Читаем без скачивания Конец света с вариациями (сборник) - Трускиновская Далия Мейеровна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пятый истекал кровью, но упрямо тянулся к своей пушке.
Егор понял, что происходит. И что произойдет вскоре, как только видеорегистратор крокодила зафиксирует прикосновение к оружию, понял тоже.
Но решил досмотреть до конца. Засветился он и без того дальше некуда, из всех зевак единственный остался на месте. Торчит, как одинокий клоп на белой простыне. Так что терять особо нечего…
Все произошло, как в первый раз, столь же стремительно. Едва пальцы парня коснулись пистолета, голова и все туловище крокодила метнулись вперед – смазанным, едва различимым движением. Пасть открылась, закрылась, резко дернулась в сторону – все за доли секунды.
Обезглавленное тело завалилось набок. Ноги дергались, скребли по асфальту. Егор пошагал прочь. И не обернулся, чтобы посмотреть, кто там истошно, пронзительно завопил, – один их сбитых с ног или оживший гранитный горельеф.
Слухи не врали. Гребенчатый был хорош… Егор не представлял, сумел бы он уцелеть или нет, окажись на месте парня с «макаровым». Нет, он никогда бы так нелепо не подставился, не прохлопал бы появление крокодила, но все же… В любом случае не стал бы глупить, вытаскивая ствол в непосредственной близости от противника. Попытался бы вскочить на парапет, достаточно широкий, увеличить дистанцию, а уж затем хвататься за оружие. А вот успел бы или нет – вопрос спорный.
Реакция у твари оказалась именно такой, как рассказывали. Молниеносной. Хотелось бы взглянуть и на живучесть… Жаль, что парень не успел выстрелить.
Через сотню шагов он бросил взгляд назад. Рептилия мотала башкой, с зубов свисала застрявшая тряпка. Зеленый платок (теперь – красно-зеленый), не так давно прикрывавший лицо. Вытащить его у гребенчатого лапы оказались коротки.
На том берегу виднелись характерные силуэты двух кайманов-патрульных, спешивших к месту происшествия и уже подходивших к мостику. Издалека доносился вой полицейской сирены.
Егор ускорил шаг, но не слишком. Его, конечно же, зацепили, но пасут пока без тщания… Перейти на бег – значит тут же подогреть градус интереса к своей особе.
Но все равно надо отрываться сразу, при первой возможности.
2. Лишь того, кто любит труд, негром в Африку возьмут
Если спросить: где живет человек, на голову которому сваливается кокос, а затем он (человек, не кокос) отправляется охотиться на бабуина? – ответы возможны разные, но локализованные в пределах Черного континента. Мы живем на Занзибаре, в Калахари и Сахаре, на зеленой Лимпопо, где гуляет гиппопо…
Или называть континент Черным неполиткорректно? Кружилин не знал. Он жил не в Африке, – в Питере, на Звездной улице. Тем не менее кокосовый орех совершил жесткую посадку именно на его череп. И предстояла дурацкая охота на дурацкую обезьяну.
Кокос на голову, кстати, Кружилин тоже схлопотал из-за них. Из-за охоты и обезьяны. Утром в темноте запиликал будильник смарта – назойливо, как комар над ухом спящего. Он пошарил рукой у кровати, ничего не нащупал, и на тумбочке не нащупал, и на столе…
Писк доносился откуда-то сверху. Кружилин, стряхивая остатки сна, вспомнил, что положил смарт на шкаф, – чтобы не отключить, не заснуть снова, водился за ним такой грешок, когда приходилось вставать раньше привычного. На службу он просыпался сам, без будильников, минута в минуту.
Приподнялся на цыпочки, стал нашаривать противно зудящий прибор, – а вместо него зацепил кокос. Тот покатился, ну и… Ладно хоть недолго летел в свободном падении и не успел набрать приличный разгон до контакта с кружилинской головой. Но все равно приятного мало.
Кокос давным-давно привез из Гвинеи дедушка Кружилина. В те времена советские люди крайне редко попадали в Африку и ездили не туристами, – исключительно в служебные командировки. Вот и дедушка сподобился там что-то строить, и обучал строительному делу аборигенов. А поскольку кокосы в Союзе не изобиловали и даже изредка в продаже не встречались, дедуля по возвращении вместе с другими африканскими диковинками привез заморский орех. Не на еду, в качестве сувенира. Теперь кокосы грудами лежали в любом супермаркете, и Кружилин убрал сувенир с глаз подальше, выбросить рука не поднялась, все-таки память о дедушке и вообще о прошлом, о легендарных былых временах.
