Читаем без скачивания Седой - Евгений Эс

— Ну, в общем-то, нашел вот, — помрачнел владелец цирка и спохватился: — Ты это, забудь все, о чем мы тут сейчас говорили, друг. Совсем забудь.

Сугис встряхнул головой, гоня прочь воспоминания и свои сомнения.

Он поднялся, прошелся по манежу и погладил тяжелый бархатный форганг. Идея заменить старый форганг серого цвета на новый темно-красный пришла в голову ему самому, без чужих подсказок. Хотя, конечно, это и так было очевидно, что блеклый занавес уже никак не гармонирует с шикарным ковром. Странно, что Норрис даже не заикнулся о замене форганга. Сугис вспомнил ослепительную улыбку и прищуренный взгляд Чака, когда вешали новый занавес. Вот же лысый хитрец, с изумлением понял вдруг владелец цирка, а он ведь знал, что после ковра я буду вынужден заменить и форганг. Да уж. Явно берет пример с меня, польстил самому себе Сугис. Надо кстати сходить посмотреть, как у них там с Моной дела, все ли нормально?

Обычно Сугис беседовал с Норрисом в своем фургоне-кабинете, где на полке все также стоял кубок его славы и где он чувствовал себя полноправным уверенным хозяином. Но несколько раз он заглядывал в фургон, где обитали Мона и Чак, чтобы посмотреть, как там дочь и опять же поговорить с Норрисом. Он даже и не заметил, в какой момент молодые обзавелись собственным фургоном. Кого и куда для этого пришлось переселить, Сугис не знал, но сделать это можно было только с общего одобрения всей труппы, а значит, цирковые артисты не возражали. Ну, а коли так то и я не буду против, определился Сугис.

Внутри жилища на колесах негромко тренькала гитара и тотчас же смолкла, как только Сугис вошел внутрь. Чак аккуратно убрал музыкальный инструмент в сторону и жестом пригласил за крохотный столик. Несмотря на то, что фургон находился в их личном пользовании, он был забит цирковым реквизитом до самого потолка. Расчищенного места едва хватало на стол с табуретом и узкой лежанки. Глядя на эту лежанку Сугису невольно попытался представить, как же они спят на ней, друг на друге что ли? Но тут же отмахнулся от неуместных мыслей.

— Завтра выезжаем, — объявил он, хотя это ни для кого не было новостью, и грузно умостился на табурет.

Чак согласно кивнул головой, а Мона поставила на стол кружку.

— Отец, выпьешь чего-нибудь?

— Пива у вас конечно нет? Ну, в общем-то, тогда ничего не буду. Спасибо, дочка. Хотел еще раз поговорит с тобой, Чак, по поводу участия в борцовских состязаниях.

Сомов снова молча кивнул головой. Этот разговор у них повторялся время от времени с неизменным итогом. Сугис хотел повторить в Маркатане постановку с неизвестным благородным борцом и Чаком Норрисом в главной роли. Виктор же наотрез отказывался бороться ни в главной роли, ни в какой другой. Оба каждый раз оставались при своем мнении.

— Ну, ты пойми, Чак, ты же идеально для этого подходишь. Почти никто в твои победы не верит, ставить как всегда будут против, а значит и деньги по выигрышам не придется возвращать. Почти каждая ставка прямиком пойдет в наш карман.

— А чем Мясник вас не устраивает в роли неизвестного? Тотализатор же в ваших руках, господин Сугис. Меняйте ставки, исходите из количества поставленных денег на соперников, подстраивайте нужную победу. Не мне вас этому учить.

— Ну, в общем-то, да, но ведь какая разница в прибыли. Сам посчитай. С тобой почти все деньги со ставок, ну или большую часть оставляем себе, а с Мясником при любом раскладе придется делать возврат. Большой возврат. Да и не Мясник он больше. Мук взял себе прозвище «Убийца орков».

— Убийца орков? — Виктор улыбнулся, — Ничего не скажешь. Круто.

— Круто или полого не знаю. Знаю только, что без тебя заработки совсем не те будут. Ты глянь на Мука, ну кто на его рожу позарится? А ты ведь у нас красавчик. Девкам ты нравишься, они ведь только на тебя и прибегут посмотреть.

— Папа!

Владелец цирка прервался и недовольно посмотрел на негодующую дочь, которая некстати вмешалась в деловой мужской разговор. Впрочем, ее можно понять, тут же смягчился Сугис, любит она Чака без памяти и держится за него двумя руками, а то, что ревнивая так это вся в мать покойницу. Пусть покоятся нетронутыми ее кости. Старый борец вздохнул, мать Моны тоже была гимнасткой и разбилась пятнадцать лет тому назад. Он еще раз шумно вздохнул и уже совсем обреченно спросил:

— Ну, так что, Чак?

— Нет, господин Сугис. Мне хватает забот с музыкантами и освещением. А заработки не упадут, не волнуйтесь. Как планировали, поставим семь или даже восемь рядов лавок, поднимем цены на билеты. Прибыль будет хорошая. Ну и обязательно поищите «неизвестного благородного» с подходящим лицом среди своих знакомых борцов в Маркатане. Согласен с вами в том, что это роль не для Мука. А Убийцу орков лучше использовать против любителей побороться из публики.

Понимая, что уговорить Норриса и в этот раз не удастся, Сугис поднялся из-за стола. Хотел было спросить дочь, не обижает ли ее Чак. Потом увидел, как она прижимается к своему любому, обвив руками его шею и положив голову на плечо и промолчал. Что тут спрашивать и так все ясно.

— Ну, в общем, пойду я тогда.

Сугис вышел из фургона. Ночь была теплая. Небо звездное. Где-то в темноте носились и коротко посвистывали летучие мыши. Послышалась тихая возня в фургоне, смех Моны, а затем вновь заиграла гитара и глухой хриплый голос запел:

— Здесь лапы у елей дрожат на ветру, здесь птицы щебечут тревожно…

Надеюсь, девочка у тебя с ним все будет хорошо, подумал Сугис, прогоняя смутное предчувствие беды, появившееся у него в последнее время. Владелец цирка втянул голову в плечи и зашагал к себе.

Маркатан. Самый огромный город Останда. Еще не доехав до столицы по всем приметам, было заметно, что они приближаются к чему-то грандиозному. Грунтовые дороги сменились каменными, о чем известил грохот окованных колес по булыжникам. Сами дороги расширились до двух полос и наполнились многочисленным транспортом: разнообразными фургонами, перегруженными крестьянскими телегами, омнибусами на конной тяге в окнах которых виднелись затылки пассажиров. И с каждым километром дороги становились все оживленнее. Они пересекли железную полосу и пока окончательно от нее не отдалились, успели несколько раз полюбоваться, как по ней прокатились парки — гигантские паровозы, тянущие за собой вереницы вагонов и оставляющие после себя длинный шлейф черного плотного дыма. Виктор смотрел на паровозы с особым чувством — в нем проснулась не только ностальгия по технике, но он еще и не забыл насколько комфортно парки устроены внутри, если конечно ты достаточно обеспечен, чтобы ехать первым классом на нижнем этаже.