Читаем без скачивания Дом скитальцев - Александр Мирер

Действительно, через несколько минут Линия два вышла из подъезда, миновала Алешу и зацокала каблучками по улице, застроенной маленькими домами с палисадниками. Перед одним палисадником сидели на лавочке двое мужчин, а третий курил, стоя рядом. Он предупредил:

— Приближается…

Валерка примостился на свободном конце лавочки. У него заметно дрожали пальцы. Он поглаживал котенка — успокаивал, хотя полосатое крошечное существо мирно спало. Линия два подходила к ним. Алеша был еще далеко, шагах в тридцати. Он поднял руку, показал на женщину. Тогда один из сидящих кашлянул и позвал:

— Присели бы, девушка… Мы веселые, — и загородил ей дорогу.

— Нажрался, паразит! — ответила она и шагнула в сторону.

Тот, кто курил, лениво шагнул вперед и схватил ее за локти — сзади. Сейчас же передний показал ей удостоверение. Она рванулась. Она так рванулась, что задний упал, а второй отлетел шага на два.

— Убивают! — оглушительно завизжала женщина и с невероятной скоростью побежала обратно, прямо на Алешу. Она мчалась так, как люди не могут бегать, и удрала бы, если б не мальчишка. На такой скорости нельзя поворачивать. Алешка успел подставить ей ножку и бросился на женщину, когда она покатилась через голову.

Через секунду на Принцессу надели наручники. Она больше не кричала. Со двора выехала машина, подхватила арестованную и одного из оперативников и умчалась. Остальные двое вместе с Алешкой скрылись с улицы, прежде чем начали собираться любопытные. Алешка, шмыгая носом и прихрамывая, провел оперативников по дворам к дому Ходока. Один — что показывал удостоверение — морщился и потирал локоть. Не задерживаясь во дворе, они опять вышли на улицу. Было самое время — по мостовой, временами ныряя в тень старых тополей, громыхала «Волга». Такси. Человек с удостоверением сказал водителю:

— Клиент будет трудный, Карякин… Вы помогите ему укладывать багаж.

— Будет сделано, товарищ капитан. Сигнал прежний?

— Да. Мальчик поднимет руку.

Капитан повернулся и мелкой, уверенной походкой ушел во двор. Второй, прежде чем пойти за ним, сказал водителю:

— Молись, кунак… Сосчитай до тридцати и вкатывай.

Алеша и Степан теперь сидели на досках, неподвижные, будто их фотографировали. Капитан встал за распахнутой дверью подъезда. Второй оперативник — за старым огромным тополем. Водитель погудел, вызывая пассажира.

Ходок вышел через минуту. Элегантный, в новом светлом костюме, с сияющей улыбкой. Весело подмигнул мальчишкам. Водитель поднял крышку багажника. А Степка и Алешка растерялись — улыбается! Весело, по-человечьи… Степан даже подался вперед всем телом и чуть не развалил доски, а Ходок увидел это и заржал. Знакомым реготом, как ржали те трое — в подвале.

Степан поднял руку. Сейчас же офицеры подступили к машине, и капитан сказал:

— Товарищ Лозовой, здравствуйте. Нам приказано охранять вас по пути в район…

…Алешка схватил Степана за локоть и поволок за штабель, в проходной двор. По плану операции им полагалось быть в стороне, но дело было не в плане — Алешка трясся, и губы у него помертвели.

— Не хочу, — пробормотал он. — Видеть этого не хочу.

— Какой нежный! — сказал Степан.

— Нет. Этого жалко, Ходока. Она его только сейчас, когда мы тут сидели, — понимаешь? А зачем? Мы утром предупредили, что она Десантник. Зачем ее не взяли сразу?

— Они думали, мы врем, — сказал Степан. — Перестань трястись!

— А я ненавижу, когда мне не верят. Не-на-вижу, — сказал Алешка.

Кризис надвигается

Самолет приближался к Н… В полной тишине Зернов скользил над редкими облаками — звук моторов отставал от машины. Из пилотского отсека вылез радист:

— Начинаем снижение. Для вас шифровка, — и подал Зернову листок.

«Борт номер… Пассажиру. Тройное звено спаяно. 2 + 7, повторяю: два плюс семь. Подпись: Второй», — прочел Зернов. Радиограмма означала, что «Тройное звено» прошло с успехом и взяты два «посредника» и семь кристаллов Мыслящих.

— В полетный журнал можете не вносить, — сказал Зернов радисту и стал ждать посадки.