Но прошлое умеет мстить. И это не фигура речи, – бьет, и больно… Прямо по голове.
Жил он один, и холостяцкий завтрак не затянулся: Кружилин включил кофеварку, затем помедитировал перед открытым холодильником, соображая, что бы разогреть в микроволновке… В результате ограничился чашечкой кофе. Желудок явно не услышал писк смарта и продолжил дрыхнуть – вид продуктов вызывал лишь желание побыстрее захлопнуть белую дверцу.
Если день с утра не заладился, то и дальше пойдет наперекосяк. Примета верная. Сработала и сейчас – на Витебском Кружилин влетел в пробку. С чего бы в такое время? Сзади подъезжали новые машины, взяв кружилинский «скаут» в плотную коробочку.
Минута ожидания, вторая, третья… «Тойота», стоящая впереди, тронулась, медленно прокатила метра три, снова издевательски зажгла стоп-сигналы. Кружилин круто вывернул руль вправо, благо находился в крайнем ряду, заполз правыми колесами на газон, перевалив невысокий поребрик. Дернул машину вперед-назад, еще дальше убирая с проезжей части. Короче говоря, припарковался, – аккурат рядом со знаком, запрещающим такие действия. Не беда, заявятся эвакуаторы, увидят номер Управления и отправятся искать другую добычу.
Кружилин решил отправиться в Павловск поездом, до станции Купчино он не доехал несколько сотен метров. Если повезет с расписанием, можно успеть, электричкой езды тут минут двадцать, не больше… А выехал он с запасом.
Проходя через развязку с Дунайским, увидел причину пробки – большегрузная фура столкнулась с «паджеро», перекрыв три полосы из четырех.
Кружилин мысленно высказал несколько пожеланий в адрес водителя фуры, в адрес водителя джипа, в адрес собственного начальства, затеявшего ни свет ни заря охоту на бабуина, в адрес бабуина, избравшего для обитания парковый массив площадью в полтысячи с лишним гектаров… Кокосу тоже досталась пара ласковых.
Разумеется, он опоздал. Электричка ушла из-под носа, следующая подъехала через четверть часа… Стоило ожидать.
За опоздание никто не попрекнул. Даже внимания никто не обратил. Три служебных автобуса, подвозившие в Павловск сотрудников, живших невдалеке от Управления, добрались до места сбора еще позже Кружилина. Тоже пробирались через пробки, хоть и ехали другой дорогой.
Разглядывая собравшихся, Кружилин удивился. Ни одного сержанта, да и лейтенантов лишь двое. А в основном капитаны да майоры, даже подполковники попадаются… Что за странное сафари лишь для старших офицеров?
Наконец подъехали автобусы. И с вновь прибывшими та же картина – лейтенантов и сержантов нет. Хотя, конечно, ныне почти на половине сержантских должностей кайманы с аллигаторами, все равно странно.
Среди высаживавшихся нашлись ребята с их этажа, и даже из отдела. Но Кружилин обратился с расспросами не к ним, а к Толику Спицыну, одному из двух лейтенантов, почтенных начальственным доверием и удостоенных участия в охоте. Тот был человеком на редкость общительным, знакомых имел во всех подразделениях Управления и всегда знал хоть чуть-чуть, но больше других.
– Дело государственное, старики! – сказал Толик, наставительно подняв палец. – Вон там знаете, что за халупы стоят?
За полуоблетевшими деревьями смутно виднелось нечто псевдорусское, бревенчатое, – так, наверное, представляют режиссеры исторических фильмов боярский терем с надворными постройками.
– Любимая ресторация Самого! – сообщил Спицын, не дожидаясь ответа на риторический вопрос. – Еще с питерского его житья… И нынешние шишки городские сюда заезжают нередко. И приехавших московских зазывают. Чтобы, значит, отметиться и как бы приобщиться… И вот, значит…
Закончить Толику не удалось. Началось построение, перекличка прибывших, разбивка на группы, все сопровождалось суетой и неразберихой. Начальство, похоже, и само мало что понимало: приказания звучали зачастую противоречивые.