Читаем без скачивания Пасынок судьбы - Сергей Кусков

Он был первым. Не так, ПЕРВЫМ. Больше в истории первых не было, как бы ни пытались американцы утверждать, что они круче, раз первые добрались до Луны, а китайцы — до Марса. Имперцы тоже строят из себя героев, дескать, проникнуть сюда, сквозь сферу вечного урагана, сесть в пятисотградусной жаре и почти стоатмосферном давлении — не хухры-мухры, но это все не то. Они НЕпервые, какие бы аргументы не приводили.

До этого человека в космос летало лишь несколько собак, половина из которых не вернулась. Взлетая, он сам не был уверен, что приземлится — вероятность успеха оценивалась чуть более пятидесяти процентов. Все же приземлившись, он чуть было не погиб, его нашли уже на исходе расчетного времени, когда искать живого человека бесполезно. И он победил.

Я подошел к монументу и внимательно его осмотрел. Веселое лицо парня… Насколько же старше меня он был тогда? Не на много.

Это герой, но герой не только он. Целая нация, страна героев! Нищая, разрушенная в годы Второй мировой войны, страдающая от человеконенавистнического режима. Страна, где люди питались впроголодь, но смогли, напрягая все силы, сделать это — стать Первыми. Подвигом может называться лишь то, что сделано через силу и муку, претерпевая лишения или опасности, а не то, на что потрачены бОльшие деньги.

А я, сделал ли я в жизни хоть один поступок, который может назваться подвигом? Не знаю, но знаю, на кого буду ровняться.

В берушах раздался противный «пиим» от браслета. Я активировал связь — мама. В душе все поднялось от волнения.

— Да?

— Сынок, он точно удалил все файлы?

— Да. В моем присутствии.

— Он мог блефовать?

Я задумался.

— Не думаю. Кто я такой для него? Да и не нужны ему лишние проблемы.

— Хорошо.

Мать разъединилась.

Сделав еще круг, я опустился на лавочку, наблюдая за людьми. Жизнь не окончена! Подумаешь, исключили. Зато я ушел сам, с гордо поднятой головой, а не уполз, побитый, как щенок. Парни… Интересно, что стало с ними? Хуан Карлос обещал выяснить, но пока известий не поступало. Их сильно избили, та схватка тоже была нешуточная, но вроде приказа об отчислении никто не видел. Что бы там ни было, завтра я все узнаю.

Минут через десять вновь раздался звонок.

— Да?

— Можешь идти домой.

— Что они сказали?

— Придешь — потом.

Я не против.

— Завтра пойдешь и напишешь заявление, чтобы забрать документы, — сходу огорошила мать. — Будешь учиться в другой школе.

— Но они и так мне их отдадут… — не понял я.

— Ты не правильно понял, не они отдадут, а ты! Заберешь!

Я присел, стоять и размышлять на такие абстрактные темы сложновато.

— То есть, меня не могут отчислить.

— Да. Данных с камер нет, следовательно — нет никаких доказательств, что ты виновен.

— У них останется открытое дело. Даже два. Еще запись с навигатора и вещдоки…

— Сын, — серьезно посмотрела мать. — Где вещдоки?

Я замялся.

— В департаменте. — И зачем-то уточнил — Безопасности.

— А запись с экспертной оценкой кто может выдать? Что ты сказал по этому поводу?

— Департамент…

До меня дошло.

— Блин, они что… Могут надавить на департамент?

— Ну, зачем сразу «давить»… — усмехнулась она. И я понял, что все гораздо круче, чем я думал. — Приказать!

С открытым ртом я сидел минут пять.

— У них своя волосатая рука в департаменте, у твоих родственников — своя… — она усмехнулась от слова «родственники». — Вопрос лишь в том, чья рука чьей может приказывать.

Вот это я идиот! У меня под носом все это время находилось решение проблемы, а я бегал, суетился, придумывал какие-то схемы. Да было достаточно лишь подставить самого себя и подключить их, и проблема была бы решена! Точно, идиот.

И тут же я одернул сам себя — все правильно я делал. Если они за столько лет не соизволили со мной связаться, значит, у них были на то причины. Например, нежелание меня видеть и слышать. Неспроста же мама ничего не говорит про них? Так что все правильно, помогли — и ладно, рассчитывать на них в будущем не стоит.

— Спасибо, мама!

Я бросился ей на шею. Она аж прослезилась от счастья. Она любит меня, сильно-сильно! И я больше не должен допускать, чтобы она из-за меня плакала.

— А теперь марш в постель, тебе завтра рано вставать.

Я попробовал протестовать.

