Читаем без скачивания Нашествие чужих: ззаговор против Империи - Валерий Шамбаров

«Хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность, являются в руках пролетарского государства, в руках полновластных Советов, самым могучим средством учета и контроля… Это средство контроля и принуждения к труду посильнее законов конвента и гильотины».

«От трудовой повинности в применении к богатым Советская власть должна будет перейти… к большинству трудящихся, рабочих и крестьян»[261]. Никакого голода в большинстве районов России еще и в помине не было! Хлебная монополия являлась самоцелью. Все должны работать — и только в этом случае получать продовольствие. Так что попробуй не подчинись! В июле, после разгрома левых эсеров, все это начало претворяться в жизнь. Торговля пресекалась. Пути «мешочникам» перекрыли заградотряды. А в деревню поехали продотряды, отбирать у крестьян «излишки» продуктов. И как раз в результате этих мер в городах начался голод. Начались и восстания возмущенных крестьян. На них направлялись каратели, латыши и «интернационалисты». Лилась русская кровь…

Кроме экономических реформ, проводились национальные. В национальном вопросе Ленин не был сторонником крайностей. Из тактических соображений допускал союз с националистами против «великодержавного шовинизма». Но и против национализма боролся. Он полагал, что приоритет должен отдаваться классовому делению. Пролетарий-русский и пролетарий-инородец будут вместе выступать против русской и нерусской буржуазии, а со временем эти самые пролетарии сольются в единую общность. Примерно таких же взглядов придерживался ученик Ленина Сталин, ставший наркомом по делам национальностей. В период борьбы за власть большевики подхватили лозунг «права наций на самоопределение» — которым оперировали и меньшевики, эсеры. Но с этим лозунгом Советское правительство обожглось — сыграли-то на нем немцы, подмяв отделившиеся республики.

Поэтому формально «право наций» было сохранено, но на территории, которая осталась от России, ввели другую форму «самоопределения» — автономию. Первая автономная республика, Татаро-Башкирская, была создана весной 1918 г. В ходе переговоров с мусульманскими революционными лидерами Султаном Галиевым и Муллой нур Вахитовым Сталиным вырабатывались механизмы подобных образований. Он постарался ограничить первоначальные запросы националистов и ввел принцип, соответствующий ленинским установкам: что советская автономия отличается от «националистической буржуазной» и должна основываться не на расовых или религиозных, а на классовых вненациональных критериях[262].

Но летом 1918 г. Сталин был направлен в Царицын. Уполномоченным по сбору продовольствия, а по сути ему пришлось там стать командующим, возглавить оборону от казаков Краснова. И этим назначением Иосиф Виссарионович оказался фактически отстраненным от исполнения обязанностей наркома. Обозначенные им принципы стали нарушаться. Впрочем, они нарушались уже с весны. Среди советских лидеров были такие, кто проталкивал иную линию. Сталин и Ленин еще в 1912 г. выступали против попыток Бунда оформить свою «культурно-национальную автономию» внутри партии. Теперь же под эгидой Свердлова была создана особая «Еврейская коммунистическая организация» со штаб-квартирой на Варварке, издавала газету на идиш. В июле правительство издало декрет о наказании за антисемитизм. «Совнарком предписывает всем Советам принять решительные меры к пресечению в корне антисемитского движения. Погромщиков и ведущих погромную агитацию ставить вне закона…» И еще как ставили! С. П. Мельгунов приводит пример, как в Харькове молодую девушку расстреляли только за то, что она в частном разговоре упомянула слово «жид» по отношению к Стеклову (Нахамкесу)[263]. О наказании за «антирусизм», как нетрудно понять, и речи не было. Что вело не к ликвидации, а напротив, к нагнетанию межнациональной розни. На местах комиссары, соплеменники свердловых и стекловых, задирали нос, наглели, унижали русских. В ответ поднималось озлобление. И лилась кровь…

В целом же нетрудно заметить закономерность. Сперва революция нацеливалась на слом Российского государства. А когда эта цель была достигнута, ее перенацелили на русский народ. На его максимальное ослабление, «денационализацию», психологическую переделку. Стержнем русских традиций всегда было Православие. И на него начались гонения. Если первый лихой наскок Коллонтай обернулся позорным конфузом, то по мере укрепления Советской власти натиск наращивался. По декрету «Об отделении школы от церкви, а церкви от государства» Православная Церковь переставала признаваться «юридическим лицом». Развернулись конфискации ее имущества, зданий, закрытия храмов и монастырей. Официальной команды на репрессии священнослужителей еще не было, но местным властям в данном вопросе была открыта «зеленая улица». По городам и весям загремели расстрелы священников по обвинениям в «контрреволюции».

