Читаем без скачивания Штрафбат Павла Первого: Штрафбат Его Императорского Величества. Спецназ Его Величества. Диверсанты Его Величества. Заградотряд Его Величества - Сергей Николаевич Шкенев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, государь! – кивает Бенкендорф-старший, перехватив мой взгляд. – Были и мы рысаками, не то что этот вот…
Александр Христофорович слегка пригибается от любящего отцовского подзатыльника и, оправдываясь, обещает:
– Сразу после завершения операции непременно займусь кобелированием, предамся разнузданным оргиям с гетерами и одалисками. Но не раньше, хорошо?
– Твои бы слова да Богу в уши, – ворчит Христофор Иванович и тут же становится предельно серьезен: – Когда начинаем?
– Тут уж все от Александра Федоровича зависит.
– Что именно? – удивляется Беляков.
Правду говорят, что меньше знаешь – крепче спишь. Вот пускай теперь и господин министр по ночам ворочается с бессонницей, не все же нам одним. Нам – это обоим Бенкендорфам, Аракчееву и Ростопчину. Последнему предстоит самое сложное – организация нужных слухов и написание пространных статей в газеты, объясняющих народу полезность и необходимость проводимых чисток. Ну да куда же без чисток?
В первую очередь планируем нанести удар по уголовному элементу, которого расплодилось, как головастиков в деревенском пруду. Не пробовали зайти в какой-нибудь кабак хоть в Москве, хоть в Ярославле, хоть в Саратове? Ах, пробовали… А выйти из него, особенно если задержались до позднего часа за штофом анисовой? На улицу, допустим, выйдете, но вероятность добраться до дома невредимым – примерно половина на половину. И ладно если просто обчистят до исподнего, предварительно треснув дубиной по темечку, так могут и жизни лишить запросто. Думаете, приятно будет вашим домочадцам, если заявитесь домой с головою в руках?
Вот неизвестные живорезы и нападут на Александра Федоровича не далее как через два месяца, когда тот будет сопровождать из Нижнего Новгорода в Петербург очередной обоз с уральским золотом. И ограбят его, само собой… Непременно ограбят! Зря, что ли, потратили столько времени на тренировки и сожгли холостыми выстрелами чуть не полпуда пороха? Денег стоит, а куда деваться? Всяко лучше, чем если охрана с нападавшими друг друга случайно ранят: люди дороже.
Ну а потом займемся поисками похищенного, так как спускать разбойному люду во все времена не принято. Заодно подгребем народ свободных занятий, вроде карточных шулеров, бильярдных игроков, конокрадов, профессиональных нищих, фальшивомонетчиков и прочей шушеры. Оно, конечно, быстро не управимся, работы непочатый край, но надо же когда-то начинать, верно?
Правда, разделились мнения о дальнейшей судьбе арестантов. Аракчеев категорически возражал против идеи министра государственной безопасности использовать оных для пополнения штрафных батальонов, справедливо полагая, что штрафбаты в их нынешнем виде никак не могут быть местом отбывания наказания. Продвинуться по службе, пусть с величайшим риском для жизни, это пожалуйста. Или получить сто десятин земли вместо обычных шести в аренду… Но ни в коем случае не филиал тюрьмы. Алексей Андреевич настаивал на отправке воров и разбойников в Сибирь, что шло вразрез с мнением графа Ростопчина.
Федор Васильевич полагал слишком опасным заселение новых земель на востоке преступниками, и отчасти он был прав. Не дело равнять отбросы с отставными солдатами, получавшими земельные наделы по выслуге лет или увольнению по ранению. Жизнь в Сибири должна стать привилегией, а не наказанием.
Сошлись на том, что строящейся линии оптического телеграфа Петербург – Москва – Нижний Новгород – Казань тоже нужна рабочая сила, а то пленные англичане со шведами слишком быстро заканчиваются. Нет, не то, что вы подумали, все проще… Многих выкупают родственники, заплатив точно подсчитанную долю от нанесенного стране ущерба и неотработанные затраты на содержание. Кто-то действительно умер в первый же месяц, но впоследствии такого не случалось – пленные довольно быстро привыкли к трехразовому горячему питанию с неограниченной добавкой и больше не объедались до заворота кишок.
– Ну так как, согласен пострадать за Отечество? – спрашиваю у немного опешившего от предложения Белякова.
Александр Федорович кивает:
– Как прикажете, Ваше Императорское Величество.
– Не приказываю, бери выше – добровольцев ищу.
Подскакивает с места и вытягивается:
– Если приказано стать добровольцами – будем ими!
Это прозвучало несколько пафосно, но впечатление оказалось смазано появлением подвыпившего Кулибина. Иван Петрович счастливо улыбнулся, покопался в бездонных карманах кафтана старинного покроя, снова вошедшего в моду, и положил перед нами что-то круглое, размером с некрупное яблоко, но с непропорционально толстым хвостиком.
– Твою ж дивизию, граф!
Первое желание – упасть под стол и уползти за ближайший угол. Удерживает только любопытство.
– Это что такое?
– Мы вот тут с Товием Егорычем подумали, государь… Три десятка еще есть… Принести?
* * *
В это же время. Крыша Михайловского замка
– Миша, слева один у моста. – Тихий голос командира полка, бывшего Ахтырского, а ныне Третьего Гусарского Особого, прозвучал для Мишки Нечихаева громом небесным. – Спишь, аспид?
– Никак нет, господин полковник, – встрепенулся воспитанник и взял на мушку дальнобойной кулибинской винтовки неясную тень на берегу канала.
– Смотри у меня.
Сегодня очередь Ивана Дмитриевича Бердяги лично давать урок воинского ремесла сироте, взятому на воспитание полком почти год назад. И такой не один, по спискам числятся пятьдесят два кадета, но Мишка, как первенец, самый любимый. И с него же больше всех спрашивается. Березовую кашу в армии запретили, а то бы и ее хлебнул…
Недавно вот что учудил: неизвестным образом проник в пороховой погреб и разобрал там полностью четыре новейшие ручные ракеты системы старшего лейтенанта Засядько, только-только начинающие поступать на вооружение. А когда был пойман и награжден неделей отсидки на гауптвахте, то сильно обиделся – важному научному открытию вроде как помешали. Какому именно, так и не признался, но обещал в полет на Луну отправиться в одиночестве и никого с собой не взять.
Но это так, старческое ворчание на молодежь. Случись Мишке уродиться тихим и послушным, разочарованию полковника Бердяги не было бы предела. Тем более и проказы, бывает, идут на пользу делу: сидя под арестом на гауптвахте, воспитанник Нечихаев изрядно подправил произношение в английском, французском и немецком языках, доселе хромавшее на обе ноги. А куда деваться, если караул несут строгие учителя, донельзя раздосадованные внеурочной службой?
– Иван Дмитриевич. – Тень у канала оказалась прикормленной в замковой кухне обыкновенной дворнягой, и Мишка позволил себе немного отвлечься. – А для чего гусару требуется умение лазать по крышам? Мы вроде как с острой саблей на горячем коне должны?
– А думать, значит, уже не должны? Нет, ежели хочешь, то в следующий раз с конем сюда забирайся.
– И все же?
Полковник, которому и самому неоднократно приходили в голову вопросы о странных способах обучения гусар, только неопределенно пожал
