Читаем без скачивания Атомный век - Михаил Белозёров

— Слушай, дай всем глотнуть спирта и убирайтесь оттуда к бэтээру. Уходим!

Ему показалось, что он только ещё подумал о спирте, но ничего не произнёс, а Архипов уже ползал от одного бойца к другому и давал им приложиться к фляжке. После этого Берзалов закрыл глаза и посидел некоторое время, прислушиваясь к своему организму. Если так дело дальше пойдёт, то мы отсюда не выберемся. Он почему‑то вспомнил мёртвых великоновгородцев в туннеле и решил, что их убил Скрипей.

— Гуча! — позвал он, не слыша собственного голоса.

— Я здесь… — простонал Гуча, его всё ещё выворачивало.

— Уходим!

— Почему? — стонал Гуча.

— Второй арии мы не переживём.

— А как же Комолодун?

— Вот это и есть Комолодун, — объяснил Берзалов. — Мёртвый он. Только пугать может.

— Ну его на фиг такой испуг, — согласился Гуча, вползая в дот и тряся головой, словно паралитик.

— Глотни, — Берзалов протянул ему фляжку.

На радостях Гуча приложился так, что всосал в себя больше, чем положено, но зато его перестало трясти, он сел, осмысленно уставившись на Берзалова:

— А где Кец?

— Кец?! Как где? — казалось, прошла целая вечность прежде чем Берзалов осмыслил вопрос. На одно единственно мгновение он потерял контроль над ситуацией. — Здесь был. Кец! С Ванькой разговаривал.

Берзалов вспомнил, что от Ваньки Габелого страшно пахло клопиком — вонючкой. Запах этот всё ещё стоял в доте.

— Я вполз, а его уже нет…

Значит, не я один такой плохой, подумал Берзалов и спросил:

— А я?

— А вы сидели и с кем‑то разговаривали.

— Кец! — позвал Берзалов, с трудом поворачивая голову. — Кец! — Берзалов поднялся. Его качало. Желудок прыгнул к горлу, но замер на полпути.

— Товарищ старший лейтенант… — упёрто мямлил Гуча, — я с вами…

— Вашу — у-у Машу — у-у!.. Марш в БТР! — приказал Берзалов, покоряя первые две ступени, но ему пришлось схватиться за скобу в стене и он потянулся к фляжке.

Спирт, вопреки физиологии, действовал отрезвляюще.

— Не — е-е… не могу, — поведал Гуча, — не могу вас бросить.

— Старший сержант Гуча… — начал сквозь зубы выдавливать слова Берзалов, — Болгарин… пошёл бы ты туда, куда я тебя послал. Хватит мне смертей.

— Я‑то пойду… — упёрся могучий Гуча. — Только как вы без меня?!

— А — а-а… чего? — переспросил Берзалов, не заметив того, что едва переставляет ноги.

На втором ярусе Кеца не было. Зато массивная дверь, за которой начинался туннель, была призывно распахнута.

— Кец! — крикнул Берзалов, как в поддувало.

Слова глохли, словно в подушке. В туннеле, как в аэродинамической трубе, гулял ветер. Берзалова впервые охватил паника. Ему показалось несправедливым, что тот, кого ты любишь, с лёгкостью предает тебя. Дети — наше будущее, дети не должны отвечать за глупости взрослых.

— Товарищ старший лейтенант… — ныл Гуча.

— Погоди… — сказал Берзалов. — Или я чего‑то не понимаю, или я дюже подозрительный.

Как ни странно, свежий воздух туннеля привёл его в чувства, и запах клопа он уже не ощущал. Может, мне показалось, подумал Берзалов.

— Что вы, товарищ старший лейтенант! — испугался Гуча. — Мы на вас богу молимся. Мамой клянусь!

Берзалов криво усмехнулся:

— Погоди… погоди…

Он ещё раз вспомнил слова генерала Грибакина о детях, которые бегают, как страусы и не умеют говорить, а только свистят. А если они ещё превратились в насекомых, то и до клопиного запаха совсем недалеко.

— А если… — предположил он, — если эти самые инвазивные захватчики заразили детей Земли и теперь они сами становятся захватчиками? То получается… — он не стал пугать Гучу рассуждениями о насекомых, но в голове у него пронеслись самые пугающие картины: Земля принадлежит паукообразным существам.

— Да ну вас, товарищ старший лейтенант! — с укором воскликнул Гуча. — Так не бывает. Мама бы не одобрила.

— Вот послушай, всё сходится к одному.

— Сходится, — легкомысленно согласился Гуча, лишь бы только товарищ старший лейтенант не прогонял его.

— Скрипей заманивает детей в ловушку, то есть в Комолодун?

— Заманивает, — счёл нужным согласиться Гуча.

— А взрослых отпугивает?

— Отпугивает, — насторожился Гуча.

— Дети перестали говорить?

— Перестали, — насторожился он.

— Бегают, как страусы, и по скалам лазают, как пауки, радиацию чувствуют, как мухи варенье.

