Читаем без скачивания Вверх по течению (СИ) - Дмитрий Старицкий

А я продолжил.

– У меня нет уверенности в том, что ВОСО и интендантство просто не справляется из-за некомпетентности. Либо пособничают врагу, либо ворованное возят частными рейсами и не возвращают обратно вагоны. По плану наступления вагонов было достаточно до конца операции и на Узловой мы немало их взяли трофеем. Как и паровозов.

– Кого оставляете за себя? – только и спросил генерал, садясь за свой стол. – Исполняющим обязанности конечно. Потому как снимать вас с командования отрядом я не намерен. У вас это хорошо получается, барон.

– Благодарю вас, экселенц. За себя я оставляю капитана Вальда.

– Вальда? – удивился генерал. – Он же всего командир егерской роты?

– Вот именно, ваше превосходительство. Командир штурмовой роты, доказавшей свою эффективность при взятии населенных пунктов. И бронепоезд только обеспечивает работу этой роты. К тому же он в отряде самый старший по чину.

– Что ж, будь по – вашему… – согласился генерал и поменял тему. – Вы увидите его величество в ближайшее время?

– Надеюсь на это, экселенц, – ответил я неопределенно, потому как еще не решил пока мне ехать в ставку или не пора.

– Тогда подождите немного, я напишу ему депешу в Ставку и также отправлю с вами накопившиеся наградные листы.

Узловая встретила меня зримым бардаком: вавилонским столпотворением людей, лошадей, стирхов, повозок и вагонов среди которых ловко протыривались продавцы всякой всячиной вразнос с рук, подпирали стены вокзала скучающие пока еще трезвые проститутки. Гам стоял круглосуточный. Гарь. Паровозный дым и пар.

Причем гражданских толклось на вокзале не меньше военных. И это было странно. Больше всего меня удивило большое количество проституток. В большинстве своем молодых еще девочек. Те первые три дня, которые я провел на Узловой, их вообще не было видно. Причем на развязных профессионалок они мало походили. Тихо стояли и ждали, когда их выберут те, кому приспичило попользоваться их услугами. Сразу вспомнилось, что шутник Сталин во время Великой Отечественной войны приравнял триппер к членовредительству и за то, что офицер намотал на член гонококк, его отправлял в штрафбат на три месяца. А презервативы в вещевом довольствии Красная армия впервые увидела в только Румынии.

Дежурный по станции с трудом нашел место, куда приткнуть мой эшелон. По великому моему везению на самых задворках сортировочной станции. Зато я сам убедился, что бардак бардаком, но в мутной воде кто-то все же ловит свою крупную рыбу. Иначе зачем, имея сквозные пути, сначала разгружать вагоны в пакгаузы, а потом снова загружать те же грузы в эти же вагоны, для того чтобы отправить в адрес нашего первого корпуса. Явно имеет место быть пересортица усушка и утруска. Погрузочно – разгрузочные работы велись и ночью при свете керосиновых ламп.

Скандалить не стал. Просто вызвал к себе на эти задворки в свой салон повесткой начальника пункта ВОСО и местного главного начальника по интендантскому ведомству. Поначалу вежливо с посыльным. С вручением документа под роспись.

И приказал раздать личному составу ужин, который готовился в полевой кухне, пока мы были в пути. Сам также с удовольствием поел из солдатского котла с бойцами на платформе – готовил рецкий повар вкусные и простые деревенские блюда, к которым я, оказывается, успел привыкнуть пока жил на хуторе. Даже чем-то родным повеяло. Хотя повар у нас не профессионал, а выборный из бойцов.

Начальник ВОСО – мелкий живчик с лисьей мордочкой, со смешной фамилией Мойса, в полевой форме с майорскими погонами, явился уже через полчаса в полной готовности к сотрудничеству. Я сделал ему замечание, что до сих пор на станции Троблинка нет его представителя. Он обещал исправиться в ближайшие же дни, а пока просто руки не дошли – и недели не прошло как эта станция наша. Дал мне ценнейшую консультацию по максимальной пропускной способности нашей ветки, сверх которой неизбежны заторы. Обещал выслать роту железнодорожных строителей, для постройки временных «усов» отстоя для складирования запасных шпал и рельсов, чтобы не таскать каждый раз их издали для боевого ремонта путей.

Главная для меня информация из уст майора прозвучала так.

– ВОСО не распоряжается вагонами. ВОСО лишь организует прохождение составов с военными грузами целиком. Сами литерные эшелоны формируются интендантами. Часто ВОСО даже не знает, что находится в вагонах.

