Читаем без скачивания Наша фантастика, №3, 2001 - Андрей Дашков

Одно воспоминание потянуло за собой другое: не зря показалось Андрею, что сегодняшний разговор с Леной он уже пережил когда-то. Было — он действительно сидел однажды посреди пустой сцены, и подходила к нему разъяренная Лена Щабина, и задавала очень похожий вопрос.

Обыденность… Бессмысленная путаница замкнутых кругов, и не сойти с них, не вырваться…

«Хочу туда, — подумал он, словно переступил некую грань, разом отсекшую его от остальных. — Вот в чем, оказывается, дело… Я не могу больше здесь. Я хочу туда».

А больше ты ничего не хочешь? Кто тебе сказал, что там легче? Что ты вообще там видел? Коттеджик, девушку, металлических «ежиков». Все? Ах да, еще спиральные сооружения на горизонте. Масса информации! Где гарантии, что через неделю ты не взвоешь: «Хочу обратно!»

Не взвою. Плевать мне, лучше там или хуже. Там по-другому. И все. И ничего мне больше знать не надо. Я же здесь не живу, я только смотрю в это «окошко», остальное меня не касается. Может быть, я и ожил бы, может, и вернулся бы на свои замкнутые круги, но теперь не могу. Потому что видел…

Все зачеркнуть и начать с чистого листа? Красиво. Молодец. Только, пожалуйста, не надо называть листом то, что тебя окружает. Ты сам и есть лист. Но какой же ты, к дьяволу, чистый? Одну свою жизнь проиграл здесь, другую проиграешь там…

Возможно, и проиграю. А возможно, и нет. А здесь я уже проиграл. Что ж я, не знаю цену этого шанса?..

Ну, допустим. Попал ты туда. В будущее. Если это в самом деле будущее. А дальше? Пойми, дурак: твое место в витрине, рядом со склеенным кирпичом. Ты посмотри на себя! Был ты когда-то чем-то. А теперь ты алкаш… Ну ладно. Положим, уже не алкаш. Положим, трезвенник. Все равно ведь ни гроша за душой: ни доброты, ни дара Божьего — ни черта!..

— «Супер» вниз! — испуганно ахнул динамик. — Андрей! Заснул? «Супер» вниз давай!

Он вскочил и метнулся к канатам. Суперзанавес спикировал из-под потолка и с шелестом отсек от зрительного зала актеров, не решивших еще: держать ли им паузу до победного конца или же начинать плести отсебятину, пока наверху разберутся с «супером».

Динамик некоторое время продолжал ругаться, а Андрей стоял, ухватившись обеими руками за канаты, и заходился тихим, лишающим сил смехом. Дурак! Господи, какой дурак! Раскопал себя чуть ли не до подкорки, до истерики довел, а подумал о том, как туда попасть? Это тебе что, калитка?. Вспомни: оттуда даже звук не проникает!

…И терминология дивная: «калитка», «окошко»!.. Собственно, над физической стороной явления Андрей не задумывался, да и не имел к этому данных. Дыра представлялась ему чем-то вроде прозрачного пятнышка на старом детском надувном шарике, когда уставшая резина истончается, образуя бесцветную округлую точку, мутную по краям и ясную в центре.

Андрей, зябко горбясь, сидел в комнате монтировщиков и думал о том, что сегодня обязательно надо пройти мимо вахтера. Вчерашняя ночевка в театре успела стать темой для сплетен.

Бедная Ленка! Положение у нее, прямо скажем, дурацкое. Ну, я понимаю, разбить семью главного режиссера — это престижно, это даже в некоторой степени реклама, карьера, наконец! Но разбить семью рабочего сцены… Фи!

Андрей обратил внимание, что пальцы его правой руки в кармане легкого пальто ощупывают какой-то маленький округлый предмет, видимо завалявшийся там с весны. Вроде бы галька. Откуда?

Вынул и посмотрел. Да, это был гладкий коричневый камушек. Четырехлетний Денис находил их на прогулках десятками и набивал ими карманы Андрея, каждый раз серьезно сообщая, что это «золотой камушек». Чем они отличаются от простых камней, Андрей так и не постиг.

Да-да, именно «золотой камушек». Все, что осталось у него от Дениса.

Ну что ж, жены мудры. Женам надо верить. Сказала: «Не выйдет из тебя актера», — и не вышло. Сказала: «Никакой ты отец», — значит, никакой.

— Андрей!

В дверях стояли Виталик и Серега, оба в пальто.

— Может, хватит, а? Кому ты что так докажешь?

— Да. — Андрей очнулся и спрятал камушек. — Пошли.

На первом этаже он свернул в туалет, подождал, пока ребята отойдут подальше, и сдвинул на окне оба шпингалета.

— Вась, ты, когда на складе спал, что во сне видел? Не премию, нет?