И подчеркнем, гонения на Православие были целевыми. Ислам им подвергся в меньшей степени. Мулл и имамов за «контрреволюцию» тоже расстреливали. Но советские представители на местах призывались к осторожному обращению с «национальными особенностями». Часть татарских, башкирских, азербайджанских большевиков прямо обозначала себя «левыми мусульманами», и их «умеренная» религиозность не являлась препятствием для пребывания в партии. Ни один источник не приводит сведений о конфискации синагог и казнях раввинов. И в то же самое время, когда убивали русских священников и оскверняли русские храмы, в Советской России продолжала действовать… американская Христианская ассоциация молодежи! Мало того, американские сектанты помогали большевикам! М. Д. Бонч-Бруевич в июле 1918 г. писал о Христианской ассоциации:

«Это учреждение помогло нам кормить на боевом фронте десять тысяч бойцов Красной армии»[264].

Шел слом русских традиций, систем ценностей. Крушилась русская (и православная) мораль. На этом поприще бесспорно лидировала Коллонтай. Тут уж у нее без всяких сбоев дело получалось. Александра Михайловна в своих статьях и брошюрах поучала, что половая связь между мужчиной и женщиной должна восприниматься всего лишь как «стакан воды» — захотелось, удовлетворил потребность и забыл. Причем саму народную комиссаршу, очевидно, «жажда мучила» постоянно. Даже многочисленных «стаканов воды» ей оказывалось мало, требовались более «изысканные напитки», в уютных объятиях Коллонтайши гостили не только мужчины, но и дамы из большевистского «бомонда».

Идеи половой свободы поддержал Троцкий. И для революционеров низших уровней эти установки оказались очень соблазнительными, кое-где их кинулись воплощать. Во Владимире издали приказ, что девушки с 18 лет обязаны отдаваться по разнарядке, наподобие «всеобщей трудовой повинности», создали специальное бюро, где все женщины должны были зарегистрироваться для таких надобностей[265]. Генерал Пуль докладывал в военное министерство Англии, что в некоторых северных городах создавались «комиссариаты свободной любви», а за отказ выполнять «обязанности» женщин подвергали публичной порке. При одном пленном комиссаре был найден документ: «Сим удостоверяется, что товарищ Едиоников уполномочен взять для себя молодею девушку. Никто не должен оказывать ему никакого сопротивления» — с подписью и печатью[266]. Но такая разнузданность грозила подорвать дисциплину. Против Коллонтай выступили Ярославский, Семашко, Сольц. Отстаивали «революционный» аскетизм и призывали «беречь половую энергию для строительства коммунизма».

Вообще-то у революционеров со свободой любви традиционно было «все в порядке». Плеханов жил с женой и Коллонтайшей дружной «тройкой». Ленин точно так же сошелся с Инессой Арманд. Переезжали в разные страны втроем, селились втроем, в Россию через Германию ехали втроем в одном купе. И что уж там Надежда Константиновна думала, но крупных скандалов не отмечено. Свыклась, общалась с Арманд как с подружкой. Свердлов на этот счет тоже был не промах. Еще в юности, руководя подпольщиками в Нижнем Новгороде, окружал себя девицами и использовал их не только для печатания прокламаций. А став председателем ВЦИК, разъезжал по стране с целым штатом симпатичных секретуток. Чичерин был гомосексуалистом. Возможно, это помогало на дипломатическим поприще — поскольку сей «изыск» был распространен в высшем свете Германии, Австро-Венгрии… Тем не менее, сексуальный беспредел в стране мог развалить всю работу, а поведение Коллонтай было слишком уж вызывающим. Поэтому в ЦК на нее нажали, заставили зарегистрировать брак с Дыбенко, а «бюро» и «комиссариаты свободной любви» прикрыли.

По другим направлениям «переделка» страны и народа продолжалась полным ходом. Перечеркивалась преемственность с прежней Россией. На субботниках сносились памятники царям, полководцам, государственным деятелям. Вместо них на скорую руку ставились уродливые монументы Каляеву, Разину, Пугачеву, Конституции. Отменялись все старые праздники. Вместо них Свердлов наметил новые: годовщина «кровавого воскресенья», день Парижской коммуны, день всемирной солидарности трудящихся, годовщины Февральской и Октябрьской революций… Придумывались и новые ритуалы праздников с шествиями, демонстрациями, массовыми балаганными действами.