В общем, встреча прошла плодотворно, и мы расстались довольные друг другом. Откровенно стучать на интендантов он не стал, но позволил себе пару намеков, дающих пищу мне для размышлений.

А вот большая интендантская шишка не явилась даже на следующий день. И пришло посылать за ней отделение егерей с пулеметом и приказом о силовом приводе.

Едва этого тучного подполковника втолкнули ко мне в салон, как он сразу встал в позу.

– Что вы себе такого позволяете, молодой человек? Как вы смеете так обращаться с ответственным офицером ведомства кронпринца? Я этого так не оставлю. Вы у меня на фронт пойдете рядовым в пехоту…

Его брылястое лицо тряслось, покраснело и плевалось мелкими брызгами слюны. И что самое удивительно он действительно чувствовал себя в полном праве «строить» всех вокруг себя. Удивительно, но когда вся армия давным – давно перешла на новую полевую форму с погонами этот крендель все донашивает старый мундир с темно – синими обшлагами и серебряным галунным воротником.

– Вы присядьте, господин подполковник, водички попейте, успокойтесь, – улыбнулся я, наливая в стакан воды. – Поставили бы мой эшелон на первый путь, глядишь, и идти было бы короче, не ломая ноги о шпалы.

Воду он пил жадно, искоса поглядывая на приведший его конвой. Все же хоть и хорохорится и права качает, а побаивается.

– Вы свободны пока, – отпустил я егерей, сказав эту фразу по – рецки.

Поглядел на интенданта. Покачал головой и спросил.

– Ваша фамилия будет Шперле?

– Истинно так. Подполковник интендантской службы Йозе Шперле.

– Тогда все правильно. Вас вызывали повесткой. Вы не явились. Поэтому пришлось осуществить привод для беседы. Но привод это еще не арест. А беседа пока не допрос.

Выложил на стол планшет, раскрыл его. Под целлулоидной оболочкой там у меня не карта, а с одной стороны указ о создании чрезвычайной комиссии, с другой – рескрипт о назначении меня королевским комиссаром в нее. Специально так сделал, чтобы не трепать такие важные документы. Ламината тут нет, и долго еще не будет.

– Читайте.

Чиновник быстро пробежал глазами оба документа и расплылся в улыбке. Даже глазки довольно заблестели.

– Так бы сразу и сказали, молодой человек, что вы и есть тот самый Кобчик из окружения принца, а то в повестке указан какой-то никому не известный барон, – откинулся интендант на спинку кресла. – Я только одного не понял, что означает фраза «право внесудебной расправы» в рескрипте его величества?

– А то и означает, подполковник, что в условиях военного времени, обнаружив саботаж и пособничество врагу, я имею чрезвычайное право расстрелять саботажников без суда и следствия. На месте. Армия испытывает трудности со снабжением боеприпасами. Если я усмотрю в этом факт саботажа, виновные будут расстреляны незамедлительно перед строем. Дабы другим не было повадно. Время дорого в наступлении, чтобы изводить его на судебные церемонии.

– А как же штрафные роты? – удивленно посмотрел на меня интендант.

– Какие штрафные роты? – в свою очередь удивился я. – Не знаю никаких штрафных рот. Я сам только что с передовой. Нет там никаких штрафных рот. Но вызвал я вас вот по какому делу… От вас требуется справка о движении и обороте вагонов на узловой станции за последние две недели.

– Ну,… такое так сразу и не скажешь, господин королевский комиссар. Надо бумаги поднимать… Я же сам вагоны не распределяю. У меня для этого подчиненные есть специально этому обученные.

Подполковник почувствовал себя уверенней «в своей луже», стал вальяжным и несколько покровительственным в тоне.

– Там очень сложная документация для неспециалиста. Если вы позволите, то мы изготовим вам такую справку дня через три.

– Это непозволительно долго, господин подполковник. Вы мне к завтрашнему утру предоставите все копии документов по этому вопросу. Гриф «С подлинным верно». Подпись ваша и исполнителя. Печать.

– А это зачем?

– В дело подшить.

– В какое дело?

– Уголовное. О фактах саботажа на железной дороге в прифронтовой полосе.

– Ах, на железной дороге… – облегченно выдохнул интендант. – Нет вопросов. Завтра копии у вас будут. Что еще от нас требуется?

– Объясните мне, зачем вы сначала разгружаете амуницию, а потом снова грузите в вагоны перед отправкой на фронт.