— Да, Вася, премию ты проспал…

Они обогнули театр и вышли на ночной проспект. Дождя не было, но асфальты просыхать и не думали. Действительно, стоит ли? Все равно мокнуть…

Андрей шел молча, слушал.

— А говорил-то, говорил! «Банзай меня до пенсии ловить будет! У Банзая нюха нет!..»

— Не, Банзая не проведешь. Банзай кого хочешь сосчитает. Верно, Вась?

— Да поддался я ему, — хрипловато отвечал трезвый и печальный Вася-Миша. — Что ж я, изверг администратора до кондрашки доводить…

— Ну ладно, мужики, — сказал Андрей. — Мне налево.

Остановились, замолчали.

— Ты меня, конечно, извини, Андрей, — заявил вдруг Серега, — но дура она у тебя. Какого черта ей еще надо? Пить из-за нее человек бросил… Это я вообще не знаю что такое!

— Если домой идти не хочешь — давай к нам, в общежитие, — предложил Виталик.

— Спокойно, мужики, — сказал Андрей. — Все в норме.

Он действительно пошел влево и, обогнув театр с другой стороны, остановился возле низкого окна с матовыми стеклами. Впереди по мокрому асфальту брела поздняя парочка.

«В самом деле сочувствуют… — думал Андрей. — Они мне сочувствуют — а я им?.. Ладно. Как это сегодня сказала Ленка?.. „Я нехорошая. Я скверная…“ Так вот: я нехороший, я скверный… Но если только догадка моя правильна — простите, ребята, я устал. От вас ли, от себя — не знаю. Надеюсь, что от вас…»

Парочка свернула в переулок, и Андрей открыл окно.

Девушки нигде видно не было. Летательный аппарат — ни на что не похожая металлическая тварь — тоже куда-то исчез. В прошлый раз из-за коттеджика, поблескивая суставами, выглядывала его посадочная нога.

Значит, улетела хозяйка на день, на-два. Или на неделю. Или навсегда. И будет стоять посреди степи брошенный коттеджик с настежь распахнутыми стенами, и на полу будет оседать пыль, а может, и не будет — если какой-нибудь пылеотталкивающий слой…

Андрею понравилось, как спокойно он подумал о том, что девушка, возможно, улетела навсегда. Иными словами, опасение, что он в нее влюбился, отпадало на корню. Все было куда серьезнее… И слава богу.

На лысой, издырявленной норами площадке сидели, растопырясь, металлические зверьки — то ли грелись, то ли отдыхали. Солнце там еще только собиралось идти к закату.

— Перекур с дремотой? — усмехнувшись, сказал Андрей «ежикам». — Сачкуем без прораба?

Он медленно обошел этот все время поворачивающийся к нему овал, внимательно его изучая. Впервые. Раньше он интересовался только тем, что лежало по ту сторону.

Закончив обход, нахмурился. Ничего, кроме ассоциации с прозрачной точкой на старом надувном шарике, в голову по-прежнему не приходило.

«Окошко»… Теоретик! Эйнштейн с колосников! Да разве он когда-нибудь в этом разберется!

…Между прочим, если шарик очень старый, в середине прозрачной точки иногда образуется крохотная дырочка, через которую можно без последствий опустить внутрь иголку и вытянуть ее потом за нитку обратно.

Он завороженно смотрел в самый центр воздушного окошка и не мог отделаться от ощущения, что между ним и вон той длинной суставчатой травинкой, по которой ползет самая обыкновенная божья коровка, ничего нет. Хотя что-то там, конечно, было, что-то не пропускало звук.

Андрей опасно увлекся. Он совершенно перестал себя контролировать и слишком поздно заметил, что правая его рука — сама, не дожидаясь приказа, — поднялась над молочно-мутной верхней границей миражика. Он посмотрел на нее с удивлением и вдруг понял, что сейчас произойдет. Но пальцы уже разжались, выпуская округлый коричневый камушек.

Рука опомнилась, дернулась вслед, но, конечно, опоздала. И за те доли секунды, пока камушек падал в прозрачную пустоту центра, Андрей успел пережить две собственных смерти.

…сейчас этот пузырь с грохотом лопнет, разнося на молекулы «карман», его самого, театр, город, Вселенную…

…сейчас «окошко» подернется рябью и начнет медленно гаснуть, а он останется один, в темноте, среди пыльных обломков декораций…

Камушек пролетел через центр и беззвучно упал в траву.

«Ну и как же я его теперь достану? — Приблизительно так сложилась первая мысль обомлевшего Андрея, — Хотя… на нем же не написано, что он отсюда…»

И вдруг Андрею стало жарко. Не сводя глаз с камушка, он попятился, судорожно расстегивая пальто.

Камушек лежал в траве.

Андрей не глядя сбросил пальто на трон, шагнул к миражику и осторожно протянул руку. И кончики пальцев коснулись невидимой тончайшей пленки, точнее — они сразу же проткнули ее, и теперь каждый палец был охвачен нежным, как паутина, колечком.