— Ага… — испугался Гуча.

— Значит… что?

— Что? — оторопело посмотрел Гуча на Берзалова.

— Значит, их пе — ре‑де — ла‑ли!

— Не может быть… — упавшим голосом произнёс Гуча. — И чем мама думала, когда рожала меня?

— Все гениальное просто.

— Ну да… — не понял Гуча.

— Смотри, на Земле произошла термоядерная война.

— Ага… — согласился Гуча.

— Освободилось место.

— Ну да… — согласился Гуча.

— А если ресурсы у этих самых инвазивных захватчиков ограничены, гораздо проще создать новую расу, подождать немного, а потом уже без хлопот и волнений захватить планету. Тихая аннексия при полном согласии населения.

— Ну вы загнули! — не поверил Гуча. — Так только в книжках пишут. Мама бы не одобрила.

— Я тоже думал, что только в книжках, — вздохнул Берзалов. — Но факты упрямая вещь.

— Так что же нам всем?.. — снова испугался Гуча.

— Может быть, это только начало вторжения? — предположил Берзалов. — А может, конец? Кто знает? Но в любом случае надо бороться.

— Мы и боремся, — легко согласился Гуча, потому что представлял эту самую борьбу как бесконечное сражение с автоматом в руках.

— Мы направим сюда экспедицию и заберём всех детей! — придумал Берзалов. — Мы разрушим Комолодун и остановим инфекцию!

— Я не против, — согласился Гуча, безотчётно веря командиру.

— Так, куда пойдём? — словно очнулся Берзалов. — Наверх или вниз?

— Не знаю, — живо отозвался Гуча. — Вам видней.

— Ты мне это брось, — сказал Берзалов. — Сигналку взорвал кто?

— Кто? — недоумённо переспросил Гуча.

На этот счёт у него соображений не было.

— Ванька Габелый, — пояснил Берзалов. — Значит, мы идём наверх. Внизу делать нечего. Внизу наши.

— Так точно, — обрадовался Гуча.

Он не только сохранил личное оружие, но и тащил два огнемёта «шмель — м». Здоров был Гуча, как платяной шкаф. Перед тем, как нырнуть в туннель, они допили спирт. Берзалов окончательно пришёл в себя, его перестало тошнить, и он забрал один «шмель — м» у Гучи.

Несколько раз туннель разветвлялся, но Берзалов, сам не зная почему, выбирал именно тот, который уводил влево. Теплилась у него надежда ещё раз увидеть Кеца и разобраться во всей этой истории. Хватит с меня тайн, думал он. Я ими сыт по горло. Детей я, конечно, убивать не дам. Мы их перевоспитаем. Пусть вспомнят, что они земляне, а не какие‑нибудь пауки с экзопланеты насекомых.

Наконец впереди посветлело и они выскочили — и не куда‑нибудь, а на плоскогорье. Ущелье осталось позади, в горловине которого всё ещё колыхалась зеленоватая мгла, а здесь, прямо как на ладони, лежали небо и земля и горный воздух был прозрачен и свеж. Даже над Харьковым небо вроде бы как тоже посветлело, хотя, конечно же, тучи совсем не исчезли, да и зарницы сверкали не чаще обычного.

Прямо перед ними возвышалась остроконечная гора, а на её склоне лежал огромный цирк, вдалеке же, под следующей горой, находилось что‑то массивное. Две — три правильные черточки на фоне всеобщего хаоса, выдавали замаскированный в складках местности объект. Берзалов не успел разглядеть его, потому что увидел две вспышки

— Ложись! — крикнул он, и над ними пронеслась цепочка огненных вихрей.

После этого им пришлось отползать — слишком страшно и жутко шипели огненные шары, хорошо бы дружелюбно, но они были разъярены, как сто тысяч гадюк, и камни плавились, как снег в апреле — прямо на глазах.

— Да что ж такая за напасть, — ругался Гуча исхитряясь найти укрытие на плоской, как стол, равнине. — Из огня да в полымя. Не дождётся меня мама.

Берзалов давно уже сообразил, что бьют не прицельно, а чтобы отпугнуть. Если бы прицельно, то такое мощное оружие убило бы в два счёта.

Он скатился в ложбину и перевёл дух, а потом высунулся и в бинокль оглядел цирк. Должно быть, когда‑то сюда ударил метеорит и разорвал бок горе. Так вот по этому искалеченному боку двигались две фигурки. Берзалов узнал Русакова по штанам и армейским «берцам», а Фомин — по чёрной бороде. Они уже находились на самом крутом месте перед перевалом. Гуча выстрелил. И казалось бы, он прицелился точно, но большое расстояние и воздушные потоки сделали своё дело — ракета разорвалась метрах в ста от цели. В ответ Фомин и Русаков дали очередь из своего иноземного оружия, и огненные шары, шипя, унеслись в сторону ущелья. Тратить вторую ракету было бессмысленно. Берзалов наблюдал: Фомин с Русаковым поднялись на перевал и, погрозив напоследок кулаками, скрылись с другой его стороны.