Читаем без скачивания Отражение Ворона - Дмитрий Вересов

– Верно… А ситуация в России постепенно начинает напоминать ночь у потухающего костра, – подхватил мысль Питер, – когда волки все ближе и ближе подбираются, потому как костер все угасает. И когда он потухнет совсем – волки набросятся. Костер – это, условно говоря, те остатки оружия, которыми еще располагает Кремль. Потому как на самом деле американский ковбой – он только в кино. Я сколько раз наблюдал этих янки еще в Западном Берлине, когда еще была Стена… И я помню, как эти герои на своих базах устраивали на День благо дарения всякие родео и прочие свои пляски и прыжки… Они напивались отвратительным своим пивом и с трех метров не могли набросить лассо на привязанного к колышку бычка… Так что не надо экстраполировать героику Джона Вейна и Голливуда на эту разномастную толпу чванливых жевателей чуингама. Они на самом деле трусоваты и всячески берегут себя… Для хорошей жизни. Ему скажешь резко и уверенно: «пошел отсюда» – и он отскочит.

Поэтому пока они на Россию не набрасываются. Я повторяю – пока. Пока остается шанс получить по морде – они будут осторожничать. Они ждут югославского варианта, мол, у русских потеряна управляемость, и у них необходимо высадить войска. Поэтому надо ввести голубые каски и восстановить у них права человека… А пока – пока все те средних умственных способностей дядьки, что сидели поблизости от власти, в один день проснулись миллиардерами. Это те, которые в свое время такому сравнительно невинному явлению, как «Голос Америки», придавали значение вселенской идеологической беды. А теперь этот «Голос Америки» вещает здесь чуть ли не на волнах Гостелерадио… Это те же люди, которые буквально двадцать лет назад пытались держать народ в идеологической узде. Кто они, нынешние ваши властители?

– Да, – вставил Нил, – в семьдесят восьмом году меня, аспиранта, отсекали от общения с американцами, а теперь, посмотрите, сами американцам отдали базы в Средней Азии. Кто они такие? Папа слесарь, жизненный выбор – либо в хоккей играть, либо в КГБ идти. С вашим рабфаком, из которого вышли эти нынешние, я имел счастье учиться, я их видел. Им самое главное было – вылезти из того дерьма, в котором они родились. А замашки у них остались те же самые – пить водку, ругаться матом и в баньках париться. Они таких людей, как я, мелко терроризировали. А когда рухнула держава – где они были, эти КГБ? Никто из них не заступился. А теперь вот руководят на самом высоком уровне…

– Все правильно, дорогой Нил, все так! Кстати, о заговорах… Они существуют? Я имею в виду мировые заговоры типа масонских, – хитро улыбнувшись, спросил Питера профессор Делох.

– Из самой структуры мирозданья логически вытекает необходимость заговоров, – ответил Питер, – и странно было бы предполагать, что их не существует. Если есть система ресурсов и общность людей – всегда будут образовываться группы, тайной целью которых является перераспределение этих ресурсов. А при достижении какой то стабильности будут возникать заговоры с целью эту стабильность либо сохранить, либо нарушить. И чем дальше, тем секретнее деятельность этих заговорщиков. Ведь заговор корпораций – это не концерт ансамбля «Рамштайн», о котором афиши на всех углах…

Мужчины все говорили и говорили… Их рюмки наполнялись то прохладной и тягучей смородине вой, то сладковатой простой. Пустели мисочки с икрой, зато наполнялись пепельницы. Сигарный дым слоился, утекая в ракетную дюзу над камином.

А Татьяна блаженствовала… Ей мнились дожди, смывающие листья, прилипшие к оконному стеклу, такой же, затухающий к ночи, камин. Очаг, собирающий вокруг себя всю семью..

На антикварных часах, что высились у стены, была уже половина четвертого утра. «И скоро уже юный Нил проснется», – думала Татьяна.

– А не пора ли нам всем идти спать? – вдруг спросила она.

И почему то подумала при этом, что так и не выбрала для себя до конца… с кем из них? С Нилом или с Питером – хотелось бы ей заснуть, чтобы и вместе проснуться? Так и дошла она до одинокой своей вдовьей спаленки.

Одна. А ее мужчины, каждый засыпая в своей комнате – и Питер, и Нил, – тоже думали о ней.

И волны Средиземного моря бились о берег острова.

Леди Морвен стояла на вертолетной площадке, и воздушные вихри, поднимаемые несущим винтом старого доброго «хью», картинно, как в рекламном клипе доброго модного шампуня, развевали ее во л осы.

Голова пилота в гарнитуре, надетой поверх форменной кепи, нетерпеливо выглядывала из форточки.

– Ну, мальчики, ведите себя здесь паиньками, не ссорьтесь, скоро прилечу, привезу гостинцев, – поправляя разметавшиеся волосы, говорила Татьяна дежурные слова прощанья.

Мальчики – Нил, Питер и юный Нил-Нил – выглядели натужно приветливыми. Им тоже было грустно прощаться.

Только улетавший с Татьяной профессор Делох смотрелся неподдельно веселым. За неделю пребывания в Занаду он вдоволь наговорился, и теперь его вновь ждали его кафедра в университете и кол лекция старых книг и икон в домике на Оксфорд-роуд. Home, sweet home!

– А может, задержишься еще на пару дней? – без надежды на положительный ответ спросил Нил.

– Нет, дорогой, не могу, дела в офисе накопились, поеду с врагами воевать, – бодро ответила Татьяна и еще раз улыбнулась, обводя прощальным взглядом своих любимых мужчин.

– At the office, where the papers grow she takes a break, drinks another coffee, and she finds it hard to stay awake, it just another day, doo, doo, doo, doo, doo… – весело и к месту пропел вдруг Нил старший из старой любимой песенки…

– Sad, so sad, sometimes she feels so sad, – рефреном из этой же темы и в тон Нилу пропела Татьяна, не смахивая пробежавшую по щеке слезу…

(2)

К Барковскому у Рафаловича было одно дело необычайной важности.

Леня не любил просить и быть потом обязанным. Но к воровскому императиву «не верь – не бойся – не проси» относился с ироничным скепсисом. На все правила в нашей сложной жизни бывают исключения, повторял он слова своего первого командира лодки, который на вышколенное в Леониде пятью годами училища благоговение перед всяческими инструкциями отвечал рекомендациями «быть проще»…

Но, тем не менее, просить Леня не любил. Особенно людей не своего круга. Однако на сей раз самостоятельно справиться со своими проблемами Рафалович не мог, поэтому и ехал теперь к Барковскому в качестве просителя.

В том, что сам он, Леня Рафалович, с его связями и талантом, безусловно, тоже является для умного и очень хитрого вице-премьера предметом особенного вожделения, Леонид ни минуты не сомневался. Конечно, Барковский выполнит его просьбу, но тут же заставит втрое, а то и вчетверо отработать…

Но деваться было некуда! Как говорил их командир учебной роты в училище капитан-лейтенант Захарченко? Сам погибай, а товарища выручай!