтобы одним трицепсовым рывком бросить корпус вверх, до уровня пояса, когда пальцы левой руки неожиданно соскользнули с гладкого края борта и я, потеряв опору, камнем полетел вниз…

А потом, через пронзительный, пульсирующий звон в ушах, осознал, что судьба в очередной раз не позволила свершиться непоправимому.

Меня спасло то, что называется непроизвольной мышечной реакцией, неподвластной разуму.

Такое уже было однажды, в далёком детстве, когда я чиркал спичкой о коробок и внезапно оторвавшийся от головки кусочек пылающей серы угодил бы мне точно в глаз, если бы я не успел закрыть его за мгновение до того, как на веке появилось розовое пятнышко обгоревшей кожи…

Сейчас случилось то же самое.

Едва разжались пальцы левой руки, как уже до предела утомлённые пальцы правой автоматически вцепились в борт с такой железной силой, что смогли выдержать обрушившийся на них вес летящего в свободном падении тела.