Читаем без скачивания История тайной войны в Средние века. Византия и Западная Европа - Павел Остапенко

Упрочив свою власть при содействии демократов, Козимо, понимая, что и их влияние возросло и возрастет еще больше, если новый закон войдет в силу, сделал все, чтобы подавить ставших опасными союзников. Но как всегда, и в этом случае он действовал не прямо, а переложил ответственность на другого, на которого и пала в дальнейшем ненависть за реакционные меры. Его орудием стал Лука Питти, один из богатейших людей Флоренции. В 1458 году Питти был назначен гонфалоньером и по соглашению с Козимо Медичи произвел переворот, отстранивший от участия в управлении демократическую партию, которая собиралась распределять налоги соразмерно имуществу. Созвав народное собрание, гонфалоньер, задействовав войско, перекрыл улицы, ведущие на площадь собрания. Солдаты не пропускали никого, кроме людей безусловно преданных Козимо Медичи. Устранив таким образом из народного собрания всех противников, Питти силою оружия добился того, на что собрание в полном составе никогда бы не согласилось. Создали новое правительство и на все главные посты назначили людей, являющихся противниками демократов. Таким образом предложение о распределении податей пропорционально имуществу было похоронено. Козимо и другие богатые граждане наградили Питти богатыми подарками, сумма которых дошла до 20 000 тысяч золотых флоринов.

Как-то Козимо сказал одному из своих друзей, который жаловался на разврат и неугодные Богу деяния городских властей, что развращенный город лучше города погибшего и что с четками в руках государства не построишь. Этот принцип доминировал в политической деятельности Козимо Медичи. Однако надо отметить, что Козимо не был мрачным и угрюмым злым гением Флоренции. Он не был лишен остроумия и, видимо, обаяния. Его полемика с политическими оппонентами очень показательна в этом смысле. Когда Ринальдо Альбицци в начале своего изгнания велел передать ему, что «курочка несет яйца», Козимо на это ответил, что «в чужом гнезде она, пожалуй, снесет не то, что нужно». Другие мятежники постарались довести до его сведения, что они, мол, не спят. Козимо же на это возразил: «Еще бы, я же отнял у них сон». Когда папа Пий II побуждал европейских государей объединиться и выступить против турок, он сказал о нем, что «старец делает то, что под стать молодому». Когда венецианские послы, явившиеся во Флоренцию, стали упрекать правительство республики, он показал им свою открытую голову и спросил, какого она цвета; услышав от них, что голова у него белая, он на это сказал: «Очень скоро так же побелеют головы ваших сенаторов».

Один сын Козимо, Джовани, на которого он возлагал большие надежды, умер раньше отца. Другой сын, Пьеро, ставший наследником его власти и богатства, был человек слабого здоровья и не слишком больших способностей. Медичи мог надеяться только на внуков Лоренцо и Джулиано, сыновей Пьеро. Когда после смерти Джованни уже больного Козимо носили по обширным залам его дворца, он, вздыхая, говорил: «Этот дом слишком велик для такого небольшого семейства». Козимо Медичи умер на 67 году жизни, в августе 1464 года. Как пишет Никколо Макиавелли: «Во Флоренции и за стенами ее все граждане и все государи христианского мира оплакивали смерть Козимо, вместе с Пьеро, его сыном; весь народ в торжественнейшей процессии сопровождал прах его к месту погребения в церкви Сан-Лоренцо, и по правительственному указу на надгробии было начертано "Отец отечества"».

Всецело занятый делами государственными, Козимо склонен был оставлять без должного внимания свои собственные, и в последние годы его жизни они особенно расстроились, тем более, что здоровье Медичи ослабло и кроме того он увлекся постройками. Незадолго до смерти Козимо настоятельно советовал сыну привести в порядок дела семейной фирмы и следовать советам Диотисальви Нерони, искусного дельца, которого он считал верным другом. Некогда Козимо облагодетельствовал Нерони, но этот честолюбивый человек все-таки втайне желал отнять влияние и власть у рода Медичи и возвыситься самому. Под маской дружеской заботы о денежных интересах неопытного и нерассудительного Пьеро, Нерони стал давать ему советы, которые вскоре пробудили в отношении Козимо ненависть многих флорентийцев.

