Читаем без скачивания Абарат: Первая книга часов - Клайв Баркер

Кэнди перестала прислушиваться к бормотанию братцев у себя за спиной. Она вихрем мчалась вперед, и тьма окутывала ее со всех сторон. Кэнди ничего вокруг не различала и не могла определить, куда несут ее ноги. Нигде не виднелось ни малейшего проблеска света.

«Я ничего не потеряю, если позову на помощь, — решила она. — Эти уродцы все равно слышат топот моих ног и звук моего дыхания». И она набрала полную грудь воздуха.

— Шалопуто! Я здесь! — крикнула она, а про себя подумала: «Только сама не знаю, где именно». — Ответь, пожалуйста, если ты меня слышишь!

Ответ последовал незамедлительно. Но совсем не такой, какого она ожидала. Голос ее эхом отразился от невидимых стен, и слова, которые она только что выкрикнула, отчего-то поменялись местами, так что получилась полная чепуха:

— Ответь здесь слышишь! Меня пожалуйста! Если ты я Шалопуто!

Даже эхо здесь оказалось безжалостным к пришельцам. Когда звуки ее голоса стихли, Кэнди услыхала совсем близко от себя сдавленный шепот:

— Пора бы нам ее сцапать, братец Так.

— Я сам думаю, что пора, братец Тик. Я и сам так думаю.

Казалось, братцы дышат ей в затылок, всего каких-нибудь два-три ярда отделяли ее от преследователей. Кэнди не стала ждать, когда стражи подберутся еще ближе, и снова бросилась бежать в кромешную тьму, не выбирая направления, просто чтобы оставить погоню как можно дальше позади себя.

Но рано или поздно она выбьется из сил. Кэнди понимала, что если ничего не изменится, то в конце концов эти жуткие братцы-клоуны, Тик и Так, ее поймают. И что тогда? Сомневаться не приходилось. Они ведь с подкупающей откровенностью сообщили о своих планах в отношении ее. Но даже если ей удастся от них оторваться и покинуть остров, кто знает, не всходят ли уже в ее душе семена безумия, которое уничтожит любые воспоминания о чудесах Двадцать Пятого Часа? Такое вполне возможно, стоит только лишний раз представить себе лица с блуждающими носами и глазами. Да одно здешнее эхо чего стоит!

Но нет! Надо этому противиться, пока еще есть силы! И она бежала вперед, твердо решив, что имя ее не пополнит список тех, кто вернулся с острова с помутившимся рассудком.

МУССОН

Все члены немногочисленного экипажа затонувшего «Белбело» провели свой первый после кораблекрушения день на песчаной прибрежной полосе Острова Частного Случая, не рискуя углубляться в заросли. Приливные волны то и дело выбрасывали на песок к их ногам обломки погибшего парусника. По большей части это были куски дерева и обрывки такелажа. Но что толку от этих даров Изабеллы? Разжигать костер не было нужды (на острове Трех Пополудни и без того было достаточно тепло), а для строительства какого-либо укрытия обломков явно не хватало. При этом коварные волны не раз уже подбирались вплотную к ящику, где, кроме всего прочего, хранился и тот скудный запас пищи, который потерпевшим кораблекрушение удалось доставить на остров в шлюпке.

Самым же скверным было отсутствие каких-либо снадобий, чтобы исцелить Джона Хвата и его братьев, которые по-прежнему пребывали без сознания. Единственным, что могли сделать для них капитан, Женева, Том и Трия, было строительство шалаша из веток и листьев, где раненых можно было бы укрыть от палящего послеполуденного солнца.

К счастью, у Тома и капитана имелось по экземпляру «Альменака» Клеппа, разных лет издания, и оба они при любом затруднении обращались за справками, советами и консультациями к этому в высшей степени содержательному труду.

— Верить можно далеко не всему, что он там пишет, — предупредила их Женева, после того как Том взялся приготовить похлебку из ягод, которых насобирал в зарослях. Он первым из всего небольшого отряда отважился на эту небезопасную вылазку. — Мы ведь понятия не имеем, съедобные ли они. Того и гляди отравимся.

— Ну, навряд ли в кулинарном разделе «Альменака» может содержаться рецепт отравы, — возразил на это Том.

— Откуда ты знаешь? — не сдавалась Женева. — Если нам всем станет худо от твоей стряпни...

Пока они препирались, Трия перебрала все до единой ягоды, поднося каждую из них к лицу и сосредоточенно обнюхивая. Несколько штук — преимущественно самых невзрачных, зеленоватого цвета — она отложила в сторону, остальные же пересыпала в холщовую сумку, в которой Том притащил их из леса, и со своей всегдашней категоричностью заявила:

— Эти годятся в пищу.

