Читаем без скачивания Пир стервятников - Джордж Мартин

— Что ж, воля ваша.

— Именно.

— Мы просто играли, чтобы скоротать время. Ничего дурного у нас не было на уме. — Сир Хиль помедлил. — Бен погиб на Черноводной, вы слышали? И Фарроу тоже, и Уилл-Журавль. А Марк Маллендор из-за раны потерял полруки.

Вот и хорошо, хотелось сказать Бриенне. Он сполна это заслужил. Но она промолчала, вспомнив, как он сидел у своего шатра, держа на плече обезьянку в кольчужной рубашке, и как эти двое строили рожи друг другу. Как же это сказала про них Кейтилин Старк в ту ночь у Горького Моста? «Летние рыцари». Настала осень, и они все облетели, как листья.

Бриенна повернулась к Ханту спиной.

— Идем, Подрик.

Мальчуган поспешил за ней, ведя лошадей в поводу.

— Куда мы теперь? В эту «Смердящую гуску»?

— Я — да, а ты пойдешь на конюшню у восточных ворот. Спроси у конюхов про гостиницу, где мы могли бы заночевать.

— Да, сир, миледи. — Подрик смотрел в землю, пиная ногами камешки. — А вы знаете, где она, эта «Гуска»?

— Нет.

— Он сказал, что проводит нас. Этот рыцарь. Сир Киль.

— Хиль.

— Да, Хиль. Что он вам сделал, сир? То есть миледи.

Мальчик при своем косноязычии был далеко не глуп.

— В Хайгардене, когда король Ренли созвал знамена, несколько человек, в том числе и сир Хиль, вздумали поиграть со мной. Это была злая игра, обидная и недостойная рыцарей. Восточные ворота в той стороне. Жди меня там.

— Как скажете, миледи. Сир.

Вывески на «Смердящей гуске» не было. Бриенна, проискав ее битый час, наконец спустилась по деревянной лестнице в подвал живодерни. У входа она ушибла голову о низкую потолочную балку. Гусей не видно, из мебели несколько табуреток да скамейка у глинобитной стены. Вместо столов — старые винные бочки, источенные червями. Зато обещанный смрад не обманул бы ничьих ожиданий. В основном он складывался из винных паров, сырости и плесени, но попахивало также отхожим местом, а отчасти и покойницкой.

В таверне не было никого, кроме трех тирошийских матросов — они сидели в углу, бурча друг на друга сквозь зеленые и пурпурные бороды. Один, бросив взгляд на Бриенну, сказал что-то, вызвавшее у двух других смех. Хозяйка стояла за доской, положенной на два бочонка, — вся круглая, бледная, почти лысая, с огромной мягкой грудью под грязным платьем. Походило на то, что боги слепили ее из сырого теста.

Бриенна, не решившись попросить здесь воды, заказала чашу вина и добавила, что ищет человека по имени Дик-Пройдоха.

— Дик Крэб? Он тут почитай каждую ночь бывает. — Хозяйка смерила взглядом кольчугу и меч Бриенны. — Коли убить его хотите, то сделайте это в другом месте. Нам хлопот с лордом Тарли не надо.

— Я хочу просто поговорить с ним. Зачем мне его убивать?

Женщина пожала плечами.

— Кивните мне, когда он придет, и я отблагодарю вас.

— Велика ли благодарность-то будет?

Бриенна выложила на доску медную звездочку и села так, чтобы видеть лестницу.

Вино отдавало маслом, и в нем плавал волос. Жидкое, как мои надежды отыскать Сансу, сказала себе Бриенна, вынув его. Розыски сира Донтоса не привели ни к чему, а Долина после смерти леди Лизы больше не казалась Бриенне надежным убежищем. Где же ты, Санса? Отправилась домой в Винтерфелл или соединилась со своим мужем, как, похоже, думает Подрик? Бриенна не хотела плыть за Узкое море, она ведь не владела тамошним языком. Будет совсем уж нелепо, если она начнет там объясняться на пальцах. Над ней попросту посмеются, как посмеялись в Хайгардене. Ее щекам стало жарко при мысли об этом.

Когда Ренли возложил на себя корону, Тартская Дева проделала путь через весь Простор, чтобы вступить в его войско. Сам король принял ее милостиво и пригласил к себе на службу, но его лорды и рыцари оказались не столь любезны. Бриенна и не ждала, что ей окажут теплый прием. Она заранее приготовилась к холодности, к насмешкам, к вражде — всего этого она уже нахлебалась досыта. Не всеобщее презрение, а доброта немногих людей — вот что делало ее уязвимой. Она трижды побывала в невестах, но до Хайгардена за ней никто не ухаживал.

Началось все с Бена Биши — он, один из немногих в лагере Ренли, был выше ее ростом. Он прислал своего оруженосца почистить Бриенне кольчугу и преподнести ей серебряный рог для питья. Сир Эдмунд Амброз превзошел его, послав ей цветы и пригласив проехаться с ним верхом. Сир Хиль Хант опередил обоих — он подарил ей прекрасно иллюстрированную книгу со ста рыцарскими историями. Для ее лошадей он посылал яблоки и морковку, ее шлем украсил шелковым синим плюмажем. Он передавал ей лагерные сплетни и делал меткие замечания, вызывавшие у нее улыбку. Однажды он даже провел с ней учебный бой, что значило для нее больше всего остального.

Она полагала, что это его пример побудил других рыцарей обходиться с нею учтиво. Более чем учтиво. За столом они боролись за место с ней рядом, наперебой предлагая налить ей вина или принести сладкого. Сир Ричард Фарроу играл на лютне любовные песни у ее шатра. Сир Хью Бисберри принес ей горшочек меда, «сладкого, как тартские девы». Сир Марк Маллендор смешил выходками своей черной обезьянки с Летних островов, межевой рыцарь по имени Уилл-Журавль предлагал помассировать плечи.

Этого она не позволила. Она ничего им не позволяла. Когда сир Оуэн Дюймель сгреб ее в охапку и поцеловал, она отпихнула его так, что он плюхнулся задом в костер. После этого она посмотрела на себя в зеркало. Все то же широкое веснушчатое лицо, большегубое, с лошадиными зубами. Она хотела одного — быть рыцарем и служить королю Ренли, но теперь…

Добро бы она еще была единственной женщиной в лагере, так ведь нет. Даже войсковые шлюхи были красивей, чем она, а лорд Тирелл каждую ночь задавал королю Ренли пиры в своем замке, где под волынки, рога и арфы танцевали высокородные девицы и прекрасные дамы. «Почему вы так любезны со мной? — хотелось крикнуть ей всякий раз, когда какой-нибудь рыцарь отпускал ей комплимент. — Что вам от меня нужно?» Рендилл Тарли, прислав за ней двух своих латников, разрешил эту загадку. Его маленький сын подслушал, как смеялись между собой четверо рыцарей, седлая коней, и рассказал своему лорду-отцу.

Они побились об заклад — на нее.

Все затеяли, как сказал ей лорд, трое его собственных рыцарей — Амброз, Биши и Хиль Хант. Но слух об этом разошелся по лагерю, и другие тоже вступили в игру. Каждый должен был поставить золотого дракона, а вся сумма предназначалась тому, кто лишит Бриенну невинности.

«Я положил этой забаве конец, — сказал Тарли. — Одни… игроки тщились превзойти других, и ставки росли с каждым днем. Еще немного, и кто-нибудь непременно попытался бы взять приз насильно».