Итак, после операций «Апостол» и «Тройное звено» добычей Центра стали три одноместных «посредника» и двенадцать Мыслящих. На свободе гуляют по крайней мере еще два Десантника как минимум при одном «посреднике». Это было известно по происшествию с «полковником имярек», который лечил зубы. «Надейся на лучшее, рассчитывай на худшее», — подумал Зернов. Предстоит еще выловить не меньше дюжины Десантников, будем так и ориентироваться… О причинах срочного вызова он пока не думал. Вот и аэродром. У дальнего конца бетонки стояли две легковые машины.

Звук догнал самолет, наполнил его, и моторы смолкли. Мелькнули фонари посадочной полосы. И Зернов рассмотрел наконец встречающих. Трое были офицерами сопровождения — подчиненные Ганина. А четвертый был именно тот, кого начальник Центра опасался увидеть, — молодой дипломат Краюшкин, член комитета девятнадцати.

Они быстро, привычно расселись по машинам. Зернов, Краюшкин и два офицера — в одной, а третий офицер и еще двое, прилетевших с Зерновым, — в следующей. Краюшкин держал на коленях портфель.

— Что у вас? — спросил начальник Центра.

Он был нацелен на новое действие, которое могла потребовать от него служба. Он ощущал даже обычный нервный подъем, своего рода готовность к вдохновению — собрать воедино все, продуманное в долгие часы анализа, все модели будущего поведения противника, сотни вариантов собственных действий. Дать решение — мгновенное и безошибочное, ощутив радость пловца, схватившего гребень волны и полетевшего на ней к берегу… Но сегодня Зернов не ждал радости. Когда Краюшкин раскрыл портфель и из него выпорхнула стопка прекрасной голубоватой, с водяными знаками, бумаги, начальник Центра мрачно подумал: «Хорошо оформленный приговор»…

Это была сводка зарубежной информации — доклады посольств, бюллетени пресс-агентств, выжимки из газетных сообщений. Каждое из них в отдельности мало что говорило. Высокопоставленный чиновник военного министерства посетил радиотелескоп в Сьерра-Бланка… Снижена степень боевой готовности в истребительной авиации. Там же запрещено командирам ракетных частей атаковать неопознанные объекты без особого разрешения маршала авиации — впрочем, это сообщение из малонадежных источников… Да, в отдельности это мало чего стоит, но вместе…

Зернов аккуратно сбил листки в стопу, вернул Краюшкину и некоторое время смотрел, как за окном машины скользит, кланяется, поворачивает в мареве старый дубовый лес. Краюшкин терпеливо ждал. Дубрава кончилась, над песчаными нагретыми косогорами закачались мачтовые сосны, блеснули свежим цинком крыши дач, завился из-за штакетного заборчика самоварный голубой дым…

— Да, очень, очень похоже, — проговорил Зернов. Повернулся к соседу: — Боюсь, тревогу подняли не впустую.

— Просочились за рубеж? — шепнул Краюшкин.

— Либо просочились, — сказал Зернов, — либо вторично запустили разведывательный корабль. А что наверху?

— Ждут вас, Михаил Тихонович.

Зернов сморщился, сложил кончики пальцев и опять наклонил иссохшее лицо к окну.

— Полагают, Михаил Тихонович, что у вас имеется план…

— А что план? — уже с раздражением спросил Зернов. — Если они приземлятся по наводке со Сьерра-Бланка, что толку в моих планах?

— Не понимаю, — с тоской в голосе прошептал Краюшкин. — Мы обо всем их предупредили. Вовремя. Исчерпывающе. Как надо и что — обо всем…

Зернов сморщился еще сильнее, и Краюшкин умолк. О таком не говорят даже при доверенных сотрудниках, да и что говорить, в самом деле? За рубежом мы не властны помешать инопланетным захватчикам. Сделали что могли — хорошо, добросовестно сделали. Предупредили насчет охраны штабов и государственных деятелей, методики порекомендовали, согласовали действия. М-да… «Похоже, не помогло, — думал Зернов. — Именно так, как они задумали сначала. Прорываться во всех ядерных державах одновременно. Мы не смогли сделать самое важное, — в тысячный раз подумал он. — Не сумели найти техническое средство, чтобы обнаруживать Десантников мгновенно и безошибочно. И Благоволин не смог. М-да… Ведь даже сейчас было бы спасение — изготовить такой аппарат. Быстренько бы выловили, быстренько, пока не приземлилась эскадра. А если она уже приземлилась?..»

…В тяжких, тревожных мыслях прошел остаток пути. За зеленым броневым стеклом наклонялась, поворачивалась Земля, полная земной летней прелести, беспечная, все еще не подозревающая ни о чем.

Десантники