Козимо для приобретения влиятельных друзей давал взаймы деньги, уплаты которых не требовал, а иногда и доли в своих заграничных банкирских операциях, не требуя никакого взноса. Нерони посоветовал Пьеро потребовать уплаты всех долгов; это было сделано второпях и в довольно резкой форме. В результате у многих появились серьезные затруднения, а некоторым банкирским домам даже угрожало банкротство. Влияние Медичи на общественные дела поколебалось. Но у рода Медичи оказался не один такой «друг» — в стремлении свалить ненавистное семейство к Нерони присоединились Лука Питти, Никколо Содерини, Аньоло Аччаюоли.

В общем, после смерти Козимо прежняя монолитная партия Медичи распалась на два враждебных лагеря: один хотел восстановить свободу республики; другой, безусловно, поддерживал владычество Пьеро. К первому лагерю принадлежало много влиятельных людей, правда, у них были разные цели и они мало доверяли друг другу. Лука Питти пытался занять место Козимо и воспользоваться властью для улучшения своих денежных дел, расстроенных громадными расходами на сооружение дворца.

Никколо Содерини, выбранный гонфалоньером, старался восстановить свободу граждан. Но мало кто поддерживал реформы в демократическом духе, большинство было озабочено единственно свержением Пьеро Медичи. Аньо-ло Аччаюоли действовал против него исключительно по личной вражде.

Хотя побуждения у заговорщиков были различные, говорили они только об одном: о стремлении к тому, чтобы республика управлялась выборными органами, а не прихотью нескольких могущественных граждан. Вдобавок всеобщая ненависть к Пьеро росла: как раз в это время по разным причинам разорялись многие торговцы, и виновником их разорения открыто выставляли Пьеро: мол, он своим неожиданным требованием возвратить долг довел их до постыдного и не выгодного городу банкротства. Еще одним поводом для недовольства стали переговоры, которые Пьеро вел о брачном союзе своего первенца Лоренцо с Клариче Орсини[180]. Поскольку девушка не была уроженкой Флоренции, это оказалось прекрасным поводом для клеветы: Пьеро обвинили в том, что он не желает породниться с флорентийским родом потому, что не довольствуется более положением флорентийского гражданина, хочет стать властителем родного города, «ибо кто не хочет родниться с согражданами, тот стремится превратить их в своих рабов». Те, кто распространял эти слухи, считали, что победа в их руках, поскольку их поддерживала большая часть граждан.

Вскоре враждебность двух партий начала проявляться открыто. Обе они стали собираться ночами. Сторонники Медичи — в Крочетте, противники — в церкви Пиета. Последние, стремясь во что бы то ни стало лишить Пьеро жизни, составили заговор и даже собрали множество подписей, подтверждающих сочувствие граждан их замыслам. В эту партию входил и Никколо Федини, выполнявший обязанности секретаря. Считая, что предательство будет более выгодным, чем участие в убийстве Пьеро, Никколо раскрыл Пьеро этот замысел, показав список заговорщиков и всех, давших им свою подпись. Пьеро испугался, увидев, сколько граждан, и притом весьма видных, желают ему смерти. По совету друзей он тоже решил собрать подписи своих сторонников. Он поручил это дело одному из вернейших друзей и смог воочию убедиться в том, как легкомысленны и неустойчивы умы граждан, ибо многие из тех, кто давал подписи его врагам, расписались теперь в его поддержку.

Наконец, противники Медичи решили действовать. Они условились поднять во Флоренции восстание и умертвить Пьеро, который в это время находился в загородном дворце Кареджи из-за болезни. Уговоры и деньги призвали на сторону заговорщиков маркиза Феррарского и некоторых кондотьеров, которые пообещали привести отряды во Флоренцию. Коварный Нерони, одна из главных пружин заговора, частенько навещал больного Пьеро и всеми силами старался убедить его, что Флоренция спокойна, что в городе царит единство и порядок. Но, как оказалось, Пьеро был прекрасно осведомлен о планах заговорщиков и, несмотря на болезнь, сумел первым нанести удар противникам.

27 августа 1466 года он под охраной наемников вернулся во Флоренцию и призвал своих приверженцев к оружию. Противники Медичи были застигнуты врасплох. Тем не менее, часть вождей заговора решили оказать вооруженное сопротивление: например, Никколо Содерини вышел на площадь с несколькими сотнями наемников. А вот Лука Питти не присоединился к нему, причем не столько от неожиданности или робости, сколько обольстившись надеждой, что Пьеро намерен породнится с ним, женив одного из своих родственников на его племяннице. Сколько не кричал ему Содерини, призывая сесть на коня и ехать сражаться за республику, Лука Питти остался дома.