— Зачем? Я там все равно больше не учусь. Высплюсь…

— Раньше встанешь — раньше отстреляешься! — отрезала она. — Если Витковский не захочет идти на контакт, с ним будут разговаривать юристы. Так что иди… Не прямо к открытию, но пораньше, к десяти.

— Хорошо, мам. Спасибо!

Я пошел в свою комнату. Она лишь улыбнулась вслед.

Я уже ложился, когда меня настиг звонок Хуана Карлоса.

— Мужик, ты крут! — заорал он. — Ты видел это?

— Что? — не понял я.

— Как это что? Сюда зайди!

«Ударившись» о мой визор изнутри, на пол комнаты упала ссылка.

— Посмотри, потом обсудим.

Я встал, нехотя включил терминал и зашел в сеть по ссылке.

И офонарел.

Пять картинок, пять радиальных изображений, на которых запечатлены мои сегодняшние противники, возглавляли топ планетарной сети. «8 246 532 просмотра» — гласила подпись внизу.

Восемь. Миллионов. Просмотров. За. Пять. Часов. На стомиллионной планете. Вот это дела!

— Понял? — радостно орал Хуан Карлос. — Ваша революция свершилась! Сработало, ты победил!

Но я и так это уже понял. Витковский труп, даже если завтра молча, не споря, вернет документы.

В довершении Хуан Карлос кинул мне другую ссылку, музыкальную. Одна из популярных радиостанций столичного региона, текущий хитпарад. И гордая третья строчка с надписью: «Numb. Linkin Park».

Третья строчка недельного хитпарада в пятницу, за пять часов звучания? Поистине, революция свершилась!

Вторую он узнал сразу. Боль, подзабытая за долгие годы, вновь нахлынула с новой силой, в глаза ударила кровь.

Ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Эту сеньору он пристрелит лично, с особой жестокостью! Теперь, увидев ее изображение, он понял, почему ее назвали «немезидой», а от одного имени дрожат неслабые имперские гвардейцы. От этого имени затрясся бы и он сам.

Тот день закончился хорошо. Дон Мигель, руководитель проекта, объявил, что основная работа завершена, остались лишь тестовые испытания. Что это за испытания, касаемые человеческого зародыша, никто понять не мог, но люди верили — они всегда верили дону Мигелю. Им надоел этот бункер, надоела такая жизнь. Да, здесь хорошо кормят, есть все условия для жизни — комфортной жизни — но не было главного — того, что отделяет человека от счастливого человека. Свободы. Мужики вешались от скуки и отсутствия баб, не спасали ни работа, ни тренажеры. Груз, огромный груз, толщиной пятьдесят метров, давил нещадно.

Вечером того дня прилетела юная королева. До этого он не видел ее, не приходилось, хотя она посещала их не первый раз, а тут прошла рядом, в метре от него. Ангелов он тоже до этого времени не видел и представлял их иными — на самом деле обычные девчонки, молодые. Глаза их никакие не стеклянные, наоборот, живые, любознательные. Единственное — форма, легкие доспехи белого цвета с гербом Веласкесов на груди, да тяжелые иглометы в руках, с которым они не расставались ни на секунду.

Затем было общее собрание. Анхелика побежала туда, визжа от удовольствия — предчувствие скорого окончания работы вселяло в людей уверенность и хорошее настроение, он же остался — веселиться не хотелось. Тревожное чувство обуревало его, он не мог понять, откуда исходит угроза.

Анхелика. Каким образом эта фифа умудрилась проникнуть сюда — толково не могла объяснить даже она сама. У него имелось две версии — либо прослышала, что здесь хорошо платят, и с кем-то переспала, либо ее взяли специально, выслушав умных людей, для определенной ненаучной цели.

С женщинами тут туго, всего пятеро, и, не считая Анхелики, самой младшей из них под сорок. Мужикам хочется, а нету: игрушки — пожалуйста, а живых жриц любви сюда не доставляют. Вот и завербовали, хотя бы одну на всех!

Первые полгода он не обращал на нее внимания, и даже избегал, но потом… Все произошло случайно, он даже не успел понять, как. Просто они очутились в одной постели, и всё.

Самое интересное началось дальше. Анхелика стала все чаще и чаще ночевать у него, и все реже и реже с кем-то другим, пока в один день не перенесла к нему вещи. С тех пор с другими он ее не видел.

Любил ли он ее? Может быть, теперь уже трудно сказать, но она ему нравилась. Взбалмошная, горячая… И, оказывается, верная. Но верная не первому встречному, а… Он не мог подобрать слова, но такое случается — девочки остепеняются, найдя мужчину мечты.