Вскоре похлебка была готова, и все с удовольствием ее отведали.

— И все же мы могли отравиться теми зелеными ягодами, если бы их не выбросила Трия, — дуя на свою ложку, назидательно сказала Женева Тому и капитану.

— Да полно тебе, Женева, — с набитым ртом урезонил ее Макбоб. — Можно подумать, у нас нет других забот. Ты лучше скажи, как нам дальше-то быть.

— Ты о чем?

— Да о нем, — и он кивнул в сторону Джона Хвата. — Вернее, о них, если уж на то пошло. Боюсь, они нас того и гляди покинут.

— Знать бы, куда можно обратиться за помощью, — вздохнул Том. — Если верить «Альменаку», на этом острове нет городов. Так что все лекари, если они тут имеются, живут в лесах. Церквей здесь немало понастроено, но Клепп пишет, что они по большей части закрыты.

— На острове есть еще Якорный дворец, — напомнила ему Женева. — Возможно, там кто-нибудь живет...

— А далеко отсюда до него? — спросил капитан Макбоб.

— Сам погляди. — И Том раскрыл «Альменак» на той странице, где была изображена карта Частного Случая, так, чтобы всем было ее видно. Он указал на бухту в северо-западной оконечности острова. — Мы сейчас где-то здесь. А дворец вон там. До него шагать не меньше двух дней, а то и больше, если местность холмистая.

— Так оно и есть, — кивнула Женева. — Весь остров усеян холмами и пригорками. Но мы ведь понесем Хвата на руках.

— А разве его можно переносить на такое расстояние? — усомнился капитан.

— Не знаю, — Женева помотала головой. — Я ведь не лекарь.

— Как и мы все, к сожалению, — отозвался Том. — Что до меня, я считаю, что нести его в такую даль опасно. Но еще хуже оставить тут — дожидаться неизвестно чего.

И вдруг все они как по команде оторвали глаза от карты и взглянули вверх. Ветер, внезапно налетевший на остров неведомо откуда, всколыхнул пышную листву на деревьях, в тени которых они укрылись от зноя, и принес с собой звуки какой-то странной, мелодичной песни без слов. Ее тянули сотни шелестящих голосов.

— Мы не одни, — тихо произнес капитан.

Было что-то завораживающее в грустном напеве, который долетал до их слуха.

— Змеи, — отрывисто бросила Трия.

— Что? Змеи? — Капитан не поверил своим ушам.

— Она права, — кивнул Том. — Здесь на острове полным-полно красно-желтых змей. Их называют бессонными. Они умеют петь. Так сказано в «Альменаке».

— Не припомню, чтобы на Частном Случае водились змеи, — заявила Женева.

— Ну как же ты не помнишь, — заспорил с ней Том. — Ведь это принцесса потребовала, чтобы их сюда доставили...

— Для свадебной церемонии.

— Верно. И Финнеган привез их с Окалины, где они живут с древнейших времен. Они тут прижились. Клепп упоминает, что они все разбежались кто куда после... того, что произошло на свадьбе. На Частном Случае врагов у них не оказалось, и они расплодились здесь во множестве. И теперь их тут не счесть.

— А они не ядовитые? — спросила Трия, впервые за все время выказав хоть какой-то интерес к окружающему миру, чем немало удивила остальных.

— Вовсе нет, — поспешил заверить ее Том. — И притом очень даже благовоспитанные создания, насколько мне известно. И вдобавок музыкальные.

Капитан с улыбкой покачал головой:

— Чего только не бывает на свете! А о чем это они распевают? Просто мурлычут себе под нос всякую бессмыслицу?

— Нет, — возразил Том и, раскрыв «Альменак» на нужной странице, стал читать вслух: — «Песня, которую поют бессонные змеи, в действительности являет собой одно-единственное слово, самое длинное из всех, составляющих древнейший язык этих живых существ. И длина его такова, что любой из индивидуумов, произнося его на мотив определенной мелодии непрерывно в течение всей своей жизни, так и не успевает дойти до конца».

— Самый нелепый из «клеппизмов», какой мне доводилось слышать, — фыркнула Женева. — Откуда, интересно, эти змеи его узнают, если оно такое длиннющее?

— Ну мало ли, — усмехнулся Том. — Может, оно у них врожденное, как и многие инстинкты.

— Врожденная песня, — с сарказмом произнесла Женева. Том обезоруживающе улыбнулся.

— А что? Чем тебе не нравится такая идея?

— Даже если она мне понравится, — парировала Женева, — это не прибавит ей достоверности.

— Да брось! Иногда нелишним бывает воспринимать то, что вокруг происходит, не одной только головой, но еще и сердцем, Женева.