Читаем без скачивания Широкий Дол - Филиппа Грегори

– Это просто позор, – соглашалась со мной Селия, – но в доме-то еще хуже! Там ужасно мрачно, да еще и мебель вечно накрыта пыльными чехлами. А когда идет дождь, крыша протекает, и на чердаке подставляют тазы. И потом, зимой у нас в доме по-настоящему холодно.

Я сочувственно кивала. Да и как было не посочувствовать ей, падчерице лорда Хейверинга, которая была ему совершенно не нужна, но которую мать, естественно, привезла с собой в этот чужой для нее дом, чрезмерно огромный и на редкость холодный и неуютный. Я понимала, что для Селии наше поместье и наше, может быть, не столь высокое положение в обществе не только желанны сами по себе – она явно воспринимала их как убежище, спасение от неудобств и унижений, которые ей приходится терпеть в доме своего отчима. Кстати, при хорошем управляющем и в поместье Хейверингов можно было очень многое исправить и наладить; во всяком случае, мы с Гарри рассчитывали на весьма приличный доход от тех земель, которые полагались Селии в приданое. В конце концов, эти земли граничили с нашими и были столь же плодоносны. Климат в этой части Англии повсюду был одинаков, и отнюдь не по велению Господа скот в Широком Доле был в два раза крупнее, чем у Хейверингов, а наши поля приносили в два раза больший урожай. Тут следовало учесть такой определяющий момент, как ответственность хозяина. Хозяева Широкого Дола никогда не уклонялись от своих прямых обязанностей, не тратили доходы от поместья быстрее, чем они поступали, и не жили подолгу не в родном доме, а где-то еще.

Наш дом, возможно, с виду казался весьма простым и совсем не модным. А наш розовый сад, возможно, был довольно скромен и слишком похож на простенькие садики фермеров и арендаторов. Но все это потому, что, даже если наша земля и давала хороший доход, все деньги вкладывались в нее же – в ремонт строений, оград и ворот; в необходимый для полей отдых; в развозку по полям мульчи и навоза из конюшен, чтобы обеспечить большую плодородность почвы. Но лорд Хейверинг и не думал заботиться о земле; ему до нее дела не было; землю он воспринимал лишь в качестве источника денег, необходимых, например, для азартных игр; а на то, что его жена и дочери живут в полуразрушенном доме, больше похожем на сарай, ему было наплевать. Своим арендаторам он назначал непомерную арендную плату и все деньги спускал в Лондоне, играя в клубах «Уайтс» или «Брукс»[12].

– Надеюсь, вам у нас в Широком Доле понравится, – сказала я.

– Еще бы, конечно! – воскликнула Селия. – И я буду просто счастлива, если там будете вы, моя дорогая Беатрис. Ну, и ваша мама, разумеется, тоже.

– В таком случае меня удивляет, что вы, насколько я знаю, собираетесь в свадебное путешествие, – осторожно заметила я. – Это ваша идея?

– Да, моя, – как-то даже печально ответила она. – Увы, моя. Ах, Беатрис! – Она виновато оглянулась на свой дом, словно боялась, что ее суровая мать подсматривает за ней из окна, словно все ее четыре сводных сестры могут в любой момент, спрятавшись где-то, нас подслушать. Она вдруг повернулась и повела меня в какую-то немыслимо заросшую беседку. Там мы с ней сели рядышком, и я ласково, как сестра, обняла ее за плечи.

– Я придумала это, когда Гарри был еще так мил и нежен со мной, – сказала она. – Мне казалось, было бы так чудесно поехать в Париж и в Рим, посещать всякие замечательные концерты, наносить визиты и все такое… – Она вдруг умолкла. – Но теперь, стоит мне подумать о замужестве и о тех ужасных вещах, которые мне придется делать, я жалею, что предложила это путешествие. Лучше бы я все-таки этого не делала! Вы только представьте себе, Беатрис, ведь нам придется несколько недель пробыть наедине друг с другом! – Мое тело охватил жар при одной лишь мысли, чтобы я могла бы несколько недель пробыть наедине с Гарри, но я держала себя в руках и слушала Селию с выражением сестринской заботы на лице.

– Ах, если бы ваша мама могла с нами поехать! – вдруг вырвалось у Селии. – Или… или… или вы, Беатрис! – выпалила она в страшном волнении.

Я была искренне удивлена.

– Я? – переспросила я. Да, мне хотелось помешать этой поездке, но это был совершенно новый поворот событий.

– Вы, – подтвердила она. – Вы могли бы поехать с нами и составить мне компанию, пока Гарри посещает свои фермы и лекции, а когда я буду рисовать, вы могли бы составить компанию Гарри и, например, погулять с ним по Риму.

При мысли о том, что я могла бы составить Гарри компанию в прогулках по Риму, у меня даже голова закружилась.

– Ах, Беатрис, вы согласны? Скажите, что согласны! – затараторила вдруг Селия. – Так ведь многие делают. Например, в прошлом году леди Олверстоук отправилась в свадебное путешествие вместе со своей сестрой; и Сара Виер тоже так сделала. Беатрис, поедемте с нами! Вы окажете мне такую услугу! Ваше присутствие сразу все для меня изменит, а мне это так важно. Если вы согласитесь, Гарри тоже будет очень рад, я уверена. Нам было бы так весело вместе!

– Да, наверное, – медленно и неуверенно промолвила я. Перед моим внутренним взором возникли жаркие, полные солнечного света дни; Селия в сопровождении своей горничной отправилась рисовать или к кому-то с визитом, а мы с Гарри лежим себе на солнышке, ничего не делая и наслаждаясь полной свободой. Или, например, вечером, когда Селия захочет пойти на концерт, мы с Гарри могли бы поужинать вдвоем где-нибудь в неприметном местечке, а потом снять номер и удалиться туда, прихватив бутылку шампанского. Я представила себе, какими чувственными наслаждениями можно было бы заполнить те долгие часы, когда Селия будет выбирать себе парижские наряды, какими прелестными, будто украденными, были бы те мимолетные ласки, которыми мы с Гарри обменивались бы, пока Селия пишет письма своей матери. А как хороши были бы ежедневные прогулки верхом по окрестностям чужих городов с остановками в укромных местечках, где можно, наконец, обняться…

– Пообещайте, что поедете! – прервав мои мечты, воскликнула Селия даже с каким-то отчаянием. – Я понимаю, что прошу вас о большом одолжении, но все же пообещайте, что поедете!

Я ласково сжала ее дрожащие пальцы.

– Хорошо. Я обещаю, что непременно с вами поеду. Но поеду исключительно ради вас, дорогая Селия.

Она вцепилась в мою руку, как утопающий в свисающую над водой ветку. Казалось, ее уносит течением, и я позволила ей держаться за меня, хотя чувствовала, что подобное преклонение может в итоге показаться мне утомительным. Однако же я прекрасно понимала, что таким образом обретаю великолепную возможность оказывать через Селию влияние на своего брата. Некоторое время мы сидели, крепко держась за руки, и молчали, но тут наше уединение было прервано внезапно появившимся из зарослей сводным братом Селии, четырнадцатилетним Джорджем, каким-то образом сумевшим